Пикуль Валентин
Нечистая сила

Валентин Пикуль
Нечистая сила
Памяти моей бабушки -- псковской крестьянки Василисы Минаевны Карениной, которая всю свою долгую жизнь прожила не для себя, а для людей, -- посвящаю.
ПРОЛОГ, КОТОРЫЙ МОГ БЫ СТАТЬ ЭПИЛОГОМ
Старая русская история заканчивалась -начиналась новая. Стелясь в переулках крыльями, шарахались по своим пещерам гулко ухающие совы реакции... Первой исчезла куда-то не в меру догадливая Матильда Кшесинская, уникальнейшая прима весом в 2 пуда и 36 фунтов (пушинка русской сцены!); озверелая толпа дезертиров уже громила ее дворец, вдребезги разнося сказочные сады Семирамиды, где в пленительных кущах пели заморские птицы. Вездесущие газетчики утащили записную книжку балерины, и русский обыватель теперь мог узнать, как складывался поденный бюджет этой удивительной женщины:
За шляпку -- 115 рубл.
Человеку на чай -- 7 коп.
За костюм -- 600 рубл.
Борная кислота -- 15 коп.
Вовочке в подарок -- 3 коп.
Императорскую чету временно содержали под арестом в Царском Селе; на митингах рабочих уже раздались призывы казнить "Николашку Кровавого", а из Англии обещали прислать за Романовыми крейсер, и Керенский выразил желание лично проводить царскую семью до Мурманска. Под окнами дворца студенты распевали:
Надо Алисе ехать назад,
Адрес для писем -- Гессен -- Дармштадт,
Фрау Алиса едет "нах Рейн",
Фрау Алиса -- ауфвидерзейн!
Кто бы поверил, что еще недавно они спорили:
-- Монастырь над могилою незабвенного мученика мы так и назовем: Распутинским! -- утверждала императрица.
-- Дорогая Аликс, -- отвечал супруг почтительно, -- но такое название в народе истолкуют превратно, ибо фамилия звучит непристойно. Обитель лучше именовать Григорьевской.
-- Нет, Распутинской! -- настаивала царица. -- Григориев на Руси сотни тысяч, а Распутин только один...
Помирились на том, что монастырь станет называться Царско-сельско-Распутинским; перед архитектором Зверевым императрица раскрыла "идейный" замысел будущего храма: "Григория убили в проклятом Петербурге, а потому Распутинский монастырь вы повернете к столице глухой стеной без единого окошка. Фасад же обители, светлый и радостный, обратите на мой дворец..." 21 марта 1917 года, именно в день рождения Распутина, они собирались закладывать монастырь. Но в феврале, опережая царские графики, грянула революция, и казалось, что сбылась давнишняя угроза Гришки царям: "Вот ужо! Меня не станет -- и вас не будет". Это правда, что после убийства Распутина царь продержался на престоле всего 74 дня. Когда армия терпит разгром, она закапывает свои знамена, дабы они не достались победителю. Распутин лежал в земле, подобно знамени павшей монархии, и никто не знал, где его могила. Место его погребения Романовы скрывали...
Штабс-капитан Климов, служивший на зенитных батареях Царского Села, однажды гулял по окраинам парков; случайно он выбрел к штабелям досок и кирпичей, на снегу коченела недостроенная часовня. Офицер фонариком осветил ее своды, заметил черневший под алтарем провал. Протиснувшись в его углубление, оказался в подземелье часовни. Здесь стоял гроб -- большой и черный, почти квадратный; в крышке было отверстие, вроде корабельного иллюминатора. Штабс-капитан направил луч фонаря прямо в это отверстие, и тогда на него из глубин небытия, жутко и призрачно, глянул сам Распутин...
Климов явился в Совет солдатских депутатов.
-- Дураков-то на Руси много, -- сказал он. -- Не хватит ли уже экспериментов над русской психологией? Разве можем мы ручаться, что мракобесы не узнают, где лежит Гришка, как узнал это я? Надо от начала пресечь все паломничества распутинцев...
За это дело взялся солдат дивизиона броневиков большевик Г.В.Елин (вскоре первый начальник бронетанковых сил юной Советской Республики). Весь в черной коже, гневно скрипящей, он решил предать Распутина казни -- казни после смерти!
Сегодня дежурным по охране царской семьи был поручик Киселев; на кухне ему вручили обеденное меню для "граждан Романовых".
-- Суп-похлебка, -- читал Киселев, маршируя длинными коридорами, -пирожки и котлеты из корюшки-ризотто, отбивные из овощей, каша-размазня и оладьи со смородиной... Что ж, недурно!
Двери, ведущие в царские покои, отворились.
-- Гражданин император, -- произнес поручик, вручая меню, -- позвольте обратить ваше высочайшее внимание...
Николай II отложил бульварный "Синий журнал" (в котором одни его министры были представлены на фоне тюремной решетки, а головы других обвивали веревки) и ответил поручику тускло:
-- А вас не затрудняет несуразное сочетанье слов "гражданин" и "император"? Почему бы вам не называть меня проще...
