Похоже, и
Юрий не жалел, что ему придется работать именно со мной. Ткачук, знавший
Старадымова и раньше, говорил о нем скупо, только то, что нам необходимо
было знать: в прошлом космодесантник, участвовал в известной выброске на
Криме, там его изрядно помяло, и врачи на некоторое время отстранили Юрия
от космических полетов, профессионал высшего уровня, очень надежен... Сам
Юрий о своем прошлом помалкивал, а мы не очень-то его и расспрашивали - не
принято у нас насильно лезть человеку в душу. В его надежности мне
довелось убедиться во время едва ли не первой совместной вылазки. Я не
успел ничего предпринять, когда болотная жижа раздалась под моими ногами и
я по грудь ухнул в трясину. Чисто рефлекторно, понимая, что все равно не
достану, рванулся к свисавшей неподалеку старой, покрытой
растениями-паразитами лиане. Болото не пустило и втянуло меня в свои
липкие объятия. В этот момент веревка с петлей, ловко брошенная
Старадымовым, легла мне на плечи. С трудом повернувшись к Юрию лицом, я
намертво вцепился в нее. Четверть часа мы отчаянно тянули за веревку
каждый в свою сторону, пока наконец болото не сдалось и с жадным всхлипом
не отпустило меня. Кое-как я дополз до ствола давно рухнувшего дерева, с
которого сделал едва не ставший для меня роковым шаг. И тут обнаружилось,
что, вытаскивая меня, Старадымов сам завяз по пояс. Потом, когда, наконец,
все закончилось и мы, обессилев, сидели рядышком на берегу проклятого
болота, я вдруг обратил внимание, что внешне Старадымов выглядел абсолютно
спокойным, только пальцы рук мелко подрагивали. Впрочем, как и у меня...
Нам не раз еще пришлось выручать друг друга. В этих чертовых джунглях
практически невозможно применять привычную для нас вспомогательную
технику, боты космодесантников тоже не пригодны, они хорошо защищают
исследователей, но живой природе наносят непоправимый урон. Недаром ведь
поется в песне: "Надеемся только на крепость рук, на руку друга да вбитый
крюк и молимся, чтобы страховка не подвела". Удача была на нашей стороне.
Почти одновременно с двумя другими парами спасателей мы вышли к
затерянному среди болот островку твердой почвы, на котором Свенсон и
обнаружил кладку яиц чемпекве. Мы и нашли Олега и его спутников на этом
островке. С упорством обреченных они отстреливались парализующими иглами
от наседавших со всех сторон полчищ крокодилов. Парализатор оглушал
крокодила, в которого попадала игла, на несколько часов, потом бестия
приходила в себя и вновь упорно лезла на запах яиц чемпекве. Позднее было
выяснено, что между крокодилами и динозаврами царит вековая вражда, и
именно крокодилы были главной причиной исчезновения чемпекве с лица Земли.
Может быть, кому-то поведение Свенсона покажется, мягко говоря, странным.
Для меня же оно выглядело естественно и было очень приятно, когда
Старадымов понимающе кивнул в ответ на пылкую тираду Олега, который,
поблагодарив нас за "своевременное прибытие", заявил, что скорее
согласился бы на то, чтобы крокодилы сожрали его самого, чем позволил им
уничтожить последних, может быть, динозавров Терры.
После этого Юрий участвовал в тушении лесных пожаров в Пиренеях,
потом был в группе, укрощавшей не в меру разбушевавшийся вулкан Стромболи.
В этих делах, горячих и в прямом и в переносном смысле слова, Старадымов,
как говорили, проявил себя очень неплохо.
Но ни встретиться с Юрием, ни даже поговорить как следует нам не
удавалось. После того, как какой-то умник из Института физической биологии
предположил, что радиоволны влияют на мутационный процесс некоторых
микроорганизмов, радиосвязь на Терре жестко лимитировали. И вот наконец
сегодня Старадымов сумел вырваться ко мне.
А утром на "заимку Линекера" (так не без юмора прозвали жилую зону
Северо-Байкальского заповедника мои коллеги-егеря), прибыл еще один гость.
Я с удивлением смотрел, как на посадочную площадку опустилась пассажирская
капсула и из нее выбрался среднего роста рыжебородый человек. Мне
доводилось видеть его фотопортреты, поэтому, когда он в невероятно
вежливых выражениях стал извиняться за неожиданное вторжение, я уже знал,
с кем имею дело. Богомил Геров, ученый-филолог, крупный специалист в
области мифа, сказки, фантастической литературы и т.д., и т.п., учитель
моего сына Сергея. Я хотел было сразу же вызвать Сережку, который еще до
рассвета улетел с матерью на остров Ольхон, но Геров в изысканных
выражениях заявил, что нужды в этом нет, пусть мальчик занимается делом, а
он вполне может встретиться с ним вечером, да и вообще, он хотел бы пожить
у нас несколько дней, если, конечно, я не возражаю. Разумеется, возражать
я не стал. Во-первых, Геров приехал к нам не развлекаться, а заниматься
своим, достойным всяческого уважения делом, во-вторых, я слышал о нем
много интересного, да и Сережка был от Герова без ума, как, впрочем,
каждый ученик от своего Учителя.
