— Гостей приглашаете?
— Только тебя и двух свидетелей.
— Мы решили все отметить скромно,— еле слышно
проронила Йола.— В нашем возрасте, наверное, по-другому и нельзя...
— Ну, как знаете,— кивнула головой мать.— Буду готова, как вы сказали, к часу дня...
И снова все замолчали.
— Мама, что с тобой? — пригляделся к ней Франтишек.— Ты какая-то сама не своя.
— С чего ты взял? — вымученно улыбнулась мать.
— Ну-ка давай выкладывай.
— Что выкладывать-то? — попыталась уклониться мать.
— Сама знаешь что,— не отставал Франтишек.— Не увиливай...
— Ладно,— сдалась наконец мать.— Сегодня я ходила в ту контору подписать договор...
— Ну и что? Мало начислили?
— Откуда я знаю, наверное, как и всем, сколько положено.
— Хм,— промычал Франтишек.
— Но дело не в этом. Я ходила туда с Тибором и Зузкой, а с нами пришли еще те двое, помнишь, та молодая пара, которую они хотели подселить ко мне в маленькую комнатку, я же рассказывала тебе...
— Помню,— буркнул Франтишек.— И что же?
— А то, что договор вместе со мной подписывала не Зузка, а те двое,— выпалила мать.
— Они? — От удивления Франтишек даже рот раскрыл.— Как же так? Почему они?
— Мне тоже это показалось странным...— пожала плечами мать.
— Раз подписывали они, значит, Зузка продала им свою часть дома,— догадался Франтишек.
— Похоже на то, я тоже так подумала,— подавленно вздохнула мать.
— Но ведь нужно было твое согласие! Без него она не имела права продать свою часть! — взорвался Франтишек.
— Мое согласие? — недоумевала мать.
— Ты давала согласие? — взяв себя в руки, тихо спросил сын.
— Нет, мы с ней об этом больше не говорили, только тогда у нас был разговор, ты же знаешь.
— А когда ты была у них на даче, тогда вы не договаривались?
— Нет, Ферко, честное слово.— Голос матери совсем упал.
— Доктор Костович говорил мне, что без согласия совладельца нельзя продавать часть имущества. Как же они тогда все это провернули? — недоумевал Франтишек.
Мать молчала.
— Ты ничего не подписывала? — настойчиво выспрашивал сын.— Может, раньше когда-нибудь...
— Вообще Тибор мне давал подписывать какие-то бумаги,— вспомнила мать.
— Так,— кисло усмехнулся Франтишек.
— Но, честное слово, Ферко, я об этом не знала, я в этом ничего не понимаю,— растерянно оправдывалась мать.
— Оно и видно! — резко вырвалось у него.
— Сказали, деньги пришлют в течение двух недель. В сентябре уже пора переезжать... Потом сразу начнут сносить, кажется, они и так запаздывают...— лепетала мать.
— Ох эти деньги! — махнул рукой Франтишек.
— Теперь и уголь не нужно закупать на зиму...
— Кажется, удалось им и на сей раз,— в раздумье протянул Франтишек.
— К зиме здесь уже ничего не останется,— вздохнула мать.
— Так, получили они средства на обшивку дачи.
— Подумать только, Ферко, все снесут, все сломают! — Мать жалобно заглянула сыну в глаза.
— Это давно ясно.
— А я ведь до последнего надеялась... Но коль до денег дошло, значит, уже все...
— Да,— кивнул он,— раз такое дело, пора укладываться, надо доставать коробки для вещей.
— Поделю я эти деньги, не хочу их держать при себе, так или иначе все равно вам достанутся, делайте с ними что хотите, мне они не нужны...
— Напрасно ты так,— возразил он,— толика денег на черный день никогда не помешает, а много их и не дадут.
— Это уж сколько дадут,— пожала плечами мать.
— Послушай, мама,— оживился Франтишек.— Покажи-ка этот договор. Там должно быть черным по белому написано, кому принадлежал наш дом. Покажи, надо же до конца разобраться, что к чему.
— У меня его нет,— растерялась мать.— Он у них, у Зузки.
— Та-ак,— протянул Франтишек.— Так...
— Завтра я заберу у них все бумаги,— торопливо предложила мать.
— Не надо, оставь все как есть,— проворчал он.— А ведь и в самом деле, если разобраться, какое мне дело до этого?
Он взял недельный отпуск. Надеялся, что после такого важного шага в его жизни, как свадьба, будет проще заявиться на работу не в первый понедельник, а спустя несколько дней.
И все же, предчувствуя, что полной трезвостью этот день не закончится, он накануне в воскресенье приготовил несколько бутылок в объемистой сумке, с которой, когда надо было основательно пополнить запас продуктов, обычно ходил в магазин; утром в понедельник отправился на работу на полчаса раньше, чтобы спрятать эту сумку в свой шкаф в раздевалке, опередив тех, кто обычно приходит раньше его: Ивичича, Дюри-бачи и вечно усталого и раздраженного Жаботу, страдающего уже лет двадцать бессонницей.
У проходной дежурил вахтер Майорос.
