Дорога, что ответвлялась и спускалась вниз, очень скоро привела нас на узкую песчаную полоску пляжа. Несмотря на самый пик жары, народу на этом самобытном пляже собралось достаточно много, и наше появление радости никому не принесло. Кое-как втиснув машину между стареньким "жигуленком" и поваленным деревом, мы поднялись назад и капитально замаскировались в кустарнике в пятидесяти метрах от ворот негостеприимного дома.
Минут через десять ворота автоматически открылись, и оттуда стремительно выехала белая "шестерка", за рулем которой мы ясно разглядели рыжую Светлану. Не успела она отъехать и нескольких метров, как ворота сами собой захлопнулись.
- Похоже, хоть в этом она нас не обманула, - победоносно объявил Макс. - Поехала на рынок за продуктами.
- То, что она уехала, - это факт, но вот на рынок ли она покатила, тут большой вопрос, - недоверчиво покачал я головой. - Возможно, что мы просто ее спугнули и она поехала докладывать о нашем визите своим хозяевам.
- Как бы то ни было, но дома сейчас никого нет, и мы можем попробовать в него проникнуть, - поднимаясь из кустарника, решил Макс. - Пойдем, Иваныч, ты упрешься в забор, а я по твоей спине залезу наверх
- Сомневаюсь, что это правильное решение, - повинуясь Максу, пожал я плечами.
Тяжелой гориллой он вскарабкался по моей спине и не спеша стал осматривать двор, совершенно не делясь со мной своими впечатлениями.
Выстрел, неожиданный и хлесткий, как удар бича, на мгновение парализовал меня. Обливаясь кровью, Макс упал ничком и неподвижно застыл у моих ног. Сначала я подумал, что он мертв, поскольку из его затылка тугой пульсирующей струйкой била кровь.
Не теряя ни минуты, я разгреб на ране волосы и, удостоверившись, что череп цел, а поражена только кожа, приложил к ране относительно чистый носовой платок. Потом порвал рубашку на ровные полосы и перемотал ими всю максовскую образину, начиная с затылка и заканчивая подбородком. Когда эта часть работы была выполнена, я оттащил его в кусты и привел в чувство.
- Где я? - вращая мутными глазами, хрипло спросил он.
- На полпути к раю. Молчи, все нормально. Лежи спокойно, сейчас я подгоню машину. И не вздумай высовывать из кустов свой любопытный нос. Следующая пуля может быть не так снисходительна к твоей глупости.
Подогнав машину, я со всеми почестями и осторожностями усадил раненого на заднее сиденье и плавно тронулся в обратный бесславный путь.
- Ну и что ты там увидел, Макс? Или ничегошеньки не помнишь?
- Да нет, кое-что начинаю вспоминать, - вяло ответил он. - Довольно большой двор, почти целиком покрытый мраморной плиткой. В центре цветочная клумба, из нее вроде как растет фонтан, но сейчас он не работает. По периметру забора, под стенами, ухоженные газоны примерно пятиметровой ширины. Прямо по центру стоит дом, но он не двух-, а трехэтажный. Точнее, первый этаж сделан типа полуподвала. Именно оттуда и стрелял тот подлец. Стрелял, кажется, из карабина, но это я увидел в самое последнее мгновение, до этого он просто пялился на меня.
- Ты его запомнил? Можешь его описать?
- Попробую. Лысый старик с бычьей шеей. Крупный нос картошкой и обвислые, дряблые щеки. После того как ты убежал за машиной, он вышел из ворот с револьвером в руках и начал искать мой труп, и, наверное, вскоре меня бы нашел, но, услышав, как ты подъезжаешь, словно сурок юркнул за ворота. Куда мы едем?
- К нам домой. Милка наложит скобы и сделает тебе более квалифицированную повязку. Что еще тебе удалось увидеть?
- Что еще? Фронтальная часть дома огромна. Не меньше двадцати пяти метров, а с боков к ней примыкают всевозможные строения и даже клетки с каким-то зверьем. Наверняка он держит Лешку в одном из таких боксов.
- Как туда можно пробраться? Есть ли внутри что-то подходящее?
- Об этом я пока не думал, но на первый взгляд ничего такого там нет. Впрочем, мне нужно хорошенько все вспомнить и подумать.
* * *
- "Голова обвязана, кровь на рукаве..." - завидев нас, изумленно вскинул брови и пропел тесть. - Однако впечатляюще! Где вас носило? Уж не в Чечне ли вы побывали?
- Почти что, - хмуро ответил я. - Где Милка? Требуется ее помощь.
- Моя дочь пошла в магазин, чтобы купить любимому папочке портвейн. Но она скоро должна вернуться, так что не стесняйтесь, разувайтесь, располагайтесь и будьте как дома. Пока мы ее ждем, вы мне поведайте о вашем недельном путешествии, а особенно о сегодняшних приключениях. За это я обязуюсь рассказать вам о тех ужасах, что творятся в доме Веры Григорьевны Кравчук. Пройдемте ко мне в кабинет.