Он хотел посоветовать, чтобы к нему обращались по имени-отчеству, но поручик Киселев понял намек иначе.
-- Ваше величество, -- шепнул он с оглядкой на двери, -- солдатам гарнизона стало известно о могиле Распутина, сейчас они митингуют, решая, как им поступить с его прахом...
Императрица, вся в обостренном внимании, быстро переговорила с мужем по-английски, затем внезапно, даже не почуяв боли, сорвала с пальца драгоценный перстень, дар британской королевы Виктории, почти силком напялила его на мизинец поручика.
-- Умоляю, -- бормотала, -- вы получите еще что вам угодно, только спасите! Бог накажет нас за это злодейство...
Состояние императрицы "было поистине ужасно, а еще того ужаснее -нервные подергивания лица и всего ея тела во время разговора с Киселевым, завершившегося сильным истерическим припадком". Поручик добежал до часовни, когда солдаты уже работали заступами, озлобленно вскрывая каменный пол, чтобы добраться до гроба. Киселев начал протестовать:
-- Неужели средь вас не найдется верующих в бога? Нашлись и такие среди солдат революции.
-- В бога мы верим, -- говорили они. -- Но при чем здесь Гришка? Мы же не кладбище грабим, чтобы нажиться. А ходить по земле, в которой лежит эта падла, не желаем, и все тут!
Киселев кинулся к служебному телефону, названивая в Таврический дворец, где заседало Временное правительство. На другом конце провода оказался комиссар Войтинский:
-- Спасибо! Я доложу министру юстиции Керенскому... А гроб с Распутиным солдаты уже несли по улицам. Средь местных обывателей, набежавших отовсюду, блуждали "вещественные доказательства", изъятые из могилы. Это было Евангелие в дорогом сафьяне и скромный образок, перевязанный шелковым бантиком, словно коробка конфет на именины. С исподу образа химическим карандашом императрица вывела свое имя с именами дочерей, ниже расписалась Вырубова; вокруг перечня имев рамкой разместились слова: ТВОИ -- СПАСИ -НАС -- И ПОМИЛУЙ. Снова начался митинг. Ораторы взбирались на крышку гроба, как на трибуну, и говорили о том, какая страшная звериная силища лежит вот здесь, попранная ими, но теперь они, граждане свободной России, смело топчут эту нечисть, которая никогда не воспрянет...
А в Таврическом дворце совещались министры.
-- Это немыслимо! -- фыркал Родзянко. -- Если рабочие столицы узнают, что солдаты притащили Распутина, могут произойти нежелательные эксцессы. Александр Федорыч, а ваше мнение?
-- Надо, -- отвечал Керенский, -- задержать манифестацию с трупом на Забалканском проспекте. Предлагаю: отнять гроб силой и тайно закопать его на кладбище Новодевичьего монастыря...
Вечером возле царскосельского вокзала Г.В.Елин остановил грузовик, спешащий в Петроград, солдаты водрузили Распутина в кузов автомобиля -- и понеслись, только держи шапки!
-- Вот уж чего я только не возил, -- признался шофер. -- И китайскую мебель, и бразильское какао, и даже елочные игрушки, но чтобы везти покойника... да еще Распутина! -- такого со мной еще не бывало. Кстати, а куда вам надо, ребята?
-- Да мы и сами не знаем. Ты, милок, куды правишь?
-- В гараж. Мой "бенц" придворного ведомства.
-- Вези и нас туды. Утро вечера мудренее...
Грузовик с гробом Распутина въехал в гараж министерства двора, и тут заночевали по соседству с роскошными свадебными каретами царей. Временное правительство на рассвете узнало, что гроб с телом Распутина уже начал колесить по улицам и проспектам, словно солдаты еще не решили, как с ним поступить, и это беспокоило министров. Родзянко, вторые сутки не спавший, нехотя жевал бутерброд с черствым сыром, мрачно ругался:
-- Сколько мне возни было с этим Гришкой, пока он щеголял тут живым, так теперь и от дохлого нет покою. Звоните же куда-нибудь! Выясняйте. Надо что-то делать с этим поганцем!
* * *
Невский, дом в"-- 100 -- штаб броневых сил Петрограда; полковник Антоновский названивал в Михайловский манеж:
-- Второму дивизиону поручика Келлера выдать магнето, и пусть заводят моторы. Выезжать из манежа на первой скорости. Маршрут: Выборгское шоссе -в сторону Парголова.
-- А что там стряслось, господин полковник?
-- Стало известно, что Распутина повезли именно в этом направлении. Все трамваи города уже изменили маршруты -- толпы народу едут в Парголово, туда бегут все кому не лень, будто Федя Шаляпин в ударе и дает там бесплатный концерт...