До приезда Старадымова время еще оставалось, и я решил, что нет
никаких оснований откладывать контрольный вылет по заповедной территории.
Учитель с благодарностью принял предложение составить мне компанию и без
лишних слов занял место пассажира в двухместном боте. Чувствовалось, что
ему действительно интересно. Я тоже был не против поближе познакомиться с
человеком, от которого много зависело в судьбе моего сына. Так что
единственный, кто проявил недовольство приездом Герова, была моя лайка
Бой. Бой обожает во время облетов заповедника занимать первое сиденье и,
прижавшись влажным носом к силовому полю, образующему колпак кабины, чутко
ловить запахи тайги. Сегодня он этого удовольствия был лишен и тихо
повизгивал, лежа в грузовом отсеке. Я знал, что весь день Бой будет дуться
на меня, а вечером демонстративно потребует, чтобы его кормили Инга или
Сергей. Впрочем, я так же точно знал, что к утру обида Боя пройдет и мы
снова станем лучшими друзьями.
Обычно при передвижении по территории заповедной зоны я включаю
оптическую невидимость бота. Этого требует инструкция. Обитателям
заповедника ни к чему лишние стрессовые ситуации. Отступать от этого
правила егерям Приходится нечасто, в тех случаях, когда того требует
обстановка. Например, когда нужно спугнуть байкальских нерп. Эти
очаровательные существа обожают греться на солнце, причем, меры в
наслаждении не знают и частенько становятся жертвами солнечного удара.
Поэтому в жаркие дни нам приходится регулярно пролетать над лежбищами нерп
и спугивать их в воду.
В течение, пожалуй, часа я рассказывал учителю Герову об этом и
других случаях из жизни моих подопечных. Полет проходил спокойно, в
заповеднике все было в полном порядке. От Дзелийлинских источников, куда
частенько забредают животные, я повел бот на запад. Скоро мы углубились в
тайгу, и приходилось быть очень осторожным, чтобы не зацепить дерево.
Солнце поднялось высоко, я уже подумывал о том, что пора возвращаться, как
вдруг Бой напряженно и глухо зарычал, и в следующее мгновение я увидел на
небольшой полянке растерзанного лося.

4. БОГОМИЛ ГЕРОВ
Почему мир устроен таким нескладным образом? Только собрался включить
фон, послушать рассказ деда, как подошел этот здоровяк Линекер и предложил
совершить увлекательнейшую поездку. Нет, разумеется, он хороший парень,
иначе бы у него не было такого замечательного сына, как Сережка.
Наверняка, он хотел оказать мне своим предложением гостеприимство. И
поездка, наверняка, из числа тех, отказываться от которых попросту глупо.
Особенно мне - учителю, ведь в нашей профессии личные ощущения и
воспоминания - жизненный, так сказать, опыт - "томов премногих"
поважней... Однако этак можно никогда не услышать того, что с таким
интересом, как они говорят, слушали мои родители. Вот уже полторы недели,
как мама прислала мне запись. Сколько раз порывался сесть спокойно, чтобы
никто не отрывал, дослушать до конца эту несуразную и неправдоподобную, по
нынешним временам, историю, но то одно, то другое. Честно говоря, в этом
никто, кроме моей несобранности, не виноват, но страдаю-то я. Обидно.
Сидеть и слушать, что рассказывает, размахивая своими длинными
руками, Джерри, и в самом деле занимательно. Бывает же так, все или почти
все тебе известно, пусть и теоретически, но все равно интересно. Наверное,
Линекер просто умелый рассказчик. Мешало только короткое жаркое дыхание
здоровенного пса за спиной. Когда я уселся в бот, он так на меня
посмотрел... Должно быть, я занял его место. Одним словом, не очень
воспитанный пес.
- Послушайте, Богомил, как у вас хватает терпения довести до
пятнадцатилетнего возраста целую кучу сорванцов? - внезапно ошарашивает
меня вопросом Линекер и, не дожидаясь ответа, поясняет свою мысль: - У
меня, например, порою от одного Сережки голова кругом идет.
- В моей группе всего семеро ребят, в том числе три девочки, - не
очень логично ответил я.
- И вы с ними бессменно с той поры, когда им исполнилось по три года?
- уточнил Линекер.
Он прекрасно знал, что это на самом деле так, но восхитился так, как
мои воспитанники, когда они были в возрасте десяти-двенадцати лет. В
голосе Линекера не было ни грани лжи, и это меня окончательно подкупило.