С самого начала нашего рассказа тесть открыл рот от удивления и в таком неудобном положении просидел не меньше часа, все то время, пока мы излагали свою историю. Давно пришла Милка, и пора было пить портвейн да перевязывать Макса, но полковник как будто этого и не замечал.
- Ну и дела, доложу я вам! - воскликнул он, когда я поставил точку. - Я бы и во сне такого не придумал. Значит, говорите, проселочная дорога начинается за домом отдыха "Голубая протока"?
- Именно так, - удивился я его непонятливости. - Но почему это вас так заинтересовало?
- Открой средний ящик письменного стола и достань два листа, лежащие сверху.
Мало что понимая, я выполнил приказ и вытянул два плотных белых листа с карандашными набросками. На первом был изображен какой-то неприятный, незнакомый мне тип, и я равнодушно отложил его в сторону. Зато второй лист буквально поверг меня в шок. Это был план. Дом отдыха "Голубая протока", водоканал и грунтовая, параллельно идущая дорога, которая упиралась в особняк, где совсем недавно Макс чуть было не лишился жизни.
- Где вы это взяли? - довольно грубо спросил я. - Макс, посмотри.
Но Максу было не до меня. Он, как баран на новые ворота, уставился на карандашный набросок незнакомого мне мерзкого типа.
- Что с тобой? - тряхнул я его за плечо.
- Ничего, - хрипло ответил он. - Просто тихо схожу с ума. Это та самая рожа, которая сегодня в меня стреляла, а потом он бегал вокруг, чтобы прикончить меня контрольным выстрелом. Откуда это у вас, Алексей Николаевич?
- Пойдемте за стол, за ужином я вам все расскажу, но сначала Милка займется тобой. Все-таки ранение в голову - это не шутка, и я боюсь, как бы тебе не пришлось ехать в больницу.
К сожалению, он оказался прав. Отлепив при помощи перекиси мой импровизированный тампон, Милка только покачала головой и развела руками:
- Нет, мальчики, вы уж извините, но здесь я вам ничем помочь не могу. Во-первых, скобки на темени держаться не будут, нужно шить, а во-вторых, и это самое главное, необходимо сделать снимок черепа. Хотите, я отвезу его сама? У меня здесь знакомый травматолог, он не будет задавать лишних вопросов. Только ему надобно купить пару бутылок хорошего коньяка и коробку конфет для жены. Думаю, что за час мы управимся. Вас это устраивает?
- Конечно, если другого выхода нет, - за всех решил тесть.
- Хорошо, я поеду, - грустно согласился Макс. - Но только вы уж меня подождите, мне тоже чертовски интересно знать, каким образом у вас оказались эти зарисовки.
Вернулись они через час с чем-то, и за это время мы с тестем не обмолвились и словом. Просто молча сидели и пялились в телевизор.
- Все в порядке, - на правах опекунши с порога заявила Милка. Сотрясение мозга, но черепушка цела. Наложили четыре шва и велели сегодня водку не пить.
- Ничего страшного, - усаживаясь за стол, заверил Макс, - я и лимонадом обойдусь.
- Ну тогда за твое здоровье, - чокнувшись, выпили мы с тестем. - Пусть и впредь пути не касаются твоих жизненно важных органов.
- Спасибо, Алексей Николаевич, - смутившись красной девицей, ответил Макс. - Но я хотел бы перейти к делу.
- Уже перехожу, - обсасывая куриную лапку, ответил тесть. - Итак, вчера утром, часов в восемь, к нам пожаловала моя новая знакомая, Вера Григорьевна Кравчук. Думая, что это уборщица пришла просить ведро воды, я открыл дверь как был, то есть в трусах. Конечно же делать этого не следует даже в том случае, если открываешь уборщице, а уж симпатичной статной даме и подавно.
Естественно, я здорово смутился и не нашел ничего лучшего, как, приплясывая перед ней в исподнем, несколько минут извиняться. Однако ни мой вид, ни мои извинения не произвели на нее никакого впечатления. Казалось, она ничего этого не видела и не слышала. До такой степени была перепугана, бедняжка, что я всерьез встревожился за ее разум.
Проводив в комнату, я оставил ее на несколько минут одну, чтобы одеться и привести себя в божеский вид. Каково же было мое удивление, когда я вернулся к ней в комнату! Казалось, за эти пять минут, что я отсутствовал, она ни разу не моргнула глазом и не дрогнула ни единым мускулом. Ну а дальше я вам ничего рассказывать не буду, потому как весь наш диалог записал на пленку. Это даст вам возможность глубже понять ее шоковое состояние и ту причину, что привела ее ко мне в восемь часов утра.
* * *
" - Вера Григорьевна, что с вами? - встревоженно прогудел диктофон голосом тестя. - Господи, да очнитесь же вы! Сейчас я дам вам рюмку водки.
- Давайте, - неживым, равнодушным голосом согласилась Кравчук.
- Ну вот и славно, вот и чудесно! - после перезвона рюмок проворковал тесть. - Через несколько минут, я ручаюсь, вам станет лучше. А пока присядьте в кресло или на диван, ни о чем не думайте, и скоро вас отпустит.
