Под камнями храма
отшельник открыл тайник и разрешил Аларкару выбрать все,
что душе угодно. Граф, однако, соблазнился лишь перстнем с
большим сапфиром. В синеве этого камня как будто горел
серебристый холодный огонь...
Изумленный Кафратес не смог удержаться от вопроса:
- Почему же он не взял еще чего-нибудь?
- Трудно сказать, - ответила королева. - Во-первых, он
не был алчным человеком, а во-вторых, он и так владел
огромным состоянием и, может быть, не хотел подвергать
искушению свою свиту или боялся встречи с разбойниками. Как
бы то ни было, он взял лишь это кольцо.
Отшельник был могущественным чародеем; если бы на
сокровища Хораллы позарились разбойники, то в его силах
было покарать их любым колдовством. Потрясенный
благородством Аларкара, старик решил наградить его щедрее,
чем просто красивым перстнем. Он сказал: "Я сделаю так, что
в руках достойных людей этот камень будет собирать вокруг
них людей столь же благородных, и они вместе смогут
совершить много добрых дел". И он заколдовал этот перстень,
как и было обещано.
Королева замолчала, а Кафратес задумался и, помедлив,
решился задать еще один вопрос:
- Не понимаю, какой толк нам от него сейчас?
Королева резко обернулась.
- Двести лет прошло с той поры, как Аларкар, с помощью
магического камня, сумел примирить короля с нобилями,
добиться соглашения, определявшего права и обязанности
жителей страны и его правителей. Жаль, что предательство и
неразумие не дало этому договору полностью воплотиться в
жизнь, но...
Раздался звон стекла. В распахнувшемся окне появился
синеглазый гигант в черных одеждах, с обнаженным мечом,
сверкавшем подобно молнии.
В левой руке он сжимал какие-то необычные металлические
штуковины, напоминающие орлиные лапы. Великан, мягко спрыгнул
с подоконника, положил на ковер свой меч и странные железки,
а сам присел на табурет и не спеша освободил сапоги от точно
таких же приспособлений. Затем он быстрыми и бесшумными
шагами направился к двери. Приложив к ней ухо, он
внимательно прислушался к тому, что происходит снаружи, и,
наконец, весело улыбаясь, повернулся к королеве и ее лекарю.
Оба они не могли опомниться от изумления, но если
Кафратес потерял дар речи на некоторое время от
неожиданного появления киммерийца, то Марэла в первую
очередь была очарованна его гибкими и плавными, как у
пантеры, движениями.
- Конан! - овладев собой, воскликнул Кафратес. - Ты
влетел сюда, как дракон, а я еще даже не успел ничего
рассказать королеве!
Киммерийцу было не до упреков целителя. Сказать по
правде, он не мог отвