Капитан был так восхищен, что даже подумывал, не подключить ли Концентрика к дележу захваченной на той галере добычи, хотя это и было против правил, поскольку обретенная рабом свобода уже сама по себе являлась достаточным в таких случаях вознаграждением. К слову сказать, вся добыча тогда состояла из денег, да бочонка рому, так как галера была захвачена в момент возвращения с островов Загадочного Архипелага, и, следовательно, трюм оказался уже пуст. Если бы галера направлялась в сторону островов, то было бы меньше денег, но зато в трюме наверняка оказались бы женщины, которых можно было бы использовать по назначению, а затем продать на тех же островах. Правда, за женщин, побывавших в руках у пиратов, как правило, давали уже значительно меньшую цену.
Все эти тонкости Концентрику еще предстояло освоить, а пока ему в свою очередь нравился капитан Маккормик, и вообще он был признателен своим спасителям. В первый же день корабельный врач сбрил ему все волосы и дал специальное мыло, при помощи которого Концентрик сразу избавился от целого полчища отвратительных насекомых, мучивших его в течение долгих месяцев. Его накормили и приодели. Пиратский капер, естественно, казался ему раем после страшной галерной жизни. В первые две недели он знакомился со своими новыми товарищами и присматривался к корабельной обстановке. Познав ад, он в значительной степени утратил способность радоваться и весело смеяться, но зато стал неприхотлив и научился удовлетворяться простыми вещами -- свободой, хорошей едой и относительно спокойным существованием. Он вкусил, наконец, мяса -- в трюме было вдоволь копченых тушек диких гусей -- и отведал настоящего островного рому, который оказался гораздо ядреней того, который он пил когда-то в Петербурге. Он испытывал неизъяснимое блаженство, когда теплыми тропическими ночами сидел на палубе под черным, усыпанным звездами небом и слушал разговоры своих новых товарищей, из которых узнавал немало нового и полезного. Но невзирая на хорошие стороны своей новой жизни, Концентрик теперь всегда оставался мрачен. Рабство оставило на нем неизгладимый след. Он часто вспоминал Деймоса, которого считал погибшим, и небезосновательно. Не забывал он и об Аделаиде, хотя понимал, что найти ее будет нелегко, и что прежде всего ему следует понять непростую и полную опасностей обстановку, сложившуюся в этой части земного шара.
Вот что он узнал из собственных наблюдений и из разговоров с пиратами в первые две недели своей службы на капере "Веселый Мак".
Достаточно бегло взглянуть на карту соответствующей части Тихого океана, чтобы уяснить себе, что острова Загадочного Архипелага и мыс Галапагос в совокупности образуют границы довольно большого моря, которое и получило у местных остряков название Южного Блядовитого океана. Нетрудно понять, что мыс Галапагос являлся своеобразным окном в мир свободы и романтики, через которое на эти, еще недавно совершенно необитаемые, острова проникли многочисленные представители всех земных рас.
На островах Загадочного Архипелага располагалась так называемая Островная Империя, управляемая неким Великим Островитянином. Формально этот правитель предъявлял права на все острова архипелага, однако фактически он контролировал лишь самый крупный остров и несколько к нему прилегающих. Что же до остальных островов: некоторые из них оставались необитаемыми, и их использовали пираты для охоты и кренгования своих судов, на других существовали мелкие порты и малозависимые от Островной Империи поселения. На крупнейшем острове, который обычно и называли Островной Империей, а иногда -- Белым Городом, среди прочего располагалась пышная резиденция Великого Островитянина и его огромный гарем.
По слухам, Великий Островитянин был очень способным и энергичным человеком европейского происхождения. Концентрик плохо понимал, в чем заключалась сила этого правителя, но власть его была, по всей видимости, весьма значительна. Он располагал небольшой сухопутной армией и довольно крепким флотом. На своих островах он держал несколько предриятий, на которых, используя рабский труд, строил суда, превосходившие своей мощью пиратские каперы, что и позволяло ему в какой-то мере (правда, в очень незначительной!) контролировать ситуацию на море. Во всяком случае, пираты страшились встреч с его флотилиями, и небезосновательно: захваченных в плен морских разбойников ожидало рабство на островных предприятиях или позорная роль евнухов в гаремах островной аристократии.
Таким образом, по вполне понятным причинам, в первые четырнадцать дней своей пиратской карьеры Концентрик узнал гораздо больше, чем за четырнадцать предыдущих месяцев. То были мирные четырнадцать дней, а на пятнадцатый незадолго до полудня вахтенный узрел на горизонте смутные очертания незнакомого судна, и капитан Маккормик, не колеблясь, отдал приказ разворачивать "Веселого Мака" в его направлении.
