— Не тревожьтесь. Я выполню обещание. Вы не будете разочарованы. Я жду, когда вы, наконец, проявите себя.Буажелен бросился вперед и сделал мастерский выпад. Кантэн искусно парировал удар и отбросил противника, едва коснувшись острием шпаги его горла. Взбешенный неудачей Буажелен снова бросился в атаку, проявляя при этом силу и быстроту, которые в схватке с хладнокровным соперником могли быть опасны только для него самого. Сверкавшие на солнце клинки скрещивались, описывали круги, слепя глаза пораженных зрителей. Наконец, уже во второй раз, Буажелен, тяжело дыша от ярости, отступил на несколько шагов и опустил шпагу.Но утомив противника своей чисто защитной тактикой, Кантэн вовсе не собирался давать ему передышку. На сей раз он сам предпринял атаку, и опущенный было клинок вновь поднялся, чтобы встретить его удар. Фехтуя, Кантэн не отказал себе в удовольствии поиздеваться над безжалостным дуэлянтом:— Похоже, вы начинаете чувствовать то же, что заставляли чувствовать своих менее опытных противников. Вспомните, например, молодого человека из Ренна, которого вы зарезали год назад. Как он стоял перед вами, так же уверенный в своей участи, как вы теперь уверены в своей.Буажелен сделал мощный выпад, однако Кантен отскочил в сторону, и почти в то же мгновение его шпага насквозь пронзила противника.Это произошло так быстро, что Кантэн принял исходное положение прежде, чем наблюдавшие за поединком осознали, что их предводитель получил смертельный удар.Какое-то мгновение Буажелен стоял выпрямившись во весь рост, глаза его расширились, словно от удивления. Затем по его телу пробежала дрожь, с губ сорвался стон, и он мешком осел на землю, схватившись за торчащую из его тела шпагу, будто затем, чтобы остановить падение.В тот же миг шуаны с громкими криками сорвались с места. Но верный своему слову Грожан с пистолетами в обеих руках бросился между ними и Кантэном. Он говорил на бретонском наречии, однако его тон и жесты не оставляли сомнения в смысле его слов.Яростные вопли перешли в ворчание. Но вскоре и оно смолкло, и толпа окружила победителя и лежавшего у его ног побежденного.Кантэн слегка пошатывался, глядя на бесформенную груду, которой стал тот, кто совсем недавно насмехался над ним, похваляясь своей силой и неуязвимостью. Он испытывал не только физическую слабость, но и глубокое отвращение. Первый раз в жизни он убил человека. Он сделал это, защищая собственную жизнь, и все же чувствовал себя убийцей и понимал, что этот обмякший труп, эти широко открытые, невидящие глаза, эти ухмыляющиеся губы, покрытые кровавой пеной, страшным, неотступным видением будут отныне преследовать его.Грожан грубо схватил его за руку. Шуан с первого взгляда понял, что человек, лежащий у их ног, мертв.— Мы держим данное слов, — прорычал он. — Убирайтесь.Кантэн чувствовал, что ему надо что-то сказать, но не находил подходящих слов. Под потупленными взглядами всего отряда он молча повернулся и пошел в сторону таверны. За его спиной вновь поднялся угрожающий ропот, но Грожан усмирил своих людей. Кошар встретил Кантэна в огороде, откуда он наблюдал за поединком. Не теряя времени, он нашел для молодого человека коня и простился с ним, посоветовав извлечь всю возможную пользу из чуда, избавившего его от смертельной опасности, и как можно скорее покинуть город и его окрестности.
Глава XIVБУАРДИ
Кошар не ошибся, полагая, что временное затишье продлится недолго.Вскоре шуаны взбунтовались против Грожана. Они обвинили его в том, что он не позволил им отомстить за своего вожака. В ответ на его напоминание о данном слове один из них, очевидно несостоявшийся юрист, задал вопрос:— Обязательство сводилось к тому, что этому щенку позволят убраться отсюда. Оно выполнено. Но если кто-нибудь из нас снова встретится с ним? Что тогда?— Тогда другое дело, — вынес решение Грожан.— Отлично, мы встретимся с ним. Сегодня же. Надо только выяснить, какой дорогой он поехал. Кто со мной?За исключением Грожана, который яснее других отдавал себе отчет в сути этого поединка и видел в нем обыкновенное мошенничество со стороны Буажелена, все были на стороне хитрого казуиста.В результате случилось так, что когда часа три спустя Кантэн спустился с поросших вереском холмов Плоэрмеля и ехал по ровной дороге в окрестностях Пайяка, его внезапно окружил отряд из двадцати шуанов на косматых бретонских пони; среди них он узнал нескольких сподвижников Буажелена.Увидев Грожана, Кантэн окончательно убедился в справедливости своего предположения. Он догадался, что знание местности позволило им сократить путь с целью перехватить его и исправить оплошность, в результате которой он беспрепятственно уехал из Плоэрмеля.— Так-то вы держите слово? — спросил он.Вместо ответа его стащили с коня, отобрали шпагу и связали руки за спиной. Все это они проделали молча, не обращая внимания на его вопросы и гневные замечания. Грожан ни на минуту не отходил от молодого человека.Кантэн не догадывался, что присутствие Грожана гарантирует ему относительную безопасность, поскольку, уступив там, где нельзя было оказать открытое сопротивление, рослый бретонец мог, по меньшей мере, настоять на том, чтобы убийцу Буажелена не предали смерти до тех пор, пока главнокомандующий армией шуанов господин де Буарди, ознакомившись с обстоятельствами дела, не вынесет приговора.Кантэна тщательно обыскали, отобрали среди прочего охранное свидетельство Комитета общественной безопасности и пояс с зашитыми в нем двумястами гинеями в английских золотых монетах.После короткой перебранки, смысла которой Кантэн не уловил, ему развязали руки, чтобы он мог ехать верхом. Ему приказали сесть на коня, и отряд двинулся в сторону от большой дороги.Узкими окольными тропами, почти незаметными для глаз, дикими нехожеными проселками, петляющими через рощи, речными бродами, ни на минуту не замедляя скорости, на закате этого осеннего дня Кантэна доставили в огромный сумрачный лес.На опушке леса Кантэн впервые услышал, как один из его провожатых издал звук, напоминающий крик совы, который и дал название всему движению. Из глубины леса до них долетел ответный крик. Замедлив скорость, отряд продолжал уверенно двигаться к сердцу лабиринта дубовых, вязовых и березовых зарослей, пока, наконец, не вышел на прогалину размером с кафедральную площадь, в дальнем конце которой в сгустившемся мраке едва виднелось небольшое, убогое на вид, строение. В центре прогалины под высоким железным треножником, с которого свешивался огромный котел, пылал костер. Вокруг него расположилось больше сотни человек, чья одежда и вооружение говорили об их принадлежности к одному братству с людьми, захватившими Кантэна. Несколько человек поднялось навстречу прибывшим. Услышав привезенную ими новость, сообщенную все на том же непонятном Кантэну бретонском наречии, остальные с криками повскакивали с мест.Кантэну велели спешиться и еще раз обыскали, после чего Грожан в сопровождении четверых шуанов повел его в дальний конец прогалины.Когда они подошли к строению, Грожан громко постучал в дверь, распахнул ее и вошел внутрь. Остальные последовали за ним.Кантэн оказался в небольшой комнате, ярко освещенной лампой, стоявшей на большом столе, один конец которого занимали остатки ужина, а на другом в беспорядке лежали кипы бумаг и письменные принадлежности. Над бумагами склонился человек лет тридцати со смуглым аристократическим лицом, чья богатая одежда являла собой разительный контраст с убогостью окружающей обстановки. На нем был серый бархатный камзол с серебряными пуговицами и кокардой с изображением пламенеющего сердца на груди. Его темные блестящие волосы были тщательно причесаны, на богатом кружевном жабо сверкал бриллиант, второй украшал холеную узкую руку, державшую перо.У правой стены стояла бретонская кровать, похожая на шкаф. Два деревянных табурета завершали обстановку комнаты с почерневшими от грязи стенами, земляным полом и забранными ставнями окнами.Сидевший за столом человек — это был Буарди, один из самых знаменитых и неуловимых предводителей роялистов на Западе — оторвался от бумаг и взглянул на вошедших. При виде пленника он вскинул голову, и в его темных глазах зажегся интерес.— Что случилось, Грожан?Торопливый рассказ Грожана не раз прерывали остальные шуаны. Они так плохо говорили по-французски, что пленнику пришлось напрячь все свое внимание, чтобы уловить смысл их объяснений. Иногда все они говорили разом, как в том месте рассказа, где речь шла о смерти Буажелена. Услышав невероятную новость, Буарди вскочил на ноги. Вид его был столь ужасен, что все мгновенно смолкли. После небольшой паузы Буарди глухо произнес:— Мертв! Буажелен мертв!