Тревога помогла. Разум его раздвоился легко и просто: часть вошла в приснившийся сон, а другая часть анализировала содержание извлекаемых из подсознания фантазий. И сразу нарвалась на объяснение сегодняшнего самочувствия.Все мгновенно стало ясно, но дисциплина — одно из главных качеств волшебника, и потому Свет проанализировал сновидения до самого утра. А потом вернулся к самому началу ночи.Ментальная атака на него была проведена изящно и стремительно, и это говорит о неплохой квалификации нападавшего. Вот только характер этой атаки был совершенно непонятен. Свет пробовал разные заклинания, стремясь сделать полный анализ воздействия, но получалась какая-то чушь. С одной стороны, атака явно велась на него, но с другой, часть энергии куда-то рассеивалась. Словно он был не один… А когда начался анализ реакции на атаку, Свет нарвался и вовсе на полную ерунду. Во-первых, отсасывалась часть реактивной энергии, а во-вторых, он вдруг увидел зеркало, а в зеркале сосредоточенную физиономию Репни Бондаря. Картина сия, прожив в нем не более мгновения, тут же исчезла, и было абсолютно загадкой, то ли это было магическое отражение действительности, то ли кусочек кошмарного сна.Провозившись с собственным подсознанием еще четверть часа, но так ничего и не добившись, Свет сдался. Единственным результатом проделанной работы стало дальнейшее усиление агрессивности, и у него уже не вызывало сомнения, что придется просить Гостомысла Хакенберга увеличить продолжительность сегодняшнего занятия.Если, конечно, у германца окажется свободное время. А взамен, в качестве платы, приглашу его позавтракать в компании с дамой.
Свободное время у Хакенберга нашлось. Германец загонял Света до полного изнеможения и нанес ему столько уколов, сколько от старого мастера Свет не получал и за полмесяца. Да, гонорар свой он отрабатывал на совесть…Зато вместе с физическим изнеможением Свет ощутил в душе такую пустоту, какой, казалось, не испытывал никогда. И это лучше всего говорило о полном достижении разрядки.Берендей ввалился в фехтовальный зал, когда Свет с мастером, отбросив в сторону маски и шпаги, лежали навзничь, с трудом переводя дух.— Время завтрака, чародей!Свет поморщился: за своими утренними переживаниями он совершенно забыл предупредить эконома, чтобы тот перенес время завтрака. Он поднялся на ноги:— Так вы не откажетесь со мной позавтракать, мастер?— Почту за честь! — Хакенберг тоже встал с пола и поклонился. — С удовольствием!— Много ли времени вам потребуется на то, чтобы привести себя в порядок?— Не более получаса, чародей.Свет повернулся к Берендею:— Тогда поступим следующим образом. Пусть Касьян приготовит нам что-нибудь. Мы позавтракаем через полчаса. А сейчас накормите нашу гостью. Если она, конечно, не пожелает нас подождать.Гостья подождать пожелала. Когда Свет с германцем пришли в трапезную, Вера сидела на своем месте, но тарелка перед нею была еще пуста.— Доброе утро, Вера!— Здравы будьте, сударыня!— Доброе утро, чародей! Здравы будьте, сударь!Вошла с подносом Забава, без удивления посмотрела на германца, принялась раскладывать по тарелкам омлет с зеленым горошком.— А я тоже проспала, — сказала Вера. — Хорошо, Забава разбудила.Свет посмотрел на Забаву. Сегодня ее глаза молний не метали.— Как вам нравится мое новое платье? — сказала Вера, бросив кокетливый взгляд на Света.— О? — сказал Свет. — На вас новое платье! А я и не заметил.Забава чуть не прыснула. А Вера возмущенно-недоверчиво воскликнула:— Не заметили?— Очень красное платье, — дипломатично сказал Хакенберг. — Только такое платье и может быть на такой женщине.Вера мило улыбнулась ему:— Благодарю вас, сударь! Некоторым стоило бы поучиться, как говорить женщине комплименты.Теперь взгляд, который она бросила на Света, был откровенно лукавым.Забава хихикнула и тут же сбежала на кухню. Свет озадаченно посмотрел ей вслед: сегодняшнее поведение служанки показалось ему странным. Куда делась ее пылкая безудержная ревность? Куда исчезли косые взгляды, которые она бросала на гостью? Неужели он опростоволосился, и гостья попросту перевербовала его прислужницу? Только чем она могла ее перевербовать? Не деньгами же, в самом деле!.. Однако вот вам наглядный пример, что женщинам никогда нельзя доверять, даже тем, кто тебя любит.