– Моя красивая белая голубка с золотыми волосами, о каком джентльмене вы спрашиваете?
– О том, которого провели сюда.
И она указала на закрытые ворота.
– Parbleu! Малышка, такого описания недостаточно.За последние полчаса сюда их провели два десятка – и все джентльмены, я думаю. По крайней мере леди среди них не было.
– Я спрашиваю о самом последнем. С тех пор никого не было.
– О последнем? О последнем. Сейчас подумаю. Наверно, его взяли по той же причине, что и остальных.
– А какая это причина, мсье?
– Par dieu! (Клянусь богом, фр. – Прим. перев.) Не могу сказать, мое солнышко! А почему он вас так интересует? Вы ведь не его сестра? Нет, вижу, что нет, – продолжал солдат, посмотрев на Сабину и Фримена и став несколько почтительней при виде слуги в ливрее. – Вы, должно быть, англичанка?
– Да.
– Если немного подождете, – сказал зуав, – я зайду туда и спрошу.
– Пожалуйста, мсье!
Отойдя немного в сторону – Сабина и Фримен защищали ее от толчков, – Бланш ждала возвращения солдата.
Как и обещал, он скоро вернулся; но никакой информации не сообщил.
Мог только сказать, что «молодого человека арестовали за какое-то политическое преступление. Он помешал солдатам исполнять их долг».
– Может быть, мсье был слишком неосторожен, – добавил солдат шепотом. – Наверно, кричал «Vive l’Republique!», а пароль сегодня «Vive l’Empereur!» Он тоже как будто англичанин. Ваш родственник, мадмуазель?
– О, нет! – ответила девушка, торопливо отворачиваясь и даже не сказав «мерси» человеку, который помог ей.
– Пошли, Сабина, нужно возвращаться домой. А вы, Фримен, бегите в английское посольство! Если не найдете там папу, отправляйтесь искать его. Ищите по всему Парижу, если понадобится. Скажите, что он нужен, что я его жду. Приведите его с собой. Дорогой Фримен, пообещайте, что вы не станете терять ни минуты. Это тот самый джентльмен, который спас мне жизнь в Ливерпуле! Вы ведь помните это. Если в этом ужасном городе что-нибудь с ним случится… Идите быстрей! Возьмите это! Вам может понадобиться экипаж. Скажите папе… скажите лорду С. .. Вы знаете, что сказать. Быстрей! Быстрей!
И половины монет, которые перешли в его руку, хватило бы, чтобы поторопить слугу; не возражая, он заторопился в направлении английского посольства.
А его молодая хозяйка вернулась домой – ожидать прихода отца.

