https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/
Хуан Борджа ростом практически не уступал Чезаре, но не мог сравниться с ним силой и шириной плеч. Как отца и брата, природа не обделила его красотой, но его отличали чуть раскосые глаза и высокие скулы, доставшиеся от испанских предков. Его кожа побронзовела от долгих часов, проведенных верхом на лошади и на охоте, а в широко расставленных черных глазах очень уж часто мелькала подозрительность. Но главный недостаток Хуана заключался в другом: у него напрочь отсутствовало обаяние, свойственное Чезаре и Александру. Темные губы часто кривились в циничной усмешке, но не в тот момент, когда он преклонил колени перед отцом.— Чем я могу услужить тебе, папа? — спросил он.Александр улыбался, с любовью взирая на сына, ибо этот молодой человек, как и все юные, еще не нашедшие пути истинного, более всего нуждался в его советах. Только они могли обеспечить ему спасение бессмертной души.— Пора тебе занять место твоего сводного брата Педро Луиса, который умер, завещав тебе герцогство и титул герцога Гандии. Незадолго до смерти состоялась его помолвка с Марией Энрикес, кузиной короля Испании Фердинанда, и я, как твой отец, так же как и Святейший Папа, решил оставить эту договоренность в силе, с тем, чтобы укрепить наш союз с объединившейся Испанией и заверить Арагон в нашей дружбе. Таким образом, вскорости ты отправишься в Испанию за своей королевской невестой. Ты понял?— Да, папа, — ответил Хуан, недовольно хмурясь.— Тебе не по душе мое решение? — спросил Папа. — Оно идет на пользу и нам, и тебе. Семья эта богатая и знатная, и этот союз выгоден нам политически. Опять же, в Гандии огромный замок и богатые земли, которые будут принадлежать тебе.— Должен ли я взять богатства с собой, чтобы они видели, что и меня надо уважать? — спросил Хуан.Александр помрачнел.— Если ты хочешь, чтобы тебя уважали, выказывай набожность и страх перед Господом. Ты должен верно служить королю, уважать жену и избегать азартных игр.— Это все, папа? — с ехидством спросил Хуан.— Если я захочу сказать тебе что-то еще, то снова вызову тебя, — резко ответствовал Александр. Он редко злился на сына, но в этот день ему особенно хотелось отвесить ему пару оплеух. Но он напомнил себе, что Хуан еще молод и не обладает дипломатическим даром. Поэтому когда заговорил снова, голос его заметно смягчился. — Пройдет какое-то время, и тебе понравится твоя новая жизнь, сын мой. Ты ни о чем не пожалеешь, если должным образом разыграешь выпавшие тебе карты.
* * *
В день, когда Чезаре Борджа возводили в сан кардинала святой римской католической церкви, гигантская часовня базилики святого Петра ломилась от наплыва разодетых аристократов. Все лучшие семьи Италии сочли необходимым присутствовать на церемонии.Из Милана приехал смуглолицый Лодовико Сфорца, по прозвищу Мавр. Его сопровождал брат, Асканьо Сфорца, теперь вице-канцлер Александра, одетый в расшитую ризу цвета слоновой кости и красную кардинальскую шляпу. Стоило им войти, как по базилике пробежал одобрительный шепоток.Из Феррары прибыли Д'Эсте, одна из самых родовитых и консервативных семей Италии. Простые, в черных и серых тонах, одежды украшали потрясающие драгоценные цепи и ожерелья. Они приехали так далеко не только для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение, но и произвести хорошее впечатление на Папу и его нового кардинала, поскольку нуждались в их благоволении.Но особенно резко повернулись головы собравшихся в базилике, когда в нее вошел Пьеро Медичи, молодой флорентийский аристократ, в богато расшитом изумрудном камзоле. По длинному центральному проходу он вел за собой семь гордых родственников, включая своего брата, близкого друга Чезаре Джованни Медичи. Пьеро на тот момент правил Флоренцией, но ходили слухи, что со смертью его отца, Лоренцо Великолепного, Медичи утратили контроль над городом и вскорости молодого принца свергнут, а Медичи изгонят из Флоренции.Среди представляющих Рим семей выделялись Орсини и Колонна. Многие десятилетия враждовавшие между собой, семьи на какое-то время заключили некое подобие перемирия. Однако усаживались они в разных концах базилики, памятуя, что в не столь уж далеком прошлом кровавая схватка между ними едва не сорвала возведение в сан одного из кардиналов.На первом ряду Гвидо Фелтра, могущественный герцог Урбино, шепотом беседовал с одним из наиболее влиятельных и последовательных противников Папы Александра VI, кардиналом Джулиано делла Ровере, племянником Папы Сикста IV, а теперь папским посланником во Франции.