— А, Феро, чего так рано? Случилось что? — Он недоуменно посмотрел на часы, увидев слезающего с мопеда Франтишека.
— Ничего. Все нормально...
— У тебя сон пропал?
— Да нет.— Франтишек поставил мопед за проходной в том месте, где солнце появляется только к вечеру.— Проследите, чтобы его никто не трогал, а то опять сломают!
— Кому он нужен!
— Я не знаю — кому, вам виднее, что у вас под носом творится.
— При мне никаких безобразий быть не может! — возмущенно запротестовал Майорос.— Пора запомнить!
— Если бы...
— У меня и на спине глаза. Ты почему мопед поставил черт-те где? Поставь, где положено.— Майорос показал рукой на бетонированную площадку за проходной.
— Нельзя. Там его хватит солнечный удар! — засмеялся Франтишек.
— Дело твое. Только потом не жалуйся! — погрозил ему пальцем Майорос, потом вдруг вспомнил о чем-то и,
секунду поколебавшись, спросил: — А куда делись эти трубки? Приходил за ними кто или нет?
— Не понял...
— Трубки для антенны, ты еще тогда говорил, что приготовил их для Кучеры...
— Ах эти,— наконец догадался Франтишек.
— Они у тебя еще?
— Увы, нет.
— Серьезно, Феро!
— Кто-то их увел,— улыбнулся Франтишек.
— Значит, увели,— кивнул головой Майорос.— Что ж, на нет и суда нет...
Франтишек быстро проскочил площадку у ворот цеха — не хотел, чтобы его увидели с огромной хозяйственной сумкой.
В раздевалке он быстро спрятал бутылки в шкаф, для надежности прикрыв их сверху каким-то тряпьем, и не спеша стал переодеваться.
Первым появился Ивичич. Сказал, что Дюри-бачи и Жаботы не будет — ушли в отпуск. Дюри-бачи — заядлый рыболов, с наступлением сезона он все свободное время отдавал рыбалке, вот и теперь, вероятно, уже с пятницы отправился порыбачить на лодке по тихим рукавам и протокам реки; ему предстоял долгожданный недельный августовский клев. Несколько раз и Франтишек ездил с ним, но выдержать на воде дольше двух дней не мог. Да и кем надо быть, чтобы целую неделю провести в камышовых джунглях, в гуще миллиардных комариных полчищ, неистово набрасывающихся на свою жертву, даже бегемот там не высидит и дня! И откуда столько крови в маленьком, щуплом Дюри-бачи, если он может кормить этих ненасытных извергов?
И хотя свидетелем со стороны Франтишека при регистрации был не Палё Стугар, а его товарищ по армейской службе, тот самый отец четверых детей, у которого для Феро все-таки нашлось время, тем не менее весть о чрезвычайном событии в жизни Франтишека довольно быстро достигла слесарного цеха, так что мужики, придя утром на работу, тут же окружили новоиспеченного молодожена, и каждый считал своим долгом пожать ему руку, пожелать всего наилучшего и, конечно, самого главного — скорого прибавления семейства...
Выслушав и поблагодарив каждого, Франтишек со скорбной миной на лице сообщил, что с удовольствием сей момент угостил бы всех, но раз в рабочее время вы
пивка запрещена, то он подчиняется, увы и ах, установленному порядку...
Все, недоверчиво переглядываясь, разошлись по рабочим местам.
В десятом часу старый Ивичич не выдержал, подкрался к Франтишеку и с надеждой спросил:
— Скажи, Феро, неужели у тебя ни капли нет?
— Запрещено...
— Хватит трепаться!
— Ничего не поделаешь, дисциплина...
— Ах вот ты какой! — с укоризной сощурился Ивичич.— Вот если бы я женился, то не так бы поступил...
— А как?
— А вот не так!
Франтишек улыбнулся, подумав, не пора ли раскрыться.
— Потерпите немного, Ивичич,— подмигнул он старику.
— Ну ты и змей! — прыснул Ивичич.— Говори, куда все спрятал?
— Не скажу. А то опять бедлам получится. Все хорошо в свое время,— стоял на своем Франтишек.
— Хм,— разочарованно промычал Ивичич.— Ладно.— Он отошел, все еще с недоверием оглядываясь на Франтишека.
Но Франтишек сдержал слово. В урочный час, пригласив всех в раздевалку, он извлек из шкафа сумку, выставил бутылки на стол и даже сам немного выпил вместе с остальными.
— Мой мопед сегодня останется на вторую смену,— весело сказал он, когда уже все расходились.— До дома доберусь пешочком...
— А знаешь, Феро, у нас уже неделю новый шеф! — ввел его в курс дела Ивичич.
— Вместо Принца?
— Вместо него.
— Видите, как обернулось,— порадовался Франтишек.— А что Принц?
— Ничего.
— Как — ничего?
— Говорят, все еще сердцем мается...
— Сколько веревочке ни виться...
— Я же предупреждал, как оно обернется,— ухмыльнулся Ивичич.— Уж я-то знаю...
— Поживем — увидим.
— А ты что? Так и хочешь до пенсии проходить в спецовке? — повернул Ивичич на другое.
— У вас опять какая-нибудь идея?
