ХАС
«Разворованное чудо»: Вече; Москва; 2002
ISBN 5-94538-026-1
Геннадий Мартович Прашкевич
Парадокс Каина

Июль 1979 года.
Стенограмма пресс-конференции.
Сауми. Биологический центр.
Д.КОЛОН (США, «Сайенс»). Цан Улам! В «Й Кёр», в специальном информационном бюллетене, выпущенном, как я полагаю, только для нас, журналистов, приглашенных доктором Сайхом в Сауми, опубликованы материалы, из которых следует, что долгая и практически никому не известная за пределами Сауми работа по созданию другого человека завершена, и завершена успешно. Кай Улам, другой человек, в течение ряда пет, как о том сказано в «Й Кёр», подвергался самым серьезным и самым разнообразным операциям на генном уровне, последовательно проходил, да, видимо, еще и проходит специальную подготовку. Результаты, цитирую «Й Кёр», налицо. Кай Улам, другой человек, не подвержен никаким, ни инфекционным, ни наследственным, болезням, он способен в кратчайшие сроки адаптироваться к самым жестким, к самым нежелательным Для живого организма условиям. Кая Улама, другого человека, вполне устраивает любое, даже самое неприхотливое питание, он способен без особого для себя вреда выдержать достаточно мощный радиационный УДар, наконец, он исключительно добр и внимателен к нам, к так называемым людям разумным, особенно к женщинам и к детям. В самом сложном, в самом запутанном конфликте Кай Улам, другой человек, способен найти решение не только самое верное, но и самое человечное. Означает ли все вышесказанное, цан Улам, что мы, люди разумные, с помощью ваших работ, с помощью ваших прозрений освободимся наконец от наших низменных животных страстей и сделаем решительный шаг в сторону предполагаемого прекрасного будущего?
Доктор УЛАМ (Сауми, Биологический центр). В «Й Кёр» ни слова не сказано о так называемых людях разумных. Вообще человек разумный как вид категория вполне устаревшая. В век другого человека нет смысла всерьез говорить о перспективах человека разумного. Еще принадлежа к нам, Кай Улам, другой человек, уже не принадлежит человечеству. Он шагает в будущее один. Он набирается сил, он не встречает серьезных препятствий. Самые трудные дороги для него просты, как тропа, выложенная мрамором. Будущее не принадлежит человеку разумному, будущее принадлежит Каю. Он не просто другой человек, он основатель другого человечества. Доктор Сайх, глава военной Ставки Сауми, учит: мозг, это величайшее изобретение природы, позволившее нам пережить многие виды других, не менее, чем мы, жизнеспособных существ, давно притупился от неправильного употребления. Доктор Сайх учит: перестраивая мир, мы вовсе не перестраиваем человека. Изучая не себя, а свою тень, а именно этим до сих пор занимается наука о человеке, мы изучаем именно свою тень, а не себя. Мы изучаем всего лишь физико-химические процессы. Правда, теперь способ превращения человеческого мозга из органа выживания, каким он до сих пор являлся, в орган мышления, каким он должен быть, наконец найден. Доктор Сайх учит: перестраивать следует не природу, перестраивать следует самого человека. Только тогда придет блаженный покой, только тогда наступит благословенное время, когда представители нового человеческого вида будут умирать не от увечий или болезней, а только от старости.
Ю.Семенов (СССР, АПН). Цан Улам, разъясните, пожалуйста, это понятие — представители нового человеческого вида. Вы имеете в виду наших потомков?
Доктор УЛАМ: Говоря о представителях нового человеческого вида, я имею в виду только потомков Кая. Никаких других вариантов не может существовать, ибо Кай Улам — человек другой, значит, будущее принадлежит другому.
Ю.Семенов. Разве у нас, у людей разумных, и у Кая Улама, человека другого, разная цель, разное будущее?
Доктор УЛАМ: Доктор Сайх учит: побеждает лишь тот, кто одерживает победу. Доктор Сайх учит: побеждает лишь тот, кто выбрал Новый путь. Доктор Сайх учит: в любом единоборстве, в каких бы формах оно ни проявлялось, победа всегда останется на стороне другого человека, потому что он выбрал Новый путь.
Д.Колон. Посягая на человека, не посягаете ли вы на венец творения?
Доктор Улам (улыбается). Я вижу, вашу щеку пересекает шрам. Он не делает вас безобразным, но он вас не красит. Отношения как отдельных людей, так и отдельных общин, стран, государств обезображены более страшными шрамами. Каждый из нас всегда и постоянно зависит от людей далеко не равных нам по интеллекту. Кроме того, нам мешают приступы нашего собственного безрассудного гнева, или отчаяния, или ни на чем не основанной эйфории, или бессмысленной жестокости. В минуты просветления, крайне редкие, мы, конечно, корим себя за противоречивость своих слов и поступков, за свой неразумный образ жизни. Мы, так называемые люди разумные, боимся войны и не умеем хранить мир. Природа, создавшая нас — всегда наш враг, всегда наш соперник. Труд чаще всего не приносит нам удовлетворения, вкусный обед, которым мы тешим себя, далеко не всегда полезен, к тому же, как правило, он отнят у более слабого человека. (Улыбается.) Венец творения? Я правильно вас понял? Вы настаиваете на этом термине после моих слов?