Фелтра наклонился к кардиналу.— Подозреваю, наш Чезаре скорее солдат, чем ученый.Этот мальчик со временем станет генералом, если, конечно, не будет метить в Папы.Делла Ровере поморщился.— Как и его отец, он думает только о плотских утехах.Да еще кичится своей силой. Заваливает быков, борется с крестьянами на ярмарках. Негоже…Фелтра кивнул.— Я слышал, его лошадь выиграла скачки в Сиене.— Хитростью, а не в честной борьбе, — раздраженно ответил делла Ровере. — Наездник спрыгнул с нее перед самым финишем, отчего лошадь побежала быстрее. Результаты заезда, конечно, опротестовали. Однако судьи оставили все как есть.Фелтра улыбнулся.— Забавно…Но делла Ровере продолжал хмуриться.— Попомни мои слова, Гвидо Фелтра. В нем живет дьявол, в этом сыне церкви.К этому моменту Джулиано делла Ровере был заклятым врагом Борджа. Его злили не только проигранная борьба за папский престол, но и число сторонников Борджа, которых возвел в сан кардинала Папа Александр. Однако об отказе от посещения церемонии не могло быть и речи. Хотя делла Ровере очень надеялся, что в будущем ему удастся отплатить Борджа за все.
* * *
Папа Александр VI стоял у алтаря, высокий, широкоплечий, завораживающий взгляды. Белоснежность его одеяний подчеркивалась ало-золотой епитрахилью. В этот момент глаза его сияли гордостью и уверенностью. Здесь он правил, единственный и непогрешимый, из этого массивного дома Бога, сотни лет тому назад возведенного над могилой святого Петра.Мощный орган торжествующе играл Те Deum, гимн хвалы Господу. Александр выступил вперед, обеими руками высоко поднял красную кардинальскую шляпу и с благословением надел ее на голову сына, стоявшего перед ним на коленях.Уже кардинал, Чезаре Борджа поднялся, и двое его пожилых коллег окутали сиреневой сутаной его широкие плечи. А потом встал рядом с Папой. Двое мужчин, бок о бок, взирали на собравшихся.Красота и мощь Чезаре производили впечатление. Он превосходил ростом своего дородного отца, темно-карие глаза лучились умом. По толпе прошелестел восторженный шепот.Но в последнем ряду, в одиночестве, сидел очень толстый мужчина, одетый в белое и серебряное: Гаспаре Малатеста, Лев Римини. Малатеста давно точил зуб на этого испанского Папу. Из-за мальчика, которого нашли у ворот его города, убитого и привязанного к ослу. Ему ли бояться Папы и его угроз? Да нет же. Ему ли бояться гнева Божьего? Никогда. Лев Римини не верил в Бога. Александр же был человеком… а люди могли умереть. Лев подумал, а не налить ли чернила в чаши со святой водой, как он как-то сделал на Великий пост, чтобы кардинал и его гости перепачкали свои наряды и спустились с небес на землю. Мысль эта ему понравилась, но сейчас его занимали более важные дела. С улыбкой он откинулся на спинку скамьи.Позади него, скрытый в тени, следя, каждым его движением, стоял дон Мичелотто. И когда базилику заполнили последние аккорды Те Deum, невысокий крепыш, никем не замеченный, проскользнул в темное пространство за спиной Гаспаре Малатесты. А потом ловким движением затянул гарроту на толстой шее.Лев Римини раскрыл рот, жадно хватая воздух. Пытался сопротивляться, но его мышцы лишились притока крови и кислорода. Перед смертью он лишь успел услышать слова, которые шепнули ему на ухо: «Это тебе весточка от Святейшего Папы». И убийца исчез так же быстро, как и появился.Чезаре Борджа следом за отцом шел по центральному проходу. За ними — его мать Ваноцца, сестра Лукреция и братья, Хуан и Хофре. Потом — остальные родственники.Все молча прошли мимо последнего ряда, где на скамье со спинкой сидел Гаспаре Малатеста, уронив подбородок на грудь, словно спал.Наконец несколько женщин остановились и, посмеиваясь, начали показывать на него пальцем. Жена брата Гаспаре пришла в ужас, подумав, что тот решил таким способом выразить свое презрение к Борджа, и коснулась рукой, чтобы разбудить. Но Гаспаре, вместо того чтобы вскинуть голову, повалился под скамью. Его невидящие глаза уставились в потолок. Женщина закричала. Глава 4 Жажда мести превратилась у кардинала Джулиано делла Ровере в навязчивую идею. Часто он просыпался в холодном поту, дрожа всем телом, потому что Александр не покидал его и во сне. Даже по утрам, когда делла Ровере молился под мраморными статуями милосердных святых и великолепными портретами христианских мучеников, он не переставал думать о том, как уничтожить ненавистного Папу.Поражение на выборах, конечно, сыграло свою роль, но не оно являлось побуждающей причиной столь сильного чувства. Делла Ровере истово верил, что Александр — аморальная личность.