О'Генри
Сердце и крест
О. Генри
Сердце и крест
Бэлди Вудз потянулся за бутылкой и достал ее. За чем бы на тянулся Бэлди, он обычно... но здесь речь не о Бэлди. Он налил себе в третий раз, на палец выше, чем в первый и во второй. Бэлди выступал консультантом, а консультанта стоит оплатить.
- На твоем месте я был бы королем, - сказал Бэлди так уверенно, что кобура его скрипнула и шпоры зазвенели.
Уэб Игер сдвинул на затылок свой широкополый стэтсон и растрепал светлые волосы. Но парикмахерский прием ему не помог, и он последовал примеру более изобретательного Бэлди.
- Когда человек женится на королеве, это не значит, что он должен стать двойкой, - объявил Уэб, подытоживая свои горести.
- Ну, разумеется, - сказал Бэлди, полный сочувствия, все еще томимый жаждой и искренно увлеченный проблемой сравнительного достоинства игральные карт. - По праву ты король. На твоем месте я потребовал бы пересдачи. Тебе всучили не те карты... Я скажу тебе, кто ты такой, Уэб Игер.
- Кто? - спросил Уэб, и в его бледно-голубых глазах блеснула надежда.
- Ты прннц-консорт.
- Полегче, - сказал Уэб, - я тебя никогда не ругал.
- Это титул, - объяснил Бэлди, - который в ходу среди карточных чинов; но он не берет-взяток. Пойми, Уэб, это клеймо, которым в Европе отмечают некоторых животных. Представь, что ты, или я, или какой-нибудь голландский герцог женится на персоне королевской фамилии. Ну, со временем наши жены становятся королевами. А мы - королями? Черта с два! На коронации наше место где-то между первым конюхом малых королевских конюшен и девятым великим хранителем королевской опочивальни. От нас только и пользы, что мы снимаемся на фотографиях и несем ответственность за появление наследника. Это игра с подвохом. Да, Уэб, ты принц-консорт. И будь я на твоем месте, я бы устроил междуцарствие, или habeas corpus, или что-нибудь в этом роде. Я стал бы королем, если бы, даже мне пришлось смешать к черту все карты.
И Бэлди опорожнил стакан в подтверждение своих слов, достойных Варвика, делателя королей.
- Бэлди, - сказал Уэб торжественно, - мы много лет пасли коров в одном лагере. Еще мальчишками мы бегали по одному и тому же пастбищу и топтали, одни и те же тропинки. Только тебя я посвящаю в свои семейные дела. Ты был просто объездчиком на ранчо Нопалито, когда я женился на Санте Мак-Аллистер. Тогда я был старшим; а что я теперь? Я значу меньше, чем пряжка на уздечке.
- Когда старик Мак-Аллистер был королем скота в Западном Техасе, - подхватил Бэлди с сатанинский вкрадчивостью, - и ты был козырем. Ты был на ранчо таким же хозяином.
- Так было, - согласился Уэб, - пока он не догадался, что я пытаюсь заарканить Санту. Тогда он отправил меня на пастбище, как можно дальше от дома. Когда старик умер, Санту стали звать "королевой скота". А я только заведую скотом. Она присматривает за всем делом; она распоряжается всеми деньгами. А я не могу продать даже бычка на обед туристам. Санта - "королева", а я - мистер "Никто".
- На твоем месте я был бы королем, - повторил закоренелый Монархист Бэлди Вудз. - Когда человек женится на королеве, он должен идти с ней по одной цене в любом виде - соленом и вяленом, у повсюду - от пастбища до прилавка. Многие, Уэб, считают странным, что не тебе принадлежит решающее слово на Нопалито. Я не хочу сказать ничего худого про миссис Игер она самая замечательная дамочка между Рио Гранде и будущим рождеством, - но мужчина должен быть хозяином в своем доме.
