Вячеслав Рыбаков

В О Д А И К О Р А Б Л И К И

... В воде ты можешь утонуть -
Но без нее ты плыть не можешь.

Створки люка скользнули в пазы. Белый свет плафонов померк; сияющий, до боли
настоящий простор земного дня рухнул в лицо, лизнул кожу ласковым душистым
жаром, легко смахнув стерильный воздух катера назад, в безлюдные узости кают
и коридоров.
Коль спрыгнул. Рыхло затрещала прокаленная почва, из-под ног взметнулись
облачка тонкого пепла. Коль поспешно миновал выжженную дюзами плешь, и вот
зашелестела, любовно охлестывая икры, безропотная живая трава. Коль
обернулся. В разноцветном, как карнавал, июле катер был жалок и нелеп -
темный, приземистый, с растопыренными тяжкими лапами, варварски продавившими
земную мякоть. Щурясь, Коль прощально махнул ему рукой и канул в луг.
Перекатился на спину, впитывая всем телом хрупкое сопротивление стеблей.
Небо...
Воздух в легких - не из баллонов скафандра, а из неба...
Где-то совсем рядом осторожно, словно на пробу, прострекотал кузнечик. Коль
благоговейно скосил взгляд и увидел - тот сидел на стебельке мятлика,
покачиваясь вместе с ним; поблескивали черные бусинки глаз, усы подрагивали
от теплого ветра. Один ус торчал вверх, другой вбок.
Из облака выпала темная точка. Не отрывая от нее взгляда и вдруг словно бы
забыв дышать, Коль медленно сел, опираясь на руку, потом поднялся. Точка
стремительно выросла в бескрылый аппарат, с бомбовым зловещим воем рушащийся
на поле. Над самой травой он вдруг противоестественно резко замер, будто
вмерзнув в воздух, и вместо грохота ударила тишина. Прозрачный колпак
неторопливо опрокинулся назад, и три человека - загорелые, широкоплечие,
высокие - сошли вниз.
Одеты, однако, они были, как курортники. Вполне, конечно, элегантные
курортники, не хиппари и не нудисты - но все же Коль мимолетно ощутил
смутную оскорбленность тем, что они как бы не астронавта встречали из
скитаний, а зашли к соседу позвать пройтись на яхте в оставшееся до ужина
время. Совершенно непонятно было, кто из них кто. И Коль, растерянно глядя
то на одного, то на другого, тихо сказал:
- Здравствуйте...
Один из них, бородой и статью похожий на какого-нибудь Добрыню Никитича,
протянул руку Колю, и Коль нерешительно взял его ладонь, пожал. Тот
улыбнулся, и остальные тоже улыбнулись, и в улыбках не было ничего
отчужденного, словно не стояло между Колем и этими тремя двух веков.
- Здравствуй, Коль, - сказал Добрыня. - С возвращением тебя.
Неторжественность встречи размочила-таки ссохшиеся, окаменевшие нервы. Коль
судорожно вцепился обеими руками в руку встречавшего. Тот сделал то же
самое, и тогда Коль не выдержал - всхлипнув, обнял его, уткнулся лицом в
плечо. Встречавший ласково сказал:
- Ну-ну, Коль... Все в порядке. Земля.
- Земля... - Коль выпрямился, опустил руки по швам, снова пытаясь вести себя
со стальным ритуальным достоинством, как подобает пилоту и майору; снова
оглядел всех троих и снова не понял, кто из них старший.
- Все в порядке, Коль, - повторил Добрыня. - Я - Всеволод, уполномоченный
Координационного центра, - он словно мысли Коля читал. - Это Ясутоки, врач,
глава группы адаптации, которая будет заниматься твоей персоной и ее
вхождением в нашу жизнь. Если хочешь сделать ему приятное, называй
Ясутоки-сан, - черноволосый, и весьма длинноволосый, монголоид, застенчиво
улыбнувшись, с изысканностью поклонился. - А это Зденек, корреспондент, -
совсем молодой парень весело оскалился и по-свойски тряхнул Колю руку. - Все
сферы, что ты ожидал, представлены: руководство, медицина, пресса, - он
действительно видел Коля насквозь. Не хватало, чтобы меня приняли за
тщеславного солдафона, подумал Коль, а на лице Ясутоки едва уловимо
мелькнуло беспокойство, и Всеволод вдруг чуть запнулся, будто услышав некий
тревожный звук. - Вот... да. Тебе понравилось место посадки?