Обаяние и харизма Папы очаровывали тех, кто находился рядом с ним, и они не пытались перечить ему, когда он назначал своих детей на высокие церковные посты.Многие кардиналы и большинство королей, не говоря уже о жителях Рима, прощали ему все экстравагантности, наслаждаясь гигантскими процессиями, балами, банкетами, спектаклями, празднествами, на которые тратились большие деньги. А ведь они могли пойти на защиту Папской области и обеспечение продвижения армии церкви на новые территории.Если Александр любил и умел повеселиться, то делла Ровере, не терпящий возражений, агрессивный, чувствовал себя счастливым только на охоте или войне. Он постоянно работал и совершенно не умел отдыхать. Должно быть, поэтому он и полагал себя добродетельным человеком. Он ни к кому не питал теплых чувств, даже к трем своим дочерям. И за всю свою жизнь лишь однажды по-настоящему влюблялся.Кардинал делла Ровере всегда держался с большим достоинством, и это, наверное, нравилось бы людям, если б не фанатический блеск его глаз. Лицо его, словно высеченное из камня, смягчал разве что подбородок с ямочкой. Улыбался он редко, показывая мелкие, ровные зубы.То было лицо, символизирующее Средние века, живой портрет Судного дня. И крепкое тело демонстрировало скорее не силу, а несгибаемость. Никто не ставил под сомнение храбрость и ум делла Ровере. А вот за грубость и оскорбительный тон его не любили, отдавая предпочтение добродушному и обходительному Александру. Однако не следовало недооценивать силы этого страшного врага.На встречах с французским королем Карлом, королем Неаполя Ферранте, да и с другими делла Ровере постоянно обвинял Александра в симонии — покупке папского престола. Говорил, что Борджа — жулик, взяточник, бабник, обжора, жаден, всюду проталкивает родственников, короче, негодяй. К слову сказать, он сам совершал многое из того, что ставил в вину Александру, но сие нисколько не меняло его отношения к новому Папе.Некоторые из его обвинений соответствовали действительности. Сразу после выборов Александр передал стратегически важные замки кардиналам, которые поддержали его. Асканьо Сфорца стал вице-канцлером, потому что именно он помог укрепить позиции Борджа перед последним туром голосования. Ему также достался замок, церкви и несколько феодов. Ходили слухи, что темной ночью перед началом голосования два осла, тяжело нагруженных мешками с серебром, проследовали от дворца кардинала Родриго Борджа ко дворцу кардинала Асканьо Сфорца. Голос кардинала Антонио Орсини обошелся в два города, приносящих тысячи дукатов, не остались без лакомых кусков и другие кардиналы. Джулиано делла Ровере получил пост папского легата в Авиньоне, большую крепость Остию и портовый город Сенигалью на Адриатическом побережье, замок и разные должности, в том числе каноника Флоренции.Конечно, Александр не первым ввел практику раздачи территорий и должностей. Папы с давних пор одаривали своих сторонников. Что может быть нелогичного в вознаграждении тех, кто отдал за тебя свой голос? Скорее, Александр подтверждал свою репутацию щедрого человека, поскольку вознаградил и делла Ровере, хотя точно знал, что тот голосовал за самого себя.И обвинение в симонии не имело под собой почвы.Кардинал делла Ровере происходил из более богатой семьи и имел куда более обширные связи, чем Родриго Борджа.Если бы папский престол покупался и щедрые дары могли обеспечить победу на выборах, делла Ровере без труда перещеголял бы Борджа и склонил чашу весов в свою пользу.В общем, ненависть делла Ровере к Александру перевесила здравый смысл и политическое чутье: сам Джулиано и кардиналы-диссиденты решили обратиться к королю с просьбой собрать Великий совет.Много лет тому назад Великий совет мог давать указания Папам и даже смещать их с престола. Включал он кардиналов, епископов и светских лидеров. Это благородное собрание в свое время использовалось для того, чтобы ограничить абсолютную власть Папы. Но тридцать лет тому назад Папа Пий II разогнал Совет, и с тех пор он больше ни разу не собирался.Однако лицезрение того, как новый Папа возводит своего сына Чезаре в кардиналы, настолько разъярило делла Ровере, что он и его союзники попытались оживить Великий совет и использовать его для свержения Александра.Вскоре после церемонии, на которой Чезаре стал кардиналом, делла Ровере покинул Рим и удалился в Остию, чтобы оттуда начать атаку на Александра. По завершении ее подготовки он собирался уехать во Францию и просить защиты у короля Карла.
