В противном случае дело может дойти до упомянутого упрощения организма.
Логанаро перевел дыхание и кивнул. Его жирное лицо смертельно побледнело.
После того как посредник ушел, Лемпариус позволил себе улыбнуться. Потом он набрал побольше воздуха и опустился в воду так, что она покрыла его закрытые глаза и волосы.
Замок Слотт содрогнулся от вопля своего владельца.
— Проклятье! Пусть все погибнет! Клянусь Огнем Вечности, я сумею ее поймать!
Трое детей на железной цепи возле ледяной стены отшатнулись, как будто хотели скрыться от ярости Совартуса, вжавшись в камень.
Совартус смотрел на них с глубочайшей ненавистью, особенно на того мальчика, в котором была заключена стихия Воздуха.
— Ты посмел мне противоречить! — завопил волшебник. — Иначе ветер схватил бы проклятую девчонку и доставил бы ее мне. Этого я тебе никогда не забуду, можешь не сомневаться!
С этими словами Совартус оставил троих детей. В мыслях он уже перебирал новые способы достичь своей цели, бормоча на ходу:
— Где же, в конце концов, мой демон? Если он не в состоянии схватить девчонку, он должен, по крайней мере, следить за ней! А куда я дел мои метательные шары? Ах, черт! Чтоб Черные Души все побрали!..
Хижина служила для хранения и сушки мяса и рыбы. Она вовсе не предназначалась для того, чтобы быть убежищем человеку. Но здесь было сухо, хотя и тесновато. Конан стоял под потолочными полками, на которых коптили рыбу, и мрачно смотрел на Витариуса. Старик говорил:
— Я не знаю, кто послал наемных убийц, если они действительно были таковыми. Судя по отдельным их крикам, я предполагаю, что им было поручено не убить, а только поймать вас.
Конан тряхнул головой, отбрасывая с лица густые черные волосы.
— Звучит по-идиотски, — заявил он. — В этих краях меня никто не знает. Стало быть, и оснований ловить меня тоже нет.
— Может быть, старый враг? — спросила Кинна. Она пыталась зажечь огарок свечи. Искры, как падающие звезды, вспыхивали в темноте.
— Большинство моих врагов мертвы, — ответил Конан. — А живые… Ни один из них не возьмет на себя труд гнаться за мной из тех мест, где мы стали врагами.
Одна из искр попала на фитиль, который на миг загорелся и тут же погас. Конану показалось, что он слышит, как Кинна ругается, но она говорила очень тихо, и он не разобрал ни слова.
Элдия машинально протянула к свече указательный палец. Фитиль запылал сам собой. В свете маленького огонька на потолке и стенах хижины заплясали тени.
— С чего ты думаешь начать? — спросила Кинна. Вместо того, чтобы смотреть на чудом загоревшуюся свечу, она смотрела на Конана.
Он размышлял о том, какие возможности для него существуют.^ тем, кто практикует магию, безразлично какую — черную, белую или еще какого-нибудь цвета, киммериец испытывал стойкое недоверие. Лучше всего было бы покинуть этот город как можно скорее. Нумалия(столица Немедии) манила его. Любому идиоту ясно, что никаких богатств ему не видать, если он ввяжется в битвы с демонами и чародеями, не говоря уж о безвестных личностях, которым не лень было нанять шайку головорезов.
С другой стороны, Конан чувствовал, как в нем растет своего рода протест, — ведь ему посмели угрожать! Ну, у адского демона имеется причина для ненависти. Господину головорезов, которых он покрошил на куски, тоже есть о чем подумать. Но ведь Конан, в конце концов, вынужден был позаботиться о себе! Его вызвали на драку, его спровоцировали. Умный человек увидел бы здесь знак своих богов-покровителей, недвусмысленный совет уносить отсюда ноги. Но киммериец далеко не всегда бывал столь умен. Конан жутко злился на тех, кто причинял ему столько неприятностей. Люди, почитающие своим богом Крома, никогда не празднуют труса. Кром был суровым богом и лишь немногое давал он людям; он был жесток, мрачен, он приносил смерть. И больше всего Кром ненавидел трусов. Он вливал мужество и волю в жилы человека, как только тот появлялся на свет. Если же воин бежит от опасности, безразлично какой, — Кром не станет ему помогать.
Конан посмотрел на трио возле свечи. Его целью была Немедия, это несомненно. И никакой волшебник не в силах его задержать. Но здесь у него оставалось еще несколько дел, и он не уедет, не разобравшись с ними.
Они ждали, что скажет Конан. Наконец он заговорил.
— Мне кажется, что мы связаны уже давным-давно, — сказал киммериец ворчливо и обратил взгляд на Витариуса. — Я так понимаю, у вас имеется какой-то план, как нам победить наших общих врагов.
Старый волшебник улыбнулся:
— В определенной степени, да, Конан.