Между тем гостья и фехтовальщик уже вели оживленную беседу. Говорили о всякой ерунде: о справной погоде, о Паломной седмице, о том, что красная женщина всегда радует глаз мужчины. Вернее, говорил в основном германец, а Вера поддакивала, пересыпала его монолог восторженными восклицаниями и довольными смешками. Свет же, внимательно глядя в тарелку, мрачно поглощал завтрак: не знал он, о чем беседовать с этой кареглазой фифочкой. С графиней Фридриксон было проще: той не требовалось создавать таких условий, чтобы она чувствовала себя как дома. И пожалуй, стоило бы связаться с Буней Лаптем и заявить, что он, Свет, больше не намерен заниматься этой лжематерью Ясной. Он бы так и поступил, если бы был уверен, что она и в самом деле «лже-«! Впрочем, с Буней было о чем поговорить и помимо паломницы — Свет вечор достаточно хорошо проанализировал свое приглашение на обед к Кудеснику.— Вы знаете, вчера убили какого-то академика, — сказал Хакенберг. — Говорят, зарезали прямо в собственной карете.Свет даже обрадовался: появилась возможность заняться делом. И он занялся — перевел внимательный взгляд с тарелки на Веру: ну-ка, как она отреагирует, эта беспамятная?Беспамятная не отреагировала никак.— В самом деле? — проговорила она. — Жуть какая!Точно так же отреагировал бы сам Свет. Да и любой сотрудник любой службы безопасности. Но не могла она быть сотрудником службы безопасности— в этом он был теперь почему-то уверен.— Да, жуть, — согласился Хакенберг. — Однако глупо. Все равно найдут. Волшебники у нас сильные. — И безо всякой связи с убийством добавил: — А вы знаете, вы с чародеем чем-то похожи друг на друга. Как супруги опосля долгой совместной жизни…Свету показалось, что гостья слегка вздрогнула. Он тут же переключился на ее ауру. И разочарованно вздохнул: аура ничуть не изменилась.— Я вас перехвалила, сударь, — заметила между тем Вера. — На мой взгляд, это достаточно сомнительный комплимент. — Она снова бросила на Света лукавый взгляд. — Наш хозяин — изрядный мужлан. Словно вовсе и не словен…Свет хрюкнул. И подивился своему спокойствию. Если бы такие слова произнес кто-либо другой, сразу бы наступила расплата. Но связываться с этой дефективной… А может, она и в самом деле дефективная?Однако Хакенбергу последняя фраза собеседницы не показалась. Он смутился, с опаской посмотрел на хозяина.— Не обращайте внимания, — сказал Свет. — Наша подружка порой слишком остра на язык. Почти, как моя служанка Забава. Кстати, наша подружка страдает потрясающим беспамятством. Но откуда-то знает, какими бывают словене…Вера вспыхнула:— Уж лучше быть потрясающе беспамятной, чем совершенно бездушным!Хакенберг покряхтел и засобирался домой: похоже, эта перепалка напрочь лишила его всякого аппетита.— А мне сегодня странный сон приснился, — сказала Вера, не обращая ни малейшего внимания на его затруднение. — Как будто в мое окно молния ударила. Без грома и без дождя. И не с неба.Свет вскинул на нее глаза. Она внимательно смотрела на него, и на лице ее было прямо-таки написано: «Не ваша ли это была работа, чародей? Что скажете?»И тогда Свет решил не говорить ничего.
После завтрака Свет связался с Лаптем.Буня ответил, хотя и не сразу. Даже в волшебном зеркале было заметно, как озабочен он происшедшими за последние двое суток событиями. Вечно розовощекая физиономия опекуна министерства безопасности явно осунулась, глаза запали, и даже монументальная лысина казалась изрядно поблекшей. Поначалу он вроде бы даже не узнал чародея Смороду.— Слушаю вас… — Взгляд его медленно прояснился. — Слушаю вас, брат Свет.— Здравы будьте, чародей! Мне бы хотелось с вами поговорить. С глазу на глаз.Буня поднял взор к потолку:— Могу встретиться с вами через час. Где вам будет удобнее?Свет понимал, как занят сейчас опекун министерства безопасности. И потому сказал:— Дело у меня личное. Так что удобнее всего будет у вас, в министерстве.Буня молча кивнул. На том и распрощались.Пришлось поторапливаться.Охрана в министерстве безопасности, похоже, была приведена в полную боевую готовность. Во всяком случае, на входе — где еще вчера можно было пройти по обычному пропуску — сегодня был установлен волшебный кристалл. А вместо обычных вахтеров стояли волшебники.Впрочем, Свету было все равно, кто его пропустит — обычный человек или колдун. Волшебный кристалл был настроен на Света, как и на всех прочих лиц, по роду своих занятий систематически появляющихся в министерстве, и, едва чародей оказался в сенях здания, действие охранного заклятья на мгновение прервалось. Вахтер-волшебник отдал честь.В приемной у Буни сидело несколько человек весьма озабоченного вида, но секретарь пригласил Света в кабинет, едва тот переступил порог: судя по всему, Лапоть его уже ждал.Сотворив заклинание, Свет открыл дверь.Мрачный Буня сидел за столом и внимательно изучал какую-то бумагу. В открытые окна кабинета врывалось яркое солнце, и лысина опекуна гоняла по потолку легкомысленные зайчики. Зайчики метнулись к задней стене кабинета: Буня поднял голову. Выражение лица его слегка разъяснелось, стало заинтересованным. И за то мгновение, пока Буня узнал вошедшего и начал контролировать свой ментальный образ, Свет успел заметить в его ауре легкую угрозу.