Мне не очень по душе люди, которые воспринимают мир бесстрастно, они
чем-то напоминают мне самого себя, а общаться со своим двойником - не
самое лучшее занятие. С собой я борюсь, и, как видно, не без успеха, иначе
мне попросту не разрешили бы стать учителем. Бесстрастность в вопросах
воспитания абсолютно противопоказана. Вот и ломаешь голову над вопросами,
которые непосредственно тебя совсем вроде бы не касаются. Например, хоть
это и дела давно минувших дней, я почему-то не могу согласиться с тем, что
принятое когда-то решение о создании Терры было абсолютно безгрешно.
Конечно, не мне судить, ведь об этом столько десятилетий размышляли такие
авторитеты... Но, попадая на Терру, я всегда испытывал какое-то неясное
ощущение нарушения естества. Бесспорно, что здесь и воздух пище, чем на
Земле, и природа, какой на Земле не найдешь, и зверье всякое. Но ведь
предлагал же в свое время Диего Санчес переселить человечество на другую
планету и попытаться восстановить природный баланс на самой Земле, а он в
этом кое-что понимал, тем более все равно получалось так, что на Земле
сейчас осталась лишь треть человечества, а остальные, кто здесь - на
Терре, кто - в космосе.
Но я отвлекся. Линекер ждал ответа.
- Бессменно, - вздохнул я. - Но, к сожалению, ребятишки скоро
разбегутся, и я останусь один...
- Еще класс наберете, - оптимистично бросил Джерри.
Легко ему говорить. А я просто не представляю, что будет, когда в
нашей маленькой школе прозвенит последний звонок. Наутро я проснусь, выйду
в холл, а в доме будет тихо-тихо. Никто не крикнет, не заспорит, не
раздастся веселый смех в бассейне.
- Когда тебе сорок пять, не каждый решится набирать учеников, - уныло
изрек я.
Линекер расхохотался:
- Будет вам, Учитель! Это же только четверть жизни.
Не хотелось выглядеть нытиком, и я, чтобы не выдавать своих чувств,
возразил:
- Но ведь надо будет проходить новый курс обучения, вникать в дебри
последних открытий в области педагогики, держать ответ перед высокой
комиссией.
- Вы меня удивляете! Учителю - опасаться комиссии?! - невольно
польстил мне Джерри и добавил то, о чем, вероятно, уже проболтался
Сережка: - Говорят, вы уже даже познакомились с группой голопузых
кандидатов в ученики?
- Беседовал с некоторыми родителями, - уклончиво отозвался я.
Месяц назад по рекомендации Высшего Педагогического совета мне и в
самом деле пришлось совершить небольшой вояж, знакомясь с очень милыми
малышами. Самый дальний из полетов был не так уж долог - на Сатурн, но это
меня так утомило! Потом-то я понял чем - оторванностью от ребятишек, ведь
незадолго до командировки я по их просьбе распустил свою гвардию на
двухнедельные каникулы, а тут еще этот месяц. В общем, я настолько устал,
что допустил самый непростительный из педагогических промахов - на уроках
был вял, скучен и зануден. Но самое удивительное, ребятишки сделали вид,
что не заметили этого, и стойко терпели мои нравоучения. Взрослеют...
Внезапно над самым ухом заворчал пес, и бот резко замер. Я посмотрел
на Линекера. Всю его веселость как рукой сняло. Егерь был сосредоточен,
будто готовился к встрече с метеоритным дождем, а до укрытия оставалось
больше мили.
- Что такое, Джерри? - всполошился я.
Он показал глазами на ярко-зеленую уютную полянку. Я вгляделся, но
снова ничего не понял.
- Лось, - негромко пояснил Линекер.
Бот так резко пошел вниз, что мне стало не очень уютно. Пес,
вероятно, испытывал те же ощущения. Оглянувшись, я увидел, как он замер в
напряженном ожидании.
- Все нормально, Бой, - как бы про себя произнес Линекер.
Я с благодарностью покосился на него, Джерри с равным основанием мог
сказать это и мне, но воздержался. Бот тем временем завис в полутора
метрах над землей.
- Богомил, вы пока не торопитесь выходить, - Линекер ловко перенес
свое достаточно громоздкое тело через бортик.
Пес посмотрел на меня, словно желая сказать: тебе-то хорошо, ты
гость, а мне придется последовать примеру хозяина, работа такая. Потом
отвернулся и спрыгнул на пушистую, совсем как во дворе моей школы, траву.
Мне стало стыдно, и я окликнул Линекера:
- Джерри, я с вами!
Он обернулся:
- Хорошо, только опустите бот пониже, а то назад не залезем, и,
пожалуйста, пока оставайтесь на одном месте, я хочу осмотреть следы.
1 2 3 4 5