- Да, я присяду, - тем же безжизненным тоном ответила женщина и, судя по всему, шлепнулась на диван. - И думать я ни о чем не буду, а то вообще сойду с ума.
- Вот поэтому-то я и советую вам расслабиться. Выпейте еще рюмочку, а когда опьянеете, все мне расскажете. Так вам будет легче.
- Вы правы, налейте, пожалуй, еще одну".
Послышался судорожный глоток, который сменился кашлем, а немного погодя голос Веры Григорьевны, уже немного окрепший, объявил:
" - Спасибо, Алексей Николаевич, мне гораздо лучше. Из вас бы действительно мог получиться отличный психиатр.
- Безусловно, - довольный своей работой, загугукал полковник. - Тем более у меня свои, отличные от всех методы. Но, дорогая Вера Григорьевна, давайте перейдем к делу, как я понял по вашему состоянию, оно не пустячное.
- Да, я была у вас в предыдущее воскресенье, то есть неделю назад. Сегодня опять воскресенье, восемь часов утра, - стараясь сосредоточиться, уточнила она время. - За ту неделю, что меня у вас не было, у нас в доме произошел ряд странных, если не сказать жутких, явлений. Я постараюсь излагать подробно и в той последовательности, как все происходило. Если вам станет что-то непонятно, то возвращайте меня назад к тому или иному моменту.
- Можете не сомневаться, Вера Григорьевна. Я весь внимание.
- Первый эпизод, показавшийся мне не совсем обычным, произошел уже в воскресенье, после того как я вернулась от вас домой. В столовой пили вино и веселились сын мужа, Геннадий Петрович, его супруга, Ольга Федоровна, и их сын Олег. Сам по себе этот факт неприятен, старик умер совсем недавно, но не в этом дело. Во главе стола сидела и заправляла всей компанией сестра старика, Светлана Геннадьевна, хотя раньше, как я уже говорила, заходила она в наш дом крайне редко. А тут сидит, хохочет и говорит всякие сальности в отношении своего умершего брата. И эти сальности со вкусом подхватывают и повторяют остальные, включая сына.
Но не это повергло меня в шок и заставило вскрикнуть. На стене, над телевизором, висел портрет Петра Геннадьевича большого формата. Ранее он лежал у нас среди других фотографий, а в то воскресенье неожиданно появился на стене. К нему была приклеена огромная борода и шевелюра, очень похожая на ту, что носил наш недавний неожиданный гость. Но оказалось, что это еще полбеды, страшным было другое. Они словно сошли с ума, у каждого изо рта торчала стеклянная трубочка, которую они заряжали кусочками жеваной бумаги и плевали ею в портрет.
- А-а-а, вдовушка пришла! - увидев меня, пьяно захохотала Светлана. Со случки вернулась, сука потасканная. Ну, садись за стол, будем вместе праздновать смерть старого козла. Подох ненавистный старец. Представляю, каково тебе было с ним в постели! И на что только не пойдешь из-за денег! Ты и под ишака ляжешь, не то что под старца. Ну теперь хоть вздохнешь свободно. Садись, шалава, и выпей за то, что наконец-то отмучилась. Да не криви рожу, ты небось готова была своими руками его удавить сразу же после того, как он написал завещание.
Такие или примерно такие жуткие оскорбления сыпались на меня градом, а я стояла и молчала, не имея сил шевельнуть даже пальцем. А когда ее гнусности начали иссякать, то на помощь ей пришел наркоман Олег. На меня посыпался такой отборный мат, которого я не слышала даже от своего бывшего мужа-алкоголика.
Сама не помню, как я потеряла сознание, а очнулась уже вечером на полу. Первой моей мыслью было то, что я просто спала и видела кошмарный сон, но, осмотревшись, поняла, что это не так. Стол был завален грудой грязной посуды, а над телевизором висел весь заплеванный портрет старика. И еще на столе лежал лист бумаги, на котором чьей-то небрежной рукой было нацарапано. "Шлюха, помой посуду и приберись в комнате, если не хочешь, чтобы тебя, как паскудную сучонку, вышвырнули из дома этой же ночью".
От тоски и унижения мне хотелось выть. Однако, зная крутой нрав Геннадия Петровича, я с трудом себя сдержала и, собрав грязную посуду, побрела на кухню. Ему ничего не стоило отвезти и выкинуть меня ночью в чистом поле подальше от города.
Помыв посуду, я так же покорно прибрала в комнате, отчистила портрет своего мужа от плевков и запрятала его глубоко в шифоньер. А потом без сил повалилась на кровать.
В полубреду я провела ту воскресную ночь. Необходимо было что-то срочно предпринимать, потому как жить дальше в такой атмосфере, в которую мне пришлось вчера окунуться, было подобно смерти. Я понимала, что, так или иначе, если не со света, то из дома-то они меня обязательно выживут или просто, отобрав последнее, вышвырнут, как шелудивого котенка. Утром, дождавшись, когда все уедут из дому, я вытащила пакет с документами о наследовании и поехала к тому самому нотариусу, что когда-то оформлял мое наследство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24