Между дачными станциями Шувалове и Ланская броневики включились в оцепление, дабы сдержать петербуржцев, нахлынувших сюда, как на праздник. В наведении порядка броневикам помогали низкорослые волынцы и казаки Сводного гвардейского полка. Внутри большого заснеженного поля закурился едучий дымок, потом пламя полыхнуло выше. Скоро язык костра, со свистом коптящий, казалось, коснется низко летящих облаков. Трескуче названивая, с Поклонной горы уже летела в низину выборгская пожарная команда; перед красными, как огонь, повозками, перед первобытною яростью долгогривых пегих коней народ заранее разбегался в стороны... Решено было казнить Распутина именно здесь!
С гроба сбили тяжелую крышку, и перед людьми предстал долговязый мужик в вельветовых портках, в рубахе из тканого серебра. Пахло от Распутина приторно-сладко, но покойницкий дух забивал тончайший аромат благовоний, которыми его обильно умастила царица, а все раны на теле Распутина были искусно зашпаклеваны душистыми смолами. Всех особенно поразило, что впалые щеки Распутина были густейше нарумянены, а губы даже подкрашены. Сейчас он напоминал фараона дикой древности, извлеченного из лабиринтов загадочных пирамид... Вокруг топали валенками.
-- Вот он какой! -- кричали вразброд.
-- Хоронили-то по первому разряду.
-- Это верно... не как пса! Берегли...
А костер уже распылался так, что вокруг него оплавился снег. Пора извлекать мертвеца из гроба, однако охотников браться за него руками не нашлось. Пробовали зацепить Распутина крючьями, но Гришка вдруг начал расползаться, будто мокрое мыло. Тогда брандмайор, мужчина решительный, гаркнул:
-- А чего мучиться? Гроб ему -- заместо сковородки. Становь в духовку! Изжарим так, чтобы на зубах хрустел, язва!
Бесстрашные пожарные прислонили к поленнице костра два наклонных бревна, соорудив подобие аппарели, гроб с Распутиным был водружен на эти бревна, словно вагон на рельсы. Работая длинными баграми, солдаты толкали Распутина в самое пекло огня. Под влиянием жара труп начал корчиться, и Распутин вдруг... сел. Сел, и глаза у него стали... открываться! Гроб с треском плавился под ним, стекая в огонь каплями свинца и цинка Брандмайор глянул на свои прожженные рукавицы, сказал:
-- Горит, будто в аду. Приходи, кума, любоваться! Сожжение продолжалось 10 часов подряд. К ночи пламя пошло на убыль, медленно меркли раскаленные угли. Дул сильный холодный ветер, разнося над толпою коптящий дым, однако народ не расходился. Ступая по жирному горячему пеплу, солдаты внимательно исследовали место казни. Вывод их был утешителен:
-- Сгорел как свечка, и даже фитилька не осталось.
Всю землю вокруг костра перекопали лопатами, и никто бы не догадался, что здесь был казнен Распутин. А через несколько дней дотошные газетчики установили, что по странному капризу судьбы Распутин был предан казни как раз на том месте, где накануне рабочими-выборжцами была сожжена дотла роскошная вилла врача-шарлатана Джамсарана Бадмаева; история иногда словно подшучивает над людьми -- пепел Гришки Распутина оказался перемешан с золою тайного притона, где он много лет пил и гулял, где он обдумывал свои черные планы. А потом сюда, на это ровное поле, повадились приезжать таинственные дамы, закрывая вуалями холеные породистые лица. Они торопливо собирали в сумочки землю пополам с пеплом и снегом, крестились, целуя ее, и уходили прочь -- до ближайшей остановки кольцевого трамвая...
Окольными путями такая же горсть земли дошла и до бывшей императрицы, которая "впала в состояние анемии, потеряв способность не только передвигаться, но лишилась и дара речи. Болезнь на сей раз осложнилась параличом конечностей, и ее приходилось кормить, т.к. она не в состоянии была удержать в руках даже салфетку". Приступ неврастении сменился мрачной и тупой меланхолией. Императрица целыми, днями, безучастная ко всему на свете, просиживала в креслах, часто плача. На вопросы мужа она мычала, отвечая лишь слабым подергиванием плеч. Потом (что закономерно для этой женщины!) ее навестила острая форма мании преследования. Средь глубокой ночи дворец огласился дичайшим воплем, от которого даже бывалым солдатам стало не по себе:
-- Он жив... Григорий опять со мною! Николай II уговаривал жену успокоиться:
-- Аликс, не кричи так. Неудобно перед охраной... Вся колотясь, она рассказывала ему:
-- Сейчас он навестил меня. Боже, в каком виде! Борода и волосы обгорели, Григорий с трудом передвигался на обожженных пятках... Он не сгорел! Укрываясь за плотным дымом, святой мученик выбрался из гроба... И знаешь, что он сказал мне?
-- Что, милая Аликс?
-- Нагнись, Ники, ко мне. Я шепну его слова...
Бывший император склонился над бывшей императрицей.
-- Он сказал, чтобы мы скорее бежали. Надо бросить здесь все даже детей, и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17