Глава девятая
Логанаро стоял перед неразрешимой загадкой: где спрятался варвар? То, что он наврал Лемпариусу, ничуть его не тяготило. В конце концов, он же видел, как Конан выбежал из разрушенной харчевни. Какая жалость, что не нашлось ни одного шпиона-добровольца, который полез бы за Конаном в смерч.
Вранье было просто элементарной мерой предосторожности. Логанаро использовал подобные меры сплошь и рядом, поскольку часто имел дело с сильными мира сего. Каким-то образом Конану удалось остаться в живых. А выследить его — это дело времени и техники. Если бы у Лемпариуса возникло хотя бы подозрение, что Логанаро мог выпустить варвара из виду, то разговор вполне мог принять несколько иное направление — с уклоном в сторону «упрощения». Логанаро точно знал, что означало это выражение в устах сенатора.
Этим серым утром маленький человек очень спешил. Ураган совершенно изменил облик улиц и дворов. Логанаро проложил себе путь к остаткам харчевни «Молоко волчицы».
Несмотря на то, что харчевне не довелось испытать на себе всю силу бури, опознать ее можно было с большим трудом. Деревянный каркас здания разлетелся на куски. Только одна стена, как последний часовой, несла вахту над грудой развалин. Логанаро почувствовал, что его тянет к этой стене. Он вообще не знал, зачем вернулся сюда. К его услугам была такая развитая сеть шпионов и соглядатаев, какой не имел в Морнстадиносе никто. Ему бы поискать глаза и уши, способные выследить Варвара. Но неизвестно, по какой причине его принесло на руины.
Многочисленные горожане, как оглушенные, бродили по развалинам в поисках своих друзей и родных или погребенного под обломками добра. Логанаро поглазел на них некоторое время, но потом нашел, что занятие это пустое. Он повернулся, чтобы уйти.
Из груды щебня послышался стон. Логанаро подошел поближе, влекомый любопытством. Из-под перевернутого стола появилась рука, которая цеплялась за остатки стены.
Несмотря на то, что Логанаро редко делал что-либо, не позаботившись предварительно о собственной выгоде, он наклонился и начал разгребать мусор и обломки, засыпавшие владельца руки. Вскоре после этого открылось и лицо человека. Это был одноглазый. один из нанятых Логанаро убийц. Логанаро помог ему выбраться из развалин. Заморанец казался невредимым, если не считать того, что подбородок его сильно опух.
—Что тут случилось? — спросил одноглазый с трудом, преодолевая боль.
— Кому же это знать, как не тебе?
— Я могу вспомнить только этого верзилу. Солидный парень, а? А где остальные?
— Смерч утащил их с собой. И это все тоже натворила буря. — Логанаро ткнул жирной рукой в сторону разрушенной харчевни.
— И варвара он тоже уволок?
— Нет. Он и его дружки ускользнули. Одноглазый провел рукой по распухшему подбородку.
— Стало быть, ты все еще разыскиваешь того мужика, ага. — Это не было вопросом.
— Разумеется. Плата будет повышена.
Логанаро не думал об этом до того мгновения, как . выговорил вслух последнюю фразу. Нужно отметить, что он не испытывал ни малейшей потребности уже сейчас расставаться с жизнью. А деньги у него были. Он успел сколотить себе изрядное состояние из различных нерегулярных поступлений. Впрочем, к накопительству подвигала его не столько любовь к рискованным предприятиям, сколько страх отправиться к праотцам раньше времени.
— Тридцать золотых, — изрек Логанаро и сам удивился.
Одноглазого даже передернуло.
— Гм, симпатичная сумма! Звучит просто чарующе. Но тот, кто вздумает положить себе в карман эти кругляшки, должен сперва немного потрудиться. Двое или трое были уже убиты, прежде чем этот громила взялся за меня. Смерч утащил с собой больше трупов, чем живых. Парень, которого вы ищете, задолжал мне изрядно.
— Но живой, — заявил Логанаро. — Ты должен доставить его мне живым.
— Ясное дело, живым. Только немного попорченным.
Логанаро кивнул. По слухам, одноглазый был самой талантливой личностью в Морнстадиносе по части подобных дел. Ну и не повредит, конечно, и то, что у него появились свои счеты с киммерийцем.
— Если ты доставишь его в течение двух ближайших дней, тебя ждет прибавка в пять золотых, — сказал Логарано.
Одноглазый хотел было ухмыльнуться, но сдержался, поскольку его вынуждал к тому распухший подбородок.
— Порядок, благородный господин с деньгами. Получите вы своего варвара. Живьем.
— Я серьезно подозреваю, что кроме Совартуса и его верного кнехта демона кое-кто еще точит на нас зуб. Нам пока лучше не попадаться людям на глаза, — сказал Витариус.