Бритое смуглое лицо Игера вытянулось в маску уязвл?нной меланхолии. Выражение его лица, растрепанные желтые волосы и простодушные голубые глаза - все это напоминало школьника, у которого место коновода перехватил кто-то посильнее. Но его энергичная мускулистая семидесятидвухдюймовая фигура и револьверы у пояса не допускали такого сравнения.
- Как это ты меня назвал, Бэлди? - спросил он. - Что это за концерт такой?
- "Консорт", - поправил Вэлди, - "принц-консорт". Это псевдоним для неважной карты. Ты по достоинству где-то между козырным валетом и тройкой.
Уэб Игер вздохнул и поднял с пола ремень от чехла своего винчестера.
- Я возвращаюсь сегодня на ранчо, - сказал он безучастно. - Утром мне надо отправить гурт быков в Сан-Антонио.
- До Сухого озера я тебе попутчик, - сообщил Бэлди. - В моем лагере в Сан-Маркос согнали скот и отбирают двухлеток.
Оба companeros (1) сели на лошадей и зарысили прочь от маленького железнодорожного поселка, где в это утро утоляли жажду.
У Сухого озера, где их пути расходились, они остановили лошадей, чтобы выкурить по прощальной папиросе. Много миль они проехали молча, и тишину нарушали лишь дробь копыт о примятую мескитовую траву и потрескивание кустарника, задевавшего за деревянные стремена. Но в Техасе разговоры редко бывают связными. Между двумя фразами можно проехать милю, пообедать, совершить убийство, и все это без ущерба для развиваемого тезиса. Поэтому Уэб без всяких предисловий добавил кое-что к разговору, который завязался десять миль назад.
- Ты сам помнишь, Бэлди, что Санта не всегда была такая самостоятельная. Ты помнишь дни, когда старик Мак-Аллистер держал нас на расстояние и как она давала мне знать, что хочет видеть меня. Старик Мак-Аллистер обещал сделать из меня дуршлаг, если я подойду к ферме на ружейный выстрел. Ты помнишь знак, который, бывало, она посылала мне... сердце и в нем крест.
- Я-то? - вскричал Бэлди с хмельной обидчивостью. - Ах ты, старый койот! Помню ли? Да знаешь ли ты, проклятая длиннорогая горлица, что все ребята в лагере знали эти ваши иероглифы? "Желудок с костями крест-накрест" - вот как мы называли их. Мы всегда примечали их на поклаже, которую нам привозили с ранчо. Они были выведены углем на мешках с мукой и карандашом на газетах... А как-то я видел такую штуку, нарисованную мелом на спине нового повара, которого прислал с ранчо старик Мак-Аллистер. Честное слово! - Отец Санты, - кротко объяснил Уэб, - взял с нее обещание, что она не будет писать мне и передавать поручений. Вот она и придумала этот знак "сердце и крест". Когда ей не терпелось меня увидеть, она ухитрялась отмечать этим знаком что придется, лишь бы попалось мне на глаза. И не было случая, чтобы, приметив этот знак, я не мчался в ту же ночь на ранчо. Я встречался с нею в той рощице, что позади маленького конского корраля.
- Мы знали это, - протянул Бэлди, - только виду не подавали. Все мы были за вас. Мы знали, почему ты в лагере держишь коня всегда наготове. И когда мы видели "желудок с костями", расписанные на повозке, мы знали, что старику Пинто придется в эту ночь глотать мили вместо травы. Ты помнишь Скэрри... этого ученого объездчика? Ну, парня из колледжа, который приехал на пастбище лечиться от пьянства. Как завидит Скэрри на чем-нибудь это клеймо "приезжай к своей милке", махнет, бывало, рукой вот таким манером и скажет:
"Ну, нынче ночью наш приятель Леандр опять доплывет через Геллиспункт".
- В последний раз, - сказал Уэб, - Санта послала мне знак, когда была больна. Я заметил его сразу, как только вернулся в лагерь, и в ту ночь сорок миль прогнал Пинто галопом. В рощице ее не было. Я пошел к дому, и в дверях меня встретил старик Мак-Аллистер.