* * *
Папа Александр VI, определившись с сыновьями, понял, что пора определять место дочери в своем грандиозном плане. Он тщательно обдумал все, что предстояло сделать. Лукреция была еще мала, тринадцать лет, но больше ждать он не мог. Следовало незамедлительно обручить ее с Джованни Сфорца, герцогом Пезаро.
1 2 3 4 5 6 7 8
* * *
В день, когда Чезаре Борджа возводили в сан кардинала святой римской католической церкви, гигантская часовня базилики святого Петра ломилась от наплыва разодетых аристократов. Все лучшие семьи Италии сочли необходимым присутствовать на церемонии.Из Милана приехал смуглолицый Лодовико Сфорца, по прозвищу Мавр. Его сопровождал брат, Асканьо Сфорца, теперь вице-канцлер Александра, одетый в расшитую ризу цвета слоновой кости и красную кардинальскую шляпу. Стоило им войти, как по базилике пробежал одобрительный шепоток.Из Феррары прибыли Д'Эсте, одна из самых родовитых и консервативных семей Италии. Простые, в черных и серых тонах, одежды украшали потрясающие драгоценные цепи и ожерелья. Они приехали так далеко не только для того, чтобы засвидетельствовать свое почтение, но и произвести хорошее впечатление на Папу и его нового кардинала, поскольку нуждались в их благоволении.Но особенно резко повернулись головы собравшихся в базилике, когда в нее вошел Пьеро Медичи, молодой флорентийский аристократ, в богато расшитом изумрудном камзоле. По длинному центральному проходу он вел за собой семь гордых родственников, включая своего брата, близкого друга Чезаре Джованни Медичи. Пьеро на тот момент правил Флоренцией, но ходили слухи, что со смертью его отца, Лоренцо Великолепного, Медичи утратили контроль над городом и вскорости молодого принца свергнут, а Медичи изгонят из Флоренции.Среди представляющих Рим семей выделялись Орсини и Колонна. Многие десятилетия враждовавшие между собой, семьи на какое-то время заключили некое подобие перемирия. Однако усаживались они в разных концах базилики, памятуя, что в не столь уж далеком прошлом кровавая схватка между ними едва не сорвала возведение в сан одного из кардиналов.На первом ряду Гвидо Фелтра, могущественный герцог Урбино, шепотом беседовал с одним из наиболее влиятельных и последовательных противников Папы Александра VI, кардиналом Джулиано делла Ровере, племянником Папы Сикста IV, а теперь папским посланником во Франции.Фелтра наклонился к кардиналу.— Подозреваю, наш Чезаре скорее солдат, чем ученый.Этот мальчик со временем станет генералом, если, конечно, не будет метить в Папы.Делла Ровере поморщился.— Как и его отец, он думает только о плотских утехах.Да еще кичится своей силой. Заваливает быков, борется с крестьянами на ярмарках. Негоже…Фелтра кивнул.— Я слышал, его лошадь выиграла скачки в Сиене.— Хитростью, а не в честной борьбе, — раздраженно ответил делла Ровере. — Наездник спрыгнул с нее перед самым финишем, отчего лошадь побежала быстрее. Результаты заезда, конечно, опротестовали. Однако судьи оставили все как есть.Фелтра улыбнулся.— Забавно…Но делла Ровере продолжал хмуриться.— Попомни мои слова, Гвидо Фелтра. В нем живет дьявол, в этом сыне церкви.К этому моменту Джулиано делла Ровере был заклятым врагом Борджа. Его злили не только проигранная борьба за папский престол, но и число сторонников Борджа, которых возвел в сан кардинала Папа Александр. Однако об отказе от посещения церемонии не могло быть и речи. Хотя делла Ровере очень надеялся, что в будущем ему удастся отплатить Борджа за все.