Глава XXXVI
В посольство

– Корнелия? Ты идешь со мной?
Это спросила Джули у кузины после возвращения в отель Лувр. Они были одни в своей комнате, все еще в шалях и шляпках, как зашли после прогулки.
Миссис Гирдвуд разговаривала с джентльмена в приемной внизу.
– Куда? – спросила Корнелия.
– Куда? Я удивлена тем, что ты спрашиваешь! Конечно, за ним !
– Дорогая Джули! Я понимаю, о чем ты говоришь. Я сама об этом думала. Но что скажет тетя, если мы уйдем? На улицах опасно. Мне кажется, солдаты стреляют в население, я в этом уверена! Ты ведь слышишь стрельбу? И пушечные залпы? Похоже на пушки!
– Не будь трусихой, кузина! Помнишь, как громко ревели волны у утеса в Ньюпорте? А его это остановило, когда нам грозила опасность? Может, мы сумеем спасти его жизнь!
– Джули! Я тебя не держу! И я готова идти с тобой, если мы можем что-нибудь для него сделать. Что ты предлагаешь?
– Прежде всего нужно узнать, куда его увели. Скоро я это узнаю. Ты видела, что я говорила с рассыльным?
– Видела. Ты что-то сунула ему в руку.
– Пятифранковую монету. Я попросила его идти за зуавами и посмотреть, куда они отведут пленника. И пообещала вдвое больше, когда он вернется с сообщением. Я уверена, что он скоро будет здесь.
– А что тогда, Джули? Что мы сможем сделать?
– Мы сами ничего. Я не больше тебя знаю, почему у капитана Мейнарда неприятности с французскими солдатами. Несомненно, это связано с его республиканскими убеждениями. Мы слышали об этом; и да благословит его Господь за эту веру!
– Дорогая Джули! Я вполне разделяю твои чувства!
– Но неважно, что он сделал. Наш долг помочь ему.
– Я это знаю, кузина. Я спрашиваю только, что мы сможем сделать.
– Посмотрим. У нас здесь есть посол. Не тот человек, что нам нужен: несчастье Америки, что представителем к европейскому правительству посылают человека, который не способен представлять наш народ. Как раз напротив. Третьеразрядный ум и привычка к высшему свету – словно только это нужно, чтобы быть принятым при королевских дворах. Как будто Американская Республика нуждается еще в какой-то поддержке и дипломатии, чтобы быть принятой! Корнелия, мы теряем время! Человеку, которому мы обе обязаны жизнью, может быть, в этот момент грозит опасность потерять собственную жизнь! Кто знает, за что его арестовали? Наш долг узнать это.
– Ты расскажешь тетушке?
– Нет. Она, конечно, будет возражать. Даже постарается удержать нас. Спустимся по лестнице незаметно и выйдем, ничего ей не сказав. Мы будем отсуствовать недолго. Она вообще ничего не узнает, когда мы вернемся.
– Но куда ты собираешься идти, Джули?
– Сначала выйдем в фойе отеля. Там подождем рассыльного. Я велела ему не заходить в отель; мы с ним встретимся снаружи. Может быть, он уже там. Пошли, Корнелия!
По-прежнему в платьях для прогулки, они не должны были переодеваться; обе леди спустились по лестнице и остановились у входа в отель Лувр. Ждать им пришлось недолго. Служащий встретил их на ступеньках и сообщил о результате исполнения поручения.
Отчет его был прост. Он не привык рассуждать о том, за что ему платят. Зуавы отвели пленника в караульную перед садом Тюильри и здесь его держат. Так он предполагал.
Он записал номер дома и отдал записку леди, получив в обмен золотую монету. Сдачи у него не потребовали.
– Быстрей! – говорила Джули кузине. Девушки вышли на улицу и направились в сторону ничем не примечательного здания, на котором написано «Посольство США».
Как и повсюду, тут царило возбуждение, даже ужас. Девушкам пришлось пройти через толпу своих соотечественников.
Вежливость американцев по отношению к женщинам вошла в пословицу. Толпа расступилась, давая девушкам дорогу. Да и кто бы не уступил таким женщинам?
Их принял секретарь посольства. Он с сожалением сообщил, что посол занят.
Но гордая Джули Гирдвуд не приняла его отказ. Время очень важно; может быть, дело идет о жизни и смерти! Она должна видеть представителя своей страны – и немедленно!
Нет силы большей, чем женская красота. Секретарь посольства покорился этой силе; нарушив полученный приказ, он отворил боковую дверь и пропустил посетительниц к послу.
Они рассказали обо всем. Человек, пронесший звездно-полосатый флаг под огнем не одной битвы, поднявший его на крутой Чапультепек, этот человек теперь в Париже, он пленник пьяных зуавов, его жизни грозит опасность!
С такой просьбой обратились к послу Америки.
Просьба не нуждалась в таких прелестных просительницах. Превыше мужского консерватизма стремление защитить честь своей страны.
Уступая этому стремлению, посол отправился исполнять свой долг.