— Нет. Просто я подумал, раз у тебя за плечами техникум и практический опыт, чего бы тебе вон там не сидеть.— Он показал рукой на административное здание.
— Я уже однажды пробовал,— усмехнулся Франтишек. И в самом деле, когда он учился на четвертом курсе вечернего техникума, ему предложили место заведующего отделом снабжения, но, проработав в этой должности три месяца, он не выдержал и вернулся назад в цех.
— Будешь ходить во всем чистом,— уговаривал его Ивичич.
— Я задыхался на канцелярской работе, вам этого не понять...
— Эх, Феро, Феро, до чего же ты твердолобый... Может, хоть женушка теперь лоб размягчит!
После работы — день уже катился к вечеру — Франтишек в приподнятом настроении, держа под мышкой пустую хозяйственную сумку, не спеша возвращался домой.
Проходя мимо распахнутых дверей маленького кафе, что недалеко от вокзала, он почувствовал, как ему ударил в нос дразнящий аромат свежесваренного кофе. Возможно, этот запах только почудился ему, но так или иначе его вдруг потянуло зайти туда.
Маленькое кафе состояло из двух помещеньиц или, точнее, из одного зала, разделенного тяжелой портьерой. В дальнем темном закутке сидели, обнявшись, две-три парочки, а в переднем зальчике, залитом ярким дневным светом, льющимся не только из раскрытых дверей, но и из огромного, во всю стену, окна, дремал над стаканом фруктовой воды пожилой железнодорожник.
Франтишек подошел к свободному столику и сел так, чтобы видеть улицу. Быстро подошла официантка, совсем молоденькая девушка.
— Пожалуйста, кофе и тоник. Кофе покрепче...
— Двойной?
— Пусть будет двойной,— согласился он.
Девушка быстро принесла заказ на маленьком под- носике и, улыбнувшись, расставила все на столике.
— Давайте сразу рассчитаемся.— Франтишек также улыбнулся.
Отойдя к стойке, официантка время от времени постреливала в него глазками. Когда же он встретился с ней взглядом, снова одарила его приветливой улыбкой.
Надо же, она, кажется, кокетничает со мной, подумал он без особого восторга и внимательно посмотрел на это крашенное под блондинку создание. Чувствуя, что ее изучают, девушка повернулась к нему в профиль и на мгновение замерла...
Совсем еще молоденькая, лет восемнадцать, не больше, пытался он угадать ее возраст. И почему она так улыбается... Кого-то напоминает мне, но кого...
Франтишек выпил кофе, пока тот не остыл, и, посасывая тоник, еще раз взглянул на официантку.
На кого же она похожа? На кого...
Как ни напрягал свою память, все тщетно. А что, если прямо спросить, подумал он. Нет, пожалуй, не стоит, а то еще втянет в пустой разговор, а мне от нее, ей-богу, ничего не нужно, устал я сегодня, ох как устал!
— До свидания! — простился он с официанткой, выходя из кафе.
— До свидания, пан Рогач! — засмеялась девушка.
Хотя это и задело слегка его любопытство, но он
переборол себя. Нет, лучше не возвращаться. Домой пора, спать!
У железнодорожного переезда, примерно в ста шагах от дома, ему встретился доктор Костович. Старый юрист возвращался с садового участка, руки ему оттягивали тяжелые сумки, из которых выглядывали белоснежные кудрявые головки цветной капусты.
— Нет ничего лучше маринованной цветной капусты,— весело подмигнул он Франтишеку.
— Давайте помогу вам.— Франтишек взял у доктора одну сумку.
— Приходите ко мне на участок, я вас снабжу этими дарами природы и рецептом в придачу,— радушно пригласил доктор.— Завтра я там буду целый день, домой вернусь в эту же пору, к вечеру. Придете?
— Спасибо! — поблагодарил Франтишек.— Но пока не знаю, как у меня завтра со временем. Надо у жены спросить...
— Лучше не спрашивайте, а приходите,— уговаривал Костович.— А помидоров у меня знаете сколько! — Свободной рукой он описал в воздухе огромную дугу.— Выращивать под пленкой, скажу я вам, одно удовольствие,
все растет прямо на глазах, так и лезет вверх. Вот радость так уж радость!
Подошли к дому. Доктор устремился к скамейке, плюхнулся на нее и жестом пригласил Франтишека присесть рядом.
— Давайте выкурим по одной канцерогенной палочке, может, на сей раз обойдется. Вы как? — Костович полез в карман за сигаретами. Предложил одну Франтишеку, а потом закурил и сам.
— Уже прохладно становится, скоро осень.— Франтишек потянул носом воздух.
— Слава богу, в этом году лето было неплохое. Но не такое, как когда-то, далеко не такое!
— Неплохое, говорите. А я и не заметил, как оно промелькнуло. Мальчишкой мне казалось, что лето длится по крайней мере месяцев шесть.
— А ведь и длилось! Ну, не шесть, так четыре точно!
— Лето уже кончается, а мне даже искупаться толком не довелось... А когда-то мы там...— Феро показал на тихий рукав реки,— целыми днями напролет барахтались, как утки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19