* * *
Папа Александр VI стоял у алтаря, высокий, широкоплечий, завораживающий взгляды. Белоснежность его одеяний подчеркивалась ало-золотой епитрахилью. В этот момент глаза его сияли гордостью и уверенностью. Здесь он правил, единственный и непогрешимый, из этого массивного дома Бога, сотни лет тому назад возведенного над могилой святого Петра.Мощный орган торжествующе играл Те Deum, гимн хвалы Господу. Александр выступил вперед, обеими руками высоко поднял красную кардинальскую шляпу и с благословением надел ее на голову сына, стоявшего перед ним на коленях.Уже кардинал, Чезаре Борджа поднялся, и двое его пожилых коллег окутали сиреневой сутаной его широкие плечи. А потом встал рядом с Папой. Двое мужчин, бок о бок, взирали на собравшихся.Красота и мощь Чезаре производили впечатление. Он превосходил ростом своего дородного отца, темно-карие глаза лучились умом. По толпе прошелестел восторженный шепот.Но в последнем ряду, в одиночестве, сидел очень толстый мужчина, одетый в белое и серебряное: Гаспаре Малатеста, Лев Римини. Малатеста давно точил зуб на этого испанского Папу. Из-за мальчика, которого нашли у ворот его города, убитого и привязанного к ослу. Ему ли бояться Папы и его угроз? Да нет же. Ему ли бояться гнева Божьего? Никогда. Лев Римини не верил в Бога. Александр же был человеком… а люди могли умереть. Лев подумал, а не налить ли чернила в чаши со святой водой, как он как-то сделал на Великий пост, чтобы кардинал и его гости перепачкали свои наряды и спустились с небес на землю. Мысль эта ему понравилась, но сейчас его занимали более важные дела. С улыбкой он откинулся на спинку скамьи.Позади него, скрытый в тени, следя, каждым его движением, стоял дон Мичелотто. И когда базилику заполнили последние аккорды Те Deum, невысокий крепыш, никем не замеченный, проскользнул в темное пространство за спиной Гаспаре Малатесты. А потом ловким движением затянул гарроту на толстой шее.Лев Римини раскрыл рот, жадно хватая воздух. Пытался сопротивляться, но его мышцы лишились притока крови и кислорода. Перед смертью он лишь успел услышать слова, которые шепнули ему на ухо: «Это тебе весточка от Святейшего Папы». И убийца исчез так же быстро, как и появился.Чезаре Борджа следом за отцом шел по центральному проходу. За ними — его мать Ваноцца, сестра Лукреция и братья, Хуан и Хофре. Потом — остальные родственники.Все молча прошли мимо последнего ряда, где на скамье со спинкой сидел Гаспаре Малатеста, уронив подбородок на грудь, словно спал.Наконец несколько женщин остановились и, посмеиваясь, начали показывать на него пальцем. Жена брата Гаспаре пришла в ужас, подумав, что тот решил таким способом выразить свое презрение к Борджа, и коснулась рукой, чтобы разбудить. Но Гаспаре, вместо того чтобы вскинуть голову, повалился под скамью. Его невидящие глаза уставились в потолок. Женщина закричала. Глава 4 Жажда мести превратилась у кардинала Джулиано делла Ровере в навязчивую идею. Часто он просыпался в холодном поту, дрожа всем телом, потому что Александр не покидал его и во сне. Даже по утрам, когда делла Ровере молился под мраморными статуями милосердных святых и великолепными портретами христианских мучеников, он не переставал думать о том, как уничтожить ненавистного Папу.Поражение на выборах, конечно, сыграло свою роль, но не оно являлось побуждающей причиной столь сильного чувства. Делла Ровере истово верил, что Александр — аморальная личность.Обаяние и харизма Папы очаровывали тех, кто находился рядом с ним, и они не пытались перечить ему, когда он назначал своих детей на высокие церковные посты.Многие кардиналы и большинство королей, не говоря уже о жителях Рима, прощали ему все экстравагантности, наслаждаясь гигантскими процессиями, балами, банкетами, спектаклями, празднествами, на которые тратились большие деньги. А ведь они могли пойти на защиту Папской области и обеспечение продвижения армии церкви на новые территории.