Понравилось... Коль только кивнул. Этот пригорок, тот перелесок, дальняя
излучина, затканная кустарником... Когда-то он все исходил здесь, здесь был
его мир, его бескрайний космос. Правда, до деревни отсюда километров восемь
- но что такое восемь, даже десять километров для по-летнему свободного,
здорового пацана, то с удочкой, то с луком и стрелами, то с маской для
ныряния, устремлявшегося каждый погожий день в долгие, с утра до вечера,
полеты?..
- Ямполица сохранилась? - тихо спросил Коль.
- Поселка давно уже нет, - ответил Зденек. - Хочешь, залетим туда?
Коль чуть пожал плечами.
- Разве только пролететь пониже...
- Есть! - Всеволод вытянулся в струну и браво козырнул при отсутствии
головного убора.
- Послушайте, - проговорил Коль. - Сейчас на "Востоке" уже, наверное,
карантинные команды, или что теперь у вас... Пусть поосторожнее в
рефрижераторе, там... тела.
Все трое кивнули.
- Все будет в порядке, - негромко ответил Всеволод. - Идем?
- Да.
Коль как-то сразу почувствовал себя своим среди своих. Это было стократ
лучше того, чего он ожидал с долей страха и совсем не хуже триумфальных
встреч его времени с трескучими поцелуями перед рядами выпученных лиловых
глаз просветленной оптики.
- Это скорди, - сообщил Ясутоки, когда они подошли к летательному аппарату.
- Куда сядешь?
- Давай ко мне, - предложил Всеволод, - спереди обзор лучше.
- А я вам не помешаю вести? Здесь тесновато, - Коль разглядывал пульт.
- Ни в малейшей степени. И, кстати, у нас не принято выкать. Разве лишь
хочешь показать, что я тебя чем-то задел, и пока не искуплю, будешь
относиться ко мне с вежливым холодком.
- Не знал, - Коль уселся, покачав головой. - Виноват...
Всеволод коснулся пульта, и скорди пушинкой взлетел над полем. Коль
оглянулся на проваливающийся катер - тот чернел изъеденными тусклыми бортами
посреди выжженного круга, и Колю вдруг стало жалко его. Катер оставался
один.
Все сидели молча, не мешая ему прощаться. Меня хоть встретили, нелепо
подумал Коль, а этот совсем никому здесь не нужен... Отвернулся, и, стараясь
как-то отвлечься, спросил сквозь ком в горле:
- Антигравитация?
Ему никто не ответил. Он нерешительно переспросил:
- Скорди - гравитационная машина?
К его удивлению сидящий слева Всеволод вдруг жгуче покраснел. Даже мощная
русая борода не смогла этого скрыть. Странно было видеть, как с совершенно
девичьей непосредственностью краска заливает его резкое лицо.
- Да, - сказал Всеволод поспешно, - прости, Коль, я... не расслышал. То
есть, как-то задумался и... подумал, а показалось, что уже ответил...
- Естественно, - мягко, но как-то назидательно вставил Ясутоки с заднего
сиденья, - ты сосредоточился на управлении.
- Наверное, - с готовностью согласился Всеволод. - Да, ты прав, Коль.
Гравитаптанная система, - и, будто боясь замолкать, не давая Колю вставить
хоть слово, быстро заговорил: - Очень прост в управлении, попробуй? Крайне
ограниченное число команд, другое дело - разбираться так, чтобы
ремонтировать, это могут только специалисты, но скорди никогда ведь не
ломаются, а управлять - пара пустяков...