Словно обессилев, он снова опустился на стул и поднес руку ко лбу.Грожан сделал несколько шагов по комнате и положил на стол все, что было отобрано у Кантэна. Охранную грамоту он вынул последней. Прошло некоторое время, прежде чем Буарди обратил внимание на разложенные перед ним предметы.— Буажелен мертв! Убит! — монотонно повторил он голосом, похожим на стон.Наконец Кантэн заговорил:— О нет, не убит. Он пал от моей руки в честном поединке. Он сам бросил мне вызов.Буарди поднял глаза. Его дикий взгляд словно задавал игуанам вопрос, и Грожан ответил на него:— Это правда. Поединок действительно был честным. Мы все видели его.— Но это невозможно! Честный... Как могло такое случиться? — он тяжело облокотился о стол, глядя на Кантэна пылающим взором. — Вы говорите, что он вызвал вас. Почему?— Потому что ему пришлась не по вкусу неприятная истина. Потому что я назвал его трусом, который привел с собой два десятка головорезов, чтобы напасть на одного-единственного человека.— Вы не ответили мне, почему он напал на вас.За Кантэна ответили другие. Он — шпион «синих». Пусть господин де Буарди взглянет на охранную грамоту, которую нашли у него. Господин де Буажелен давно знал его. Он пытался силой проникнуть в Шавере, когда там находился господин де Буажелен со своим отрядом. Он был в Кэтлегоне с Гошем и с тем же Гошем прибыл в Плоэрмель, где республиканский генерал оставил его, чтобы он мог продолжить в окрестностях города свое гнусное дело.— В таком случае, зачем вы привели его ко мне? — грозным тоном спросил Буарди. — Почему не повесили на первом попавшемся дереве у дороги?Грожан рассказал про данное Кантэну слово и о том, как они вторично захватили его на дороге.— Потому что не мне решать такие дела. Потому что, по-моему, вопросы чести должны разбирать люди знатного происхождения. Вот я и привел его к вам, сударь.— Пустая трата времени, — красивое лицо Буарди было бледным от горя и гнева. — Пустая трата времени. Все это не относится к делу. Эта собака — шпион, остальное не имеет значения. К чему держать слово, данное шпиону! На них не распространяются законы чести, — он повелительно махнул рукой, и бриллиант вспыхнул в свете свечей. — Уведите его и покончим с этим.— Подождите, сударь! — воскликнул Кантэн, почувствовав на себе руки головорезов Буарди. — Это чудовищная ошибка. Я не шпион.Буарди посмотрел на охранную грамоту, затем поднял ее и помахал бумагой, презрительно скривив губы.— Видимо, именно потому, что вам не удалось убедить в этом господина де Буажелена, вы и сочли необходимым его убить.— Здесь вы ошибаетесь. Я не убивал его. Даже ваши люди подтвердили, что у нас был честный поединок.— Я не склонен этому верить. Во Франции не было лучшей шпаги.Даже перед лицом смерти Кантэн не мог удержаться от смеха.— Сегодня я доказал, что это такая же ложь, как и все остальное.Трудно было допустить большую неосторожность. Буарди ударил кулаком по столу:— Говорю вам: уведите его и прикончите!Кантэн яростно вырывался из вцепившихся в него рук.— Так, значит, вы все — убийцы? Неужели правда настолько вам безразлична, что вы не хотите выслушать ее? Я был в Кэтлегоне в качестве гостя маркизы дю Грего еще до того, как туда прибыл генерал Гош. Пошлите к ней. Она подтвердит мои слова. К Гошу я не имею никакого отношения. Как вам уже было сказано, я имел право приехать в Шавере, потому что...— Хватит! — проревел Буарди. — Вам следовало дать объяснения Буажелену, который мог судить о том, правдивы они или нет. Но вы предпочли убить его. Для меня этого вполне достаточно. Вы убили его, и этого более чем достаточно, кем бы и чем бы вы ни были. Пора кончать. Грожан, увести его!— Но, сударь, ради Бога! — воскликнул Кантэн, когда его уже тащили к двери. — Неужели вам совершенно безразлично, кто я такой?— Да будь вы хоть принцем крови, мне это абсолютно безразлично. Мне безразлично лишь то, что вы сделали. И вы сполна заплатите, — последовал неумолимый ответ.Кантэна уже подтащили к двери, но тут она широко распахнулась и на пороге выросли две фигуры, загородив проход.Шуаны оттолкнули Кантэна в сторону, давая дорогу прибывшим. Один из них был высокий и худощавый, с властным лицом, второй — полный и приземистый.Они вошли в комнату — высокий мужчина несколько впереди своего спутника — и оглядели присутствующих.— Что здесь происходит? — спросил высокий безразличным тоном, но когда взгляд его красивых глаз остановился на Кантэне, у него перехватило дыхание. — Вы, сударь... здесь? Пленник? — Его волнение возрастало. — Что это значит?Кантэн поднял поникшую голову и к немалому изумлению и облегчению увидел графа де Пюизе, которого так бесцеремонно выставил из своей академии в Лондоне. У молодого человека не было оснований полагать, что граф проявит интерес к его судьбе, но в глубине души у него затеплилась надежда. Словно издалека он услышал ответ Буарди:— Это негодяй, с которым должно поступить по справедливости.— По справедливости? И какого же рода эта справедливость?— Такого, что мы применяем к шпионам и убийцам. Кончайте с ним, Грожан.Если Буарди отдал приказ повелительным тоном, то жест поднятой руки графа, приказывающий шуану остановиться, был не менее повелительным. Характерным для него уверенным шагом он прошел мимо Кантэна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50