Если Александр любил и умел повеселиться, то делла Ровере, не терпящий возражений, агрессивный, чувствовал себя счастливым только на охоте или войне. Он постоянно работал и совершенно не умел отдыхать. Должно быть, поэтому он и полагал себя добродетельным человеком. Он ни к кому не питал теплых чувств, даже к трем своим дочерям. И за всю свою жизнь лишь однажды по-настоящему влюблялся.Кардинал делла Ровере всегда держался с большим достоинством, и это, наверное, нравилось бы людям, если б не фанатический блеск его глаз. Лицо его, словно высеченное из камня, смягчал разве что подбородок с ямочкой. Улыбался он редко, показывая мелкие, ровные зубы.То было лицо, символизирующее Средние века, живой портрет Судного дня. И крепкое тело демонстрировало скорее не силу, а несгибаемость. Никто не ставил под сомнение храбрость и ум делла Ровере. А вот за грубость и оскорбительный тон его не любили, отдавая предпочтение добродушному и обходительному Александру. Однако не следовало недооценивать силы этого страшного врага.На встречах с французским королем Карлом, королем Неаполя Ферранте, да и с другими делла Ровере постоянно обвинял Александра в симонии — покупке папского престола. Говорил, что Борджа — жулик, взяточник, бабник, обжора, жаден, всюду проталкивает родственников, короче, негодяй. К слову сказать, он сам совершал многое из того, что ставил в вину Александру, но сие нисколько не меняло его отношения к новому Папе.Некоторые из его обвинений соответствовали действительности. Сразу после выборов Александр передал стратегически важные замки кардиналам, которые поддержали его. Асканьо Сфорца стал вице-канцлером, потому что именно он помог укрепить позиции Борджа перед последним туром голосования. Ему также достался замок, церкви и несколько феодов. Ходили слухи, что темной ночью перед началом голосования два осла, тяжело нагруженных мешками с серебром, проследовали от дворца кардинала Родриго Борджа ко дворцу кардинала Асканьо Сфорца. Голос кардинала Антонио Орсини обошелся в два города, приносящих тысячи дукатов, не остались без лакомых кусков и другие кардиналы. Джулиано делла Ровере получил пост папского легата в Авиньоне, большую крепость Остию и портовый город Сенигалью на Адриатическом побережье, замок и разные должности, в том числе каноника Флоренции.Конечно, Александр не первым ввел практику раздачи территорий и должностей. Папы с давних пор одаривали своих сторонников. Что может быть нелогичного в вознаграждении тех, кто отдал за тебя свой голос? Скорее, Александр подтверждал свою репутацию щедрого человека, поскольку вознаградил и делла Ровере, хотя точно знал, что тот голосовал за самого себя.И обвинение в симонии не имело под собой почвы.Кардинал делла Ровере происходил из более богатой семьи и имел куда более обширные связи, чем Родриго Борджа.Если бы папский престол покупался и щедрые дары могли обеспечить победу на выборах, делла Ровере без труда перещеголял бы Борджа и склонил чашу весов в свою пользу.В общем, ненависть делла Ровере к Александру перевесила здравый смысл и политическое чутье: сам Джулиано и кардиналы-диссиденты решили обратиться к королю с просьбой собрать Великий совет.Много лет тому назад Великий совет мог давать указания Папам и даже смещать их с престола. Включал он кардиналов, епископов и светских лидеров. Это благородное собрание в свое время использовалось для того, чтобы ограничить абсолютную власть Папы. Но тридцать лет тому назад Папа Пий II разогнал Совет, и с тех пор он больше ни разу не собирался.Однако лицезрение того, как новый Папа возводит своего сына Чезаре в кардиналы, настолько разъярило делла Ровере, что он и его союзники попытались оживить Великий совет и использовать его для свержения Александра.Вскоре после церемонии, на которой Чезаре стал кардиналом, делла Ровере покинул Рим и удалился в Остию, чтобы оттуда начать атаку на Александра. По завершении ее подготовки он собирался уехать во Францию и просить защиты у короля Карла.
* * *
Папа Александр VI, определившись с сыновьями, понял, что пора определять место дочери в своем грандиозном плане. Он тщательно обдумал все, что предстояло сделать. Лукреция была еще мала, тринадцать лет, но больше ждать он не мог. Следовало незамедлительно обручить ее с Джованни Сфорца, герцогом Пезаро.
1 2 3 4 5 6 7 8