- Ты приехал, чтобы быть убитым? - говорил он. Сегодня не выйдет. Я только что послал за тобой мексиканца. Санта хочет тебя видеть. Ступай в эту комнату и поговори с ней. А потом выходи и поговоришь со мной.
Санта лежала в постели сильно больная. Но она вроде как улыбнулась, и наши руки сцепились, и я сел возле кровати как был - грязный, при шпорах, в кожаных штанах и тому подобном.
- Несколько часов мне чудился топот копыт твоей лошади, Уэб, - говорит она. - Я была уверена, что ты прискачешь. Ты увидел знак? - Шепчет она:
- Как только вернулся в лагерь, - говорю я. - Он был нарисован на мешке с картошкой и луком.
- Они всегда вместе, - говорит она нежно, - всегда вместе в жизни.
- Вместе они замечательны, - говорю я, - с тушеным мясом.
- Я имею в виду сердце и крест, - говорит она. - Наш знак. Любовь и страдание - вот что он обозначает.
Тут же был старый Док Мэсгров, забавлявшийся виски и веером из пальмового листа. Ну, вскоре Санта засыпает. Док трогает ее лоб и говорит мне: "Вы не плохое жаропонижающее. Но сейчас вам лучше уйти, потому что, согласно диагнозу, вы не требуетесь в больших дозах. Девица будет в полном порядке, когда проснется".
Я вышел и встретил старика Мак-Аллистера.
- Она спит, - сказал я. - Теперь вы можете делать из меня дуршлаг. Пользуйтесь случаем; я оставил свое ружье на седле.
Старик смеется и говорят мне:
- Какой мне расч?т накачать свинцом лучшего управляющ?го в Западном Техасе? Где я найду такого? Я почему говорю, что ты хорошая мишень? Потому что ты хочешь стать моим зятем. В члены семейства ты, Уэб, мне не годишься. Но использовать тебя на Нопалито я могу, если ты не будешь совать нос в усадьбу. Отправляйся-ка наверх и ложись на койку, а когда выспишься, мы с тобой это обсудим.
Бэлди Вудз надвинул шляпу и скинул ногу с седельной луки. Уэб натянул поводья, и его застоявшаяся лошадь заплясала. Церемонно, как принято на Западе, мужчины пожали друг другу руки.
- Adios, Бэлди, - сказал Уэб, - очень рад, что повидал тебя и побеседовал.
Лошади рванули с таким шумом, будто вспорхнула стая перепелов, и всадники понеслись к разным точкам горизонта. Отъехав ярдов сто, Бэлди остановил, лошадь на вершине голого холмика и испустил вопль. Он качался в седле. Иди он пешком, земля бы завертелась под ним и свалила его. Но в седле он всегда сохранял равновесие, смеялся над виски и презирал центр тяжести.
- Услышав сигнал, Уэб повернулся в седле.
- На твоем месте, - донесся с пронзительной издевкой голос Бэлди, - я был бы королем.
На следующее утро, в восемь часов, Бэд Тэрнер скатился с седла перед домом в Нопалито и зашагал, звякая шпорами, к галерее. Бэд должен был в это утро гнать гурт рогатого скота в Сан-Антонио. Миссис Игер была на галерее и поливала цветок гиацинта в красном глиняном горшке.
"Король" Мак-Аллистер завещал своей дочери много положительных качеств: свою решительность, свое веселое мужество, свою упрямую самоуверенность, свою гордость царствующего монарха копыт и рогов. Темпом Мак-Аллистера всегда было allegro, а манерой - fortissimo. Санта унаследовала их, но в женском ключе. Во многом она напоминала свою мать, которую призвали на иные, беспредельные зеленые пастбища задолго до того, как растущие стада коров придали дому королевское величие. У нее была стройная крепкая фигура матери и ее степенная нежная красота, смягчавшая суровость властных глаз и королевски-независимый вид Мак- Аллистера.
Уэб стоял в конце галереи с несколькими управляющими, которые приехали из различных лагерей за распоряжениями.