Жажда убийства, неистребимая ненависть бывшего раба к торговцу живым товаром немедленно проснулась в Концентрике при известии, что они преследуют торговую галеру. Стоя на палубе и всматриваясь вдаль, он с наслаждением вспоминал, как крушил черепа команде своей галеры, и ему вновь хотелось слышать хруст костей врагов своих и видеть кровь и мозги на палубе вражеского корабля. Его не волновало сейчас то, что эти торговцы везут женщин на аукционы Островной Империи, что среди этих женщин вполне могла быть и Аделаида, он думал лишь о несчастных гребцах на вражеской галере и вспоминал ни на секунду не утихающий, бешеный стук своего сердца да круглосуточный, страшный звон рабских цепей.
Преследуемая галера шла в сторону Островной Империи, и можно было ожидать, что трюм окажется полон женщин. В предчувствии дикой забавы, пираты отпускали по этому поводу непристойные шуточки. Лишь Концентрик молчал и неотрывно смотрел вдаль. Видимо почувствовав его нетерпение, стоявший рядом капитан Маккормик шутливо бросил:
-- Что, парень, кулаки зачесались или конец попарить не терпится?
Концентрик промолчал.
Расстояние между кораблями быстро сокращалось, и наконец, видимо поняв, что от погони все равно не уйти, неприятельский шкипер развернул свое судно и дал бортовой залп из всех своих кулеврин. Однако прицел был взят неудачно, ядра упали в море, а еще через несколько минут быстрый и маневренный "Веселый Мак" уже становился борт о борт с "торговцем", и абордажные крючья заскрежетали о фальшборт противника.
Мгновенье спустя, пираты устремились через борт на палубу вражеского корабля. Вооруженный боевым топором и кинжалом Концентрик был одним из первых. Он был одержим прямо-таки звериной ненавистью к противнику. Его ярость возросла еще больше, когда, очутившись на палубе галеры, он увидел, что почти все рабы-гребцы уже погибли или получили смертельные ранения. Так бывает почти всегда: огромные тяжеленные весла при сокрушительном ударе от столкновения двух судов калечат беспомощных, прикованных к своим скамьям рабов. Концентрик уже знал это по своему страшному опыту, но сейчас его занимало другое. Он вновь с наслаждением убивал врагов своих и упивался видом их крови. Он не знал, сколько человек он должен убить, чтобы почувствовать себя отомщенным, чтобы утолить наконец злобу, накопленную за долгие месяцы ужасного рабства. Он не думал об этом, он просто испытывал удовлетворение от убийств: от того как кинжал мягко вонзается в тело, которое, может быть, является телом шкипера-работорговца; от того как топор разбивает череп врага, разбрызгивая при этом мозги, которые, возможно, принадлежали боцману-надсмотрщику.
Сражение оказалось недолгим, и больше всех отличился Концентрик. Во всяком случае он убил больше всех людей. Он был опьянен и плохо отдавал себе отчет в том, что происходило вокруг. Когда он наконец вышел из этого состояния, то обнаружил, что бой уже закончился, одни пираты окружили недобитых врагов и выбрасывают их за борт, предварительно награждая каждого ударом кинжала, другие пробираются между скамьями и освобождают немногих оставшихся в живых рабов, а третьи с диким улюлюканьем выводят из трюма перепуганных, лишь начинающих разбираться в окружающем, девушек. Концентрик внимательно осмотрел всех пленниц, не пропустив ни одной.
Наличных денег на галере почти не оказалось, что было и не удивительно, учитывая, что шла она в сторону аукциона, наполненная живым товаром. Теперь пиратам предстояло продать захваченных женщин и ценности, а затем честно, согласно контракту, поделить между собой вырученные деньги.
Еще через два часа захваченная галера была полностью разграблена и отправлена ко дну, предметы антиквариата и сундуки с ценностями, подлежащие продаже или честному пиратскому дележу, были перетащены в капитанскую каюту, а на палубе "Веселого Мака" царили разврат и пьянство. Концентрика это почти не занимало. Он лишь приобрел в качестве трофеев несколько пачек сигарет, коих прежде не имел, а потому курил, лишь когда угощали товарищи. Разложив по карманам сигареты, он отошел в сторонку, закурил и почти равнодушно взирал на царящее на палубе веселье. Неотступно следивший за ним капитан искренне удивился этому обстоятельству и спросил:
-- А тебя, что, бабы не интересуют?
Концентрик неопределенно пожал плечами.
-- Какого ж хрена ты пожаловал в здешние воды? -- не унимался Маккормик. -- Драться? Клянусь влагалищем Святой Девы Марии, я еще никогда не видел столь неистового бойца как ты!
-- Быть может, ты еще не встречал человека, столь долго пробывшего на галерах, -- горько усмехнулся Концентрик.