Глава XXXVII
Смерть на барабане

– Я приду к вам! Приду!
Гордость охватила сердце пленника, когда он услышал эти слова и понял, от кого они исходят. Они позволили ему спокойней выдержать оскорбления.
Слова продолжали звучать в его ушах, когда его ввели во двор, напоминающий двор тюрьмы.
В глубине двора находилось помещение, похожее на камеру. Дверь открыли.
Пленника втолкнули внутрь, как быка, не желающего заходить в загон; один из стражников пнул его сзади, как только он ступил через порог.
У него не было возможности отомстить за грубость. Дверь с грохотом закрылась, снаружи задвинули перекладину.
Внутри камеры было темно, и мгновение Мейнард продолжал стоят на том месте, куда отлетел после толчка.
Но он не молчал. Сердце его было полно негодования; и он произнес громкое проклятие всем формам деспотизма.
Больше чем когда-либо он боялся за судьбу республики: он понимал, что его окружают не ее солдаты.
Впервые он на себе испытал последствия того, что власть вручают одному человеку; и теперь лучше понимал ненависть Роузвельдта к священникам, принцам и королям!
– Ясно, что республике здесь конец! – произнес он после проклятий врагам.
– C’est vrai, monsieur, – послышался голос из глубины камеры. – C’est fini! (Вы правы, мсье. Это конец, фр. – Прим. перев.) Сегодня все кончается!
Мейнард вздрогнул. Он считал, что находится здесь один.
– Вы говорите по-французски? – продолжал голос. – Вы англичанин?
– На ваш первый вопрос – да, – ответил Мейнард. – На второй – нет. Я ирландец!
– Ирландец! За что же вас привели сюда? Прошу прощения, мсье. Я слишком вольно веду себя с товарищем по заключению.
Мейнард откровенно все рассказал.
– Ах, друг мой, – сказал француз, выслушав его, – вам нечего опасаться. Со мной другое дело.
Был слышен вздох, последовавший за словами.
– Что вы хотите сказать, мсье? – машинально спросил Мейнард. – Вы ведь не совершили преступление?
– Да, совершил! Величайшее преступление – я патриот! Я сохранил верность своей стране – и свободе! Меня зовут Л…
– Л!.. – воскликнул Мейнард, узнав имя, хорошо известное среди поклонников свободы. – Возможно ли это? Меня зовут Мейнард.
– Бог мой! – воскликнул заключенный француз. – Я слышал о вас! Я знаю вас, сэр!
В темноте они обнялись и вместе произнесли драгоценные слова:
– Да здравствует республика!
А Л… добавил:
– Свобода и демократия!
Мейнард ничего не ответил. Помолчав немного, он спросил:
– Но что вы имели в виду, говоря об опасности? Неужели они дойдут до этого?
– Слышите эти звуки?
Они прислушались.
– Да. Там снаружи стреляют. И крики слышны. Вот это ружейные выстрелы. А это, подальше, пушечный выстрел. Можно подумать, что идет сражение.
– Так и есть! – серьезно ответил республиканец. – Сражение, которое кончится уничтожением нашей свободы. Вы слышите погребальный звон – и по мне тоже, я в этом не сомневаюсь.
Тронутый серьезным тоном пленника, Мейнард попросил у него объяснения, но в это мгновение неожиданно отворилась дверь, впустив несколько человек. Это все были офицеры в мундирах различных частей, главным образом зуавов и африканских егерей.
– Вот он! – воскликнул один из них. Мейнард узнал голос Вирока.
– Выведите его! – приказал офицер с нашивками полковника на плечах. – Трибунал состоится немдленно!
Мейнард подумал, что речь идет о нем. Но он ошибался. Речь шла о более известном человеке и более опасном для возникающей империи. Это был Л…
На открытом дворе стоял большой барабан, вокруг расставили с полдюжины стульев. На барабане чернильница, ручка и бумага. Все это символы полевого суда.
Но они были нужны лишь для прикрытия. На бумаге ничего не записано. Ручку даже не обмакнули в чернила. Все присутствующие: председатель суда, члены, защитник – все полупьяны. Все требовали крови и были полны решимости пролить ее.
Но Мейнарду не пришлось быть зрителем этой пародии на суд. Дверь снова закрыли; он остался за ней и стоял, прислушиваясь.
Недолго. Не прошло и десяти минут, как в замочную скважину донеслось слово, приговорившее его товарища по заключению. Это было слово : «Coupable (Виновен, фр. – Прим. перев.)!»
За ним последовала фраза:
– Tirez au moment (Расстрелять немедленно, фр. – Прим. перев.)!
Послышался протестующий крик; Мейнард узнал голос товарища по заключению:
– C’est un assassinat (Это убийство, фр. – Прим. перев.)!
Последовал топот, как от строящегося взвода.
Наступило молчание, как затишье перед бурей.
Оно было кратким – всего несколько секунд.
Раздался крик, заполнивший весь двор, хотя кричал один человек. Когда-то этот крик сбросл короля с трона, а сейчас служил протестом перед наступающей имеприей.
– Да здравствует республика! – Это были последние слова Л…; он героически произнес их перед стволами своих убийц.
– Tirez (Огонь, фр. – Прим. перев.)! – Мейнард узнал голос лейтенанта зуавов Вирока. Его заглушил грохот выстрелов, эхом отразившийся от стен.
Неподходящее время для торжества после такой трусливой и подлой казни. Но двор был полон необычных людей. Они скорее напоминали дьявольские призраки, когда, размахивая киверами, ответили на крик расстрелянного возгласом, означавшим падение Франции:
– Vive l’Empereur!

Глава XXVIII
Два флага

Вслушиваясь в происходящее снаружи, почти не слыша слов, но все понимая, Мейнард пришел в ярость.
Человек, которого он только что обнимал, чье имя он давно знал и уважал, этот человек только что убит, как собака!
Ему начинало казаться, что он видит сон!
Но он слышал протестующий крик:
– Это убийство!
Повторяя его, он колотил в дверь, надеясь вызвать отвлечение и задержку.
И продолжал повторять и кричать, пока его голос не заглушил залп.
Он снова выкрикнул его, когда смолкло эхо выстрелов и во дворе стало тихо. Члены полевого суда услышали его.
– У вас там сумасшедший! – сказал председательствующий офицер. – – Кто он такой, Вирок?
– То же самое, – ответил лейтенант зуавов. – Такой же, как тот, от которого мы только что избавились.
– Вы знаете его имя,
– Нет, полковник. Он иностранец.
– Из какой страны?
– Англичанин – или американец. Его привели с бульваров. Взяли его мои люди и по моему приказу.
– За что?
– Он мешал нам исполнять свои обязанности. Но это не все. Я случайно встретил его вчера в кафе де Миль Колон. Он там выступал против правительства и выражал жалость к бедной Франции.
– Правда?
– Я ответил бы ему на месте, мой полковник, но мне помешали под предлогом, что он иностранец.
– Но это не причина позволять ему произносить такие речи здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45