- Я, например, глупый, понятия не имею, почему он летает, - Ясутоки
наклонился сзади к плечу Коля. - А вожу его каждый день.
Коль вспомнил, сколько времени его учили водить самолет. Управлять
гравитационной машиной на второй же час - это кое-что!..
- Говорите, просто?
- Ага, - обрадованно подтвердил Всеволод. - Вот смотри.
Оказалось действительно просто, и даже странно было, что Всеволод, наверняка
привыкший к скорди, как, например, к расческе, мог так сосредоточиться на
управлении, что не отреагировал на вопрос. Коль проделал несколько пробных
пируэтов - гравиторы замечательным образом парировали любые перегрузки, и
даже во время мертвой петли пассажиры, спокойно развалясь, безо всяких
ремней сидели на своих местах, только земля нависала сверху - и плотнее
нажал педаль, пришпоривая летуна. Скорди, разгоняясь с такой легкостью,
будто вообще не обладал массой, брызнул над рекой.
От поселка действительно ничего не осталось. Исчезли дома,исчезла
проходившая мимо линия электропередач, исчез проселок, шедший к заводу.
Исчез завод. Коль повисел в сотне метров над местом, где родился, а потом
очень лихо спросил:
- Ну? Теперь куда править?
- В Коорцентр, если ты не против. На юго-восток.
Коль кивнул, стараясь больше не глядеть вниз, и всем весом надавил на
педаль.

* * *
Коль выбрался из бурлящей воды и рухнул на смерзшийся, заиндевелый песок.
Река ревела, гулко звенел лопающийся на порогах лед. Река бесилась, но это
было уже не страшно, пороги были свободны, деревья, что накидал в воду
позавчерашний ураган, валялись на берегу, низина - спасена.
В горле хрипело и клокотало, а сердце судорожно рвалось из душной груди.
Пленка инея медленно протаивала у рта. Зубы колотились от мокрой стужи,
проморозившей тело насквозь, до судорог.
Из-за деревьев, грациозно переступая тонкими ногами, выступила Лена, подошла
к Колю и удивленно уставилась на него, торчком поставив уши - ветер трепал и
мял шертку. С маленьких ноздрей срывался пар.
- Сейчас, - прохрипел Коль, задыхаясь, и натужно сел, отдирая примерзшую к
песку одежду. - Сейчас, маленькая. Видишь... я тут совсем...
Лена нагнулась и лизнула Коля в лицо. Язык был теплым. Хоть что-то теплое в
жизни. Коль раздернул губы в улыбку, но лишь на миг.
- Да-да. Сейчас. Что у тебя?
Лена отступила на шажок. Коль тяжело встал. Его качало; лес, низкие тучи,
Лена прыгали перед глазами. Штаны заледенели, и теперь трескались, будто
пластмассовые. Ветер гремел в соснах.
- Ну, что? - просипел Коль. - Веди! Или что?
Лена стояла, не шевелясь, и тревожно глядела на него. Потом повернулась и
пошла к деревьям. Он не мог сделать ни шагу. Она замерла, как это умеют лишь
звери, обернулась, призывно крикнула.
- Иду, единственная моя, - выдавил Коль, ковыляя за нею. Она двинулась
дальше, чуть подрагивал короткий хвост.
Коль не соображал, куда она ведет - мозг отказал. Просто ковылял. И только
когда они вышли на поляну, толчком понял, что Лена его спасла. Скит стоял
перед ним - просевший, прочерневший, старозаветный. Лена подошла к крыльцу,
оглянулась.
- Маленькая моя, - прошептал Коль. Его даже перестало шатать.
Он одолел последние метры, ввалился в скит. Дверь шумно захлопнулась.
- Что ж ты на морозе? - крикнул он. У него перехватывало голос от усталости
и нежности. - Заходи!
Кабарга не ответила.