-- И то правда, парень, -- согласился капитан. -- На галерах обычно мрут как мухи. Если тебя не волнуют бабы, так пойдем ко мне в каюту, пропустим по стаканчику. Или бабы все-таки волнуют?
-- Волнуют, -- ответил Концентрик, -- но не эти.
Капитан аж присвистнул от удивления.
-- А эти чем плохи?
-- Ничем. Просто я ищу в этом море женщину, которую люблю.
Капитан опять присвистнул.
-- Клянусь святым влагалищем, ты странный парень! Ну, пойдем ко мне, потолкуем. Быть может, смогу тебе помочь; я ведь давно в здешних водах!
И они вдвоем прошли в каюту капитана Маккормика.
2
Каюта капитана Маккормика с первого взгляда поражала удивительной
смесью роскоши и грязи. Все здесь говорило о том, что хозяин этой каюты был человеком веселого нрава и не слишком строгих моральных устоев. Парчевый диван и черный с золотыми инкрустациями стол эпохи Людовика XV (мастерски выполненная подделка с Островной Империи) были кощунственно испещрены следами от стаканов и ожогами от сигаретных окурков. Пол был устлан дорогим мягким ковром, но и тот был испещрен винными пятнами и прожжен табачным пеплом. По обе стороны дивана, на старинных ночных столиках из красного дерева, стояли великолепные бронзовые лампы; однако и лампы, и столики были обезображены бесчисленными оспинами от пистолетных выстрелов. Вся эта старая добрая стильность разбивалась о стоящий на углу стола персональный компьютер образца середины XXI века, непрерывно вещавший новости со всех континентов, а в данную минуту транслировавший футбольный матч европейской лиги для биороботов класса football-A.
Капитан наполнил ромом стаканы, небрежно швырнул на стол пачку сигарет и, указав Концентрику на кресло, уселся по другую сторону стола на диване.
-- Закуривай, не стесняйся, -- с грубоватой простотой предложил Маккормик и, звонко ударив своим стаканом о стакан Концентрика, немедленно выпил.
Еще не до конца остывший после битвы Концентрик также жадно выпил рому, вытер губы тыльной стороной ладони, затем бросил на стол свою пачку сигарет и сказал:
-- Спасибо, капитан, я уже разжился своими.
-- Это хорошо, -- сказал Маккормик. -- Табак нынче дорог. На островах до сих пор не научились производить сигареты, и единственным источником остается Галапагос, куда курево контрабандно доставляется с Континента.
Капитан щелкнул старой исцарапанной зажигалкой, прикурил и дал прикурить гостю. Концентрик еще не успел особо пристраститься к табаку, но сейчас -после боя и целого стакана рому -- курил с удовольствием.
Капитан вновь наполнил стаканы и спросил:
-- Не пора ли тебе, подобно всем нам, сменить имя? Уж больно оно у тебя континентальное.
-- Женщина, которую я разыскиваю, должна помнить меня под этим именем.
-- А под каким именем ты ее помнишь? -- осведомился капитан.
-- Ее звали Аделаида.
-- Чтоб мне захлебнуться в сперме Святого Духа, если я не слышал раньше этого имени! -- воскликнул Маккормик. -- У тебя случайно нет ее фотографии?
Концентрик молча снял с шеи цепочку с медальоном и протянул ее капитану. Тот раскрыл медальон и немедленно закричал:
-- Разумеется я помню эту сиськастую красотку! Должен признать, что у тебя губа не дура!
-- Где она? -- задыхаясь от волнения, спросил Концентрик.
-- Понятия не имею! -- беспечно ответил капитан. -- Десять месяцев назад она была любовницей Плешивого Эфиопа, а где она сейчас, одному богу известно. Хотя, Плешь, помнится, был от нее без ума, так что возможно она до сих пор с ним.
-- А кто такой этот Плешивый Эфиоп? -- спросил Концентрик, внезапно охваченный неприятным чувством ревности. Впрочем, он понимал, что в здешних краях не приходится рассчитывать на целомудрие своей избранницы, к тому же ей и вовсе не свойственное. Хорошо еще, если ей выпал жребий стать любовницей пиратского капитана, а не попасть в лапы всей его команды.
-- Плешивый Эфиоп, -- отвечал Маккормик, -- это, вероятно, самая жуткая черномазая образина, которая когда-либо плавала в здешних водах!
-- Он тоже пират? -- догадался Концентрик.
-- Пират и хозяин двадцатипушечного барка "Черная пантера". Несколько лет назад он собственноручно выкинул за борт моего повара, за то что тот забыл долить рому в уху. Но клянусь святым зачатием, Плешь -- славный парень и очень недурной собутыльник! Если тебя так интересует эта девчонка, мы можем его поискать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13