Ему все стало ясно: вчера с ним сыграли небольшой, но грамотно поставленный спектакль. Все было не так, как ему представлялось и как ему говорили. Никто не проверял у прислуги его алиби, и на проявление спектрограммы его пригласили только для того, чтобы определить, не вызовет ли анализ линий спектрограммы у чародея Смороды необъяснимые трудности. И потребовать от него, чтобы он объяснил эти трудности. Говоря же проще: в свершении преступления его подозревал далеко не один Кудесник. Его подозревало и почти родное министерство безопасности. А скорее всего Кудесник и прощупывал его с подачи почти родного министерства, точнее — с подачи хозяина этого кабинета.— Здравы будьте, брат! — Буня поднялся Свету навстречу.Поздоровались. Уселись в кресла. Буня потер лысину.— Чем могу быть полезен, брат? Если вы по поводу происшествия, случившегося во середу, то мы так и не сумели определить, кем был пытавшийся напасть на вас маг.Буня выглядел достаточно усталым, и Свет решил сыграть в открытую.— Вчера Кудесник пригласил меня к себе пообедать. И в течение всего обеда прощупывал, не я ли убил академика Барсука.Ему показалось, что Лапоть слегка удивился.— Этой же ночью, — продолжал Свет, — была предпринята попытка ментального проникновения в мой сон. Исходя из всего этого, я делаю вывод, что меня подозревают в убийстве Барсука. А поелику я его не убивал, то пользуюсь своим правом потребовать немедленного созыва Контрольной комиссии. — Свет встал. — Для освидетельствования на предмет отсутствия в моем Таланте следов Ночного колдовства.Буня не последовал примеру гостя. Он продолжал сидеть в кресле, нарушая служебный этикет. Лицо его сделалось отрешенным, взгляд впился в пространство: Буня размышлял.Свет ждал.Наконец Буня тряхнул головой, и зайчик с его лысины ударил Свету прямо в левый глаз.— Сядьте, Сморода, — сказал Буня. — Собирать Контрольную комиссию для вашей проверки нет никакой необходимости. Никто вас не подозревает.— Это сегодня, — сказал Свет. — А вчера?Буня махнул на него рукой:— Бросьте! Какой вам был резон убивать Барсука?Свет обратил внимание, что Лапоть не подтвердил, но и не опроверг тот факт, что вчера Свет-таки находился в числе подозреваемых.— Одним словом, забудьте об этой чепухе! — Буня дождался, пока Свет снова сядет в кресло, и продолжал: — Пусть эта проблема вас не волнует: ею есть кому заниматься. А вот новой матерью Ясной, кроме вас, заняться некому. И потому я вас прошу: прекратите отвлекаться. Ваша главная задача сейчас — раскрутиться с этой паломницей. Убийцу же Барсука отыщут и без вашей помощи.— Но пока что не отыскали! — сказал Свет.— Отыщем! — Буня впечатал ладонь десницы в крышку стола. — Отыщем как миленького! Определим, кому до зарезу необходимо было убрать академика, и отыщем!Свет хотел сказать, что, если подумать, то до зарезу убрать академика было необходимо хотя бы чародею Смороде. Но не сказал: ведь Буня не ехал после эксперимента в карете Кудесника и знать не знал, о чем они там говорили. На объяснение собственных мотивов потребовалось бы некоторое время. А к Свету вдруг явилась очередная любопытная мысль.— Хорошо, — сказал Свет. — Спасибо, что успокоили! А я, грешным делом, предположил, что это именно вы надоумили Кудесника пригласить меня на гуся с яблоками.— Фаршированный гусь у него всегда хорош. Я бы с удовольствием отведал…— А вас он не приглашал?— Меня нет. И это доказывает, что вас он приглашал совсем не с той целью, какая пришла вам на ум. Иначе я бы наверняка был приглашен с вами на пару.Свет встал:— Да, вы правы. Простите, что отнял у вас столько драгоценного времени. Пойду раскручиваться с паломницей. — Он протянул Буне десницу.Буня, сверкнув лысиной, ответил на рукопожатие, но Свет заметил, что опекун министерства безопасности продолжает контролировать свой ментальный образ. А значит, верить сказанным Буней словам — все равно что бросаться снежками в солнышко. Лучше уж оборотиться Хорсом и наоборот, кидать солнечные лучи в снег. Если не попадешь лучиком в лысину Лаптя, Купала оный снег растопит. А в талой водичке может обнаружиться кое-что стоящее.И потому, выйдя из приемной опекуна министерства безопасности от Палаты чародеев Буни Лаптя, чародей Свет Сморода тут же направил свои стопы в кабинет сыскника-волшебника Буривоя Смирного.Смирный оказался у себя. Как и Лапоть, трудился над некими важными документами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41