Коль медленно выпростался из одежды. Негнущимися, окровавленными пальцами
стал разжигать огонь в печи. Спички ломались. По дому пошел сквозняк - в
дверь заглядывала Лена.
- Заходи, - сказал Коль.
Она осторожно вошла - копытца робко цокали по дощатому полу.
- Жаль, огонь ты разжигать не умеешь...
Хворостинки занялись наконец, из мрака проступили бревенчатые стены. Лена
шевельнула ушами, нагнулась, стала аккуратно обнюхивать разбросанную одежду.
- Худо, девка, одному, - Коль гладил ладонями разгорающееся пламя. Лена
что-то ответила по-своему. Коль попробовал печку голым плечом. - О
Господи...
Лена подняла голову.
- Заповедные мы с тобой звери, - Коль повернулся к ней, корча над
скачущим, набирающим силу огнем красные ладони, все в лохмотьях изодранной
сучьями кожи. - Чудеса природы.
За окошками быстро темнело.
- Хоть бы приехал кто, - с тоской сказал Коль.
Лена, щелкая по доскам, подошла к нему и ткнулась носом. Сосны шумели глухо
и нескончаемо; весь мир по ту сторону стен состоял из мотающихся вековых
деревьев и жестокого выдоха арктических пустынь.
Где-то далеко-далеко, в сказочной, недоступной вышине, пробиваясь сквозь шум
тайги, возник звенящий гул. Он был едва слышен, и он был потусторонне чужд
замшелому жилищу, продрогшему, насмерть усталому человеку, пытающемуся
втереться в медленно прогреваемый камень печи, и темноте, и ветру, и холоду,
и безлюдью вокруг. Он шел из-за туч, из неба, из тех мест, где живут титаны.
Вот он погас, прошил атмосферу и, наверное, ушел выше, в черную пустую
тишину, но Коль еще долго вслушивался, запрокинув голову; кадык
переламывалхудую жилистую шею, покрытую чуть поседелой щетиной, на глаза
наворачивались слезы, и рукам стало уже не до огня в печи.
- Опаздывает... -прошептал Коль потом. Помолчал. - Наверно, ходики врут, как
думаешь?
Лена что-то сказала по-своему. Коль положил ладонь на ее узкую теплую
голову.

* * *
Крыша Координационного центра, просторная, как аэродром, пласталась внизу.
Коль пикировал, и она вспухала, закрывая горизонт разлетающимися краями.
Крыша полна была людей.
- Что, торжественная встреча будет? - Коль невольно притормозил, почти
завис.
- А ты против?
- Да нет... как-то, знаешь, ждал вначале, а теперь расслабился уже.
- Я не знаю, что будет. Они просто рады тебе, Коль.
Коль осторожно посадил скорди и открыл кабину. Его мягко спеленали взгляды,
вдруг стало жарко. Он неловко спрыгнул, едва не упал, зацепившись каблуком;
вытянулся по стойке "смирно" и стал озираться, отыскивая хоть кого-нибудь в
мундире...
Не пришлось рапортовать. Просто один из толпы, коротко переглянувшись со
стоявшими рядом, подошел к Колю и протянул руку. Коль нерешительно пожал ее,
не ведая, что будет дальше, и тогда тот сказал:
- Спасибо.
У Коля перехватило горло - так благодарно и просто это прозвучало. Никто не
ожидал, что он выступит с героической речью или с мужествеными шутками. Коль
сглотнул, вздернув головой, и проговорил:
- Вам спасибо...
Тот улыбнулся и сказал:
- Теперь будем жить все вместе.
Внутри здание походило на лабиринт, и Коль представить себе не мог, как
ориентируются в этом стоймя стоячем городе. Но Всеволод уверенно вел по
переплетениям широких, солнечно освещенных коридоров, по беззвучным
эскалаторам, от лифта к лифту.
Пришли. Комната была просторной, белой, в полуметре над полом парила широкая
массивная пластина, отражавшая все, словно голубая вода. На пластине - ваза
с букетом неизвестных Колю цветов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12