Д.КОЛОН. Да, конечно, мы несовершенны, несовершенны, цан Улам. Мы даже, скажем так, очень несовершенны. Но если Кай Улам, другой человек, действительно лишен наших низменных склонностей, наших многочисленных пороков, если он действительно мудр и чист, если он действительно полностью лишен нашей нелепой и бессмысленной агрессивности и всегда добр, особенно, как вы говорите, к женщинам и к детям, то почему нам, людям разумным, не по пути с Каем? Почему мы не можем хотя бы сосуществовать с ним, в меру своих сил совершенствуя себя в свете его высоких идей и чистых поступков?
Доктор УЛАМ: Потому, что Кай — другой. Кай, он совсем другой человек. Он не вмешивается в нашу жизнь, как мы, скажем, не вмешиваемся в жизнь муравьев, он даже может наблюдать за нами благосклонно, как мы иногда наблюдаем за муравьями, но он — другой, он — совсем другой, а потому будущее принадлежит только Каю.
Ю.СЕМЕНОВ. И это означает, что люди исчезнут? Куда, собственно, денемся мы, люди разумные?
Доктор УЛАМ. Не имеет значения.
Д.КОЛОН. Слова всегда остаются словами, люди разумные, раз уж мы к ним относимся, привыкли верить фактам. Мы хотим сами увидеть другого, цан У лам. Мы хотим с ним поговорить. Отсюда вопрос. Почему другой человек Кай Улам не присутствует на этой пресс-конференции, посвященной, в конце концов, именно ему, именно его судьбе, именно его будущему?
Доктор УЛАМ. Кай Улам занят не меньше, чем Господь Бог в первый день творения. Но завтра, в это же время, вы будете представлены Каю Уламу в Правом крыле Биологического центра Сауми. Вы также будете представлены одной из его жен — Тё.
Д.КОЛОН. У другого человека много жен?
Доктор УЛАМ. Это не противоречит законам и обычаям Сауми.
Д.КОЛОН. У другого человека есть дети? У него много детей?
Доктор УЛАМ. В Сауми любят детей.
Д.КОЛОН. Увидев Кая, другого человека, мы сможем задавать ему вопросы?
Доктор УЛАМ. Это подразумевается.
Ю.СЕМЕНОВ. А сможем мы увидеть Хиттон — столицу Сауми, родину другого человека? Нам позволят встретиться с гражданскими и военными властями? Мы сможем сравнить Хиттон с тем городом, каким мы его когда-то знали, каким он был до прихода к власти роенной Ставки Сауми? Или нас до самого отъезда будут держать в пустом отеле, весьма тщательно перекрытом вооруженными патрулями?
Доктор УЛАМ. Вы увидите Кая Улама, вы будете говорить с Каем Уламом, вы зададите Каю Уламу необходимые вопросы, все остальное не имеет значения.
Ю.СЕМЕНОВ. Я повторяю свой вопрос.
Доктор УЛАМ (улыбается). Даже самые низкие разбойники и бандиты, увидев Кая, раскаиваются в своих прегрешениях. Кай Улам, шествуя сквозь буйствующую толпу, склоняет толпу к смирению. К сожалению, я не могу сказать того же о так называемых людях разумных. В Хиттоне до сих пор сохраняются некоторые очаги напряжения. Мир пока — это не только Кай Улам, другой человек, это пока и остальные. Этих остальных мы называем в Сауми хито, вредными элементами. У Кая Улама, у другого человека, нет врагов, но враги есть у каждого из вас, потому что вы ничем не отличаетесь от хито. Поэтому наши охранные меры оправданны.
Ю.СЕМЕНОВ. Цан Улам, кто входит в военную Ставку Сауми? Можете ли вы назвать имена людей, конкретно отвечающих за положение внутри страны, конкретно отвечающих за отношение Сауми к внешнему миру?
Доктор УЛАМ. Это не имеет значения.
Ю.СЕМЕНОВ. Цан Улам, многим известно, что несколько лет назад, когда Суами уже закрыла свои границы для иностранцев, Кай Улам, тогда, вероятно, еще не другой человек, и его брат Тавель принимали участие в больших спортивных состязаниях, проводившихся в Европе. Из других источников, достаточно надежных, мы знаем, что Кай Улам и его брат Тавель, а также официальный представитель военной Ставки Сауми генерал Тханг примерно в то же время посетили несколько азиатских и африканских государств, только еще делающих первые самостоятельные шаги. Но, цан Улам, известно, что Сауми официально оборвала все отношения с внешним миром, Сауми не поддерживает никаких отношений с соседями. Отсюда вопрос. Какой, собственно, характер носили указанные визиты указанных лиц — спортивный, деловой, военный, культурный, научный? Не указывает ли это на некие новые тенденции развития Сауми как отдельного самостоятельного государства? И как относится Кай У лам, другой человек, к тем весьма жестким социальным и экономическим реформам, которые проводила и проводит в Сауми военная Ставка Сауми и ее глава генерал Сайх? В конце концов, некоторым счастливчикам удается нелегально пересечь границу Сауми. Именно от этих беженцев мы получаем сведения о том, что происходит внутри страны.