Конан прислонился к штабелям сушеной рыбы и начал безрадостно жевать кусок солонины. Мясо было очень жестким и очень соленым. Он бы сейчас не отказался от глотка вина, чтобы смочить губы. «С тем же успехом я мог бы пожелать себе дворец в Шадизаре», — подумал Конан. Вслух же он произнес;
— В вашем плане я вижу несколько слабых мест. Кинна сняла с кинжала своей сестры кусок сушеной рыбы и воззрилась на него с легким отвращением.
— Какие это слабые места?
— Наш магистр чародейских искусств предлагает покинуть этот город как можно быстрее, причем на лошадях и с хорошим снаряжением, и таким образом ускользнуть из логова льва. Прямой путь без всяких хитростей — это как раз в моем вкусе. Однако возникает вопрос: где мы все это возьмем? Или у нас есть золото и серебро, о которых я не знаю?
Конан посмотрел на своих собеседников. Все трое отрицательно качали головами.
— Я так и думал. И как мы, по-вашему, будем доставать хороших лошадей, сбрую, припасы? Вы можете все это наколдовать?
— К сожалению, нет, — ответил Витариус. — Белая Магия почти не приносит личной выгоды тем, кто ее практикует.
— Ну и зря. Если уж заниматься колдовством, так хоть чтоб польза какая-то была. — Конан поковырял в зубах кинжалом. — Мне так кажется, что мы с вами столкнулись с проблемой, разрешить которую помогут мои профессиональные навыки.
Элдия отрубила мечом кусок сушеного мяса, подбросила в воздух и поймала раскрытым ртом. Она ела с удовольствием. Похоже, ей нравились сухари.
— О чем вы, Конан?
Конан ответил не сразу. Он приоткрыл дверь хижины, и в темное помещение хлынул свет утреннего солнца, ярко горевшего на синем безоблачном небе. Киммериец снова поглядел на своих собеседников.
— Скажите, кто самые богатые люди в городе? Витариус задумчиво почесал щеку.
— Ну, торговец коврами Тонорес, несомненно, принадлежит к их числу Стефанос из Пунта. И Лемпариус, сенатор. Зачем вам это?
Конан пропустил вопрос мимо ушей и продолжал допытываться:
— В каком виде эти люди содержат свое богатство? Золото? Ювелирные камни?
— Деньги Тонореса — это, главным образом, его товар. У него собраны ковры из Иранистана и даже из Замбабвей. Кроме того, он коллекционирует произведения искусства, большей частью статуи и картины. Стефанос — владелец недвижимости. По-моему, его состояние заключено в основном в кабаках, домах веселья и тому подобных заведениях, которым дьявольская буря вчера нанесла большой урон.
~ А как дела у Лемпариуса, сенатора? Кто он вообще такой?
— Он — самый могущественный человек в Сенате. Во многих городах-государствах Коринфии власть сосредоточена в руках короля, однако Морнстадиносом управляет Сенат. Многие члены Сената — богатые люди, но Лемпариус, кажется, богаче всех.
— Где он хранит деньги?
— Говорят, у него необычайно роскошный дворец. Еще он питает слабость к магическим и механическим безделушкам, которых у него накопилось на огромную сумму И кроме того, я уверен, что в тайниках он прячет несколько мешков с серебром и золотом.
Конан расцвел улыбкой.
— То, что нужно!
Кинна выплюнула на пол косточку.
— Почему тебя интересует это, Конан? Конан поглядел на молодую женщину. Даже гнусная обстановка склада не могла повредить ее красоте.
— Почему? Потому, Кинна, что нам нужны лошади и снаряжение. Потому что у нас нет ни времени, ни сил на то, чтобы честно заработать денег и купить все это.
Элдия сообразила раньше, чем ее сестра.
— Ты хочешь сказать, мы должны…
— …обокрасть сенатора, — завершил Конан. — Разумеется, малышка. Именно это мы и сделаем.
Среди основных умений ведьмы было одно заклятие, которое позволяло создавать невидимые волшебные нити, очень длинные и прочные. Когда Дювула увидела, что прекрасный варвар вместе со своими друзьями скрылся в хижине, она прибегла именно к этому знанию. С большими предосторожностями натянула она нитку поперек порога хижины и закрепила ее с обоих концов. Когда обитатели склада солонины покинут его, нить потянется за ними, растягиваясь все больше по мере того, как они будут удаляться от порога. Хозяйке заклятия останется просто проследить, куда ведет светящаяся линия, невидимая для тех, кто не обладает магическими способностями. Существовала вероятность, что нитку обнаружит старый волшебник, но эта опасность была сравнительно невелика. Заклинание было таким простым, а действие нити настолько внешне безобидным, что чаще всего никто ничего не замечал даже в тех случаях, когда его специально пытались обнаружить.
Сделав все необходимое, Дювула поспешила домой. Для реализации ее нового замысла требовалось несколько большее количество предметов, чем то, что она постоянно имела при себе. Если заклятие сработает, она всегда сможет вернуться к нити и дождаться возможности побыть со своим прекрасным варваром наедине. И тогда он сам передаст девочку в руки Дювуле. При этой мысли она просияла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26