- Привет! - сказал Бэд кратко. - Кому в городе сдать скот? Барберу, как всегда?
Отвечать на такие вопросы было прерогативой королевы. Все бразды хозяйства - покупку, продажу и расчеты - она держала в своих ловких пальчиках. Управление скотом целиком было доверено ее мужу. - В дни "короля" Мак-Аллистера Санта была его секретарем и помощником. И она продолжала свою работу разумно и с выгодой. Но до того, как она успела ответить, принц-консорт заговорил со спокойной решимостью:
- Сдай этот гурт в загоны Циммермана и Несбита. Я говорил, об этом недавно с Циммерманом.
- Бэд повернулся на своих высоких каблуках.
- Подождите, - поспешно позвала его Санта. Она взглянула на мужа, удивление было в ее упрямых серых глазах.
- Что это значит, Уэб? - спросила она, и небольшая морщинка появилась у нее между бровей. - Я не торгую с Циммерманом и Несбитом. Вот уже пять лет Барбер забирает весь скот, который идет от нас на продажу. Я не собираюсь отказываться от его услуг. - Она повернулась к Бэду Тэрнеру. - Сдайте этот скот Барберу, - заключала она решительно.
Бэд безучастно посмотрел на кувшин с водой, висевший на галерее, переступил с ноги на ногу и пожевал лист меокита.
- Я хочу, чтобы этот гурт был отправлен Циммерману и Несбиту, - сказал Уэб, и в его голубых глазах сверкнул холодный огонек.
- Глупости! - сказала нетерпеливо Санта. - Вам лучше отправляться сейчас, Бэд, чтобы отполдничать на водопое "Маленького вяза". Скажите Барберу, что через месяц у нас будет новая партия бракованных телят.
Бэд посмотрел украдкой на Уэба, и взгляды их встретились. Уэб заметил в глазах Бэда просьбу извинить его, но вообразил, что видит соболезнование.
- Сдай скот, - сказал он сурово, - фирме...
- Барбера, - резко докончила Санта. - И поставим точку. Вы ждете еще чего- нибудь, Бэд?
- Нет, мэм, - сказал Бэд. Но прежде чем уйти, он замешкался ровно на столько времени, сколько нужно корове, чтобы трижды махнуть хвостом; ведь мужчина - всегда союзник мужчине; и даже филистимляне, должно быть, покраснели, овладев Самсоном так как они это сделали.
- Слушайся своего хозяина! - сардонически крикнул Уэб. Он снял шляпу и так низко поклонился жене, что шляпа коснулась пола.
- Уэб, - сказала Санта с упреком, - ты сегодня ведешь себя страшно глупо.
- Придворный шут, ваше величество, - сказал Уэб медленно, изменившимся голосом. - Чего же еще и ждать? Позвольте высказаться. Я был мужчиной до того, как женился на "королеве" скота. А что я теперь? Посмешище для всех лагерей. Но я стану снова мужчиной.
Санта пристально взглянула на него.
- Брось глупости, Уэб, - сказала она спокойно. - Я тебя ничем не обидела. Разве я вмешиваюсь в твое управление скотом? А коммерческую сторону дела я знаю лучше тебя. Я научилась у папы. Будь благоразумен.
- Короля и королевы, - сказал Уэб, - не по вкусу мне, если я сам не фигура. Я пасу скот, а ты носишь корону. Прекрасно! Я лучше буду лорд-канцлером коровьего лагеря, чем восьмеркой в чужой игре, Это твое ранчо, и скот получает Барбер.
Лошадь Уэба была привязана к коновязи. - Он вошел в дом и вынес сверток одеял, которые брал только в дальние поездки, и свой плащ, и свое самое длинное лассо, плетеное из сыромятной кожи. Все это он не спеша приторочил к седлу, Санта с побледневшим лицом следила за ним.
Уэб вскочил в седло. Его серьезное, бритое лицо было спокойно, лишь в глазах тлел упрямый огонек.
1 2