Доктор УЛАМ. Доктор Сайх учит: хито — враги. Доктор Сайх учит: хито — извечные враги. Доктор Сайх учит: хито предали революцию, хито следует уничтожить.
Д.КОЛОН. Цан Улам, является ли другим брат Кая Тавель?
Доктор УЛАМ. Тавель Улам — он из остальных.
Д.КОЛОН. Цан Улам, являются ли другими доктор Сайх, члены военной Ставки Сауми, генерал Тханг, вы, наконец?
Доктор УЛАМ. Не имеет значения.
Ю.СЕМЕНОВ. Цан Улам, вы сказали, что у Кая, человека другого, нет врагов. Но даже за сутки, проведенные нами в стенах отеля, мы успели увидеть множество враждебных по отношению к Каю надписей, начертанных в самых разных местах. Означает ли это, что у Кая все-таки есть враги?
Доктор УЛАМ. Не имеет значения.
Ю. Семенов: ВЫСТРЕЛ
1
Солдаты не церемонились.
Низкорослые, смуглые, хмурые, в черных, свободных, похожих на пижамы мундирах, в клетчатых — коричневое с черным — повязках, небрежно повязанных поверх левого рукава, в брезентовых подсумнках, украшенных цифрой 800, они выстроились, как муравьи, на всех трех пролетах широкой лестницы, ведущей в Правое крыло Биологического Центра Сауми, и каждый старался поторопить журналистов.
— Фам ханг!
Заученный жест.
— Фам ханг!
Заученный толчок в спину.
«Чего им, собственно, церемониться? — усмехнулся Семенов. — Мы же из остальных, из тех, кому суждено уйти. Доктор Улам ясно сказал: будущее, оно для Кая. Мы — те, кого-то должен заменит другой. Эти солдаты работают на будущее другого. О том, что им тоже предназначено уйти, солдаты могут не знать. Так всегда бывало. В любом случае солдатам нигде и никогда не рекомендовалось задумываться. Но если даже они вдруг и задумаются… Не имеет значения. Великолепная формулировка. По крайней мере она объясняет все».
Семенова и Колона втолкнули в зал.
Зал поистине был огромен.
Бетонные потолки тонули в полумраке, масляные светильники, упрятанные в специальных нишах, освещали лишь колеблющийся круг в центре зала, огражденный множеством невысоких блеклых ширм, расписанных сценами из жизни Будды. За ширмами, в полумгле, тоже угадывались солдаты. Они, как муравьи, были везде. Скудные блики сумрачно играли на темном металле автоматов «Ингрейн Мариетт». Лишь когда глаза привыкли к полутьме, Семенов различил высоко над головой мощные балки перекрытий. И совсем плотная тьма царила в узких высоких нишах, плотно забранных бамбуковыми решетками.
Высокая арка, то выступающая из полумрака, то тонущая в нем, была густо обвита вьющимися растениями. На полу перед аркой лежало поваленное сандаловое изваяние отшельника Сиддхартхи Гаутамы, известного всему миру под именем Будды. Изваяние лежало на полу как труп и никто не обращал на это внимания.
Не имеет значения.
«Я должен запомнить каждую деталь, — сказал себе Семенов. — Я должен запомнить каждый блик на автоматах солдат, каждое движение в полутьме. Я должен присматриваться к каждой детали. Меньше всего я должен верить словам. Б Азии всегда произносили много слов, я должен анализировать прежде всего поступки. Я должен запомнить каждую конкретную деталь, способную подтвердить или опровергнуть сказанное доктором Уламом на пресс-конференции. Если после долгих лет полной изоляции Сауми доктор Сайх решил пригласить в страну двух иностранных журналистов, значит, за словами доктора Улама действительно что-то стоит. И что-то, похоже, весьма серьезное».
Не что-то.
Другой.
Семенов усмехнулся. Он не желал продолжать бессмысленный спор с самим собой. Он не выспался. Практически он не спал уже третью ночь. Томительно ныл желудок от непривычной пищи. Больше всего Семенов хотел увидеть Кая. Слова доктора Улама нисколько его не убедили. Он хорошо знал, как расточительно относятся к словам в Азии. Слова в Азии — это всего лишь вид активного или пассивного прикрытия. Иначе, наверное, и быть не может в стране, где собаки никогда не обрастают шерстью, где муравьи устраивают гнезда на высоких деревьях, где пестрые легкомысленные бабочки намертво присасываются к открытым ранам животных, где многие звери умеют подражать человеческим голосам, где, наконец…
Не имеет значения!
Он усмехнулся.
Он слишком много времени отдал изучению Сауми, чтобы не знать о ее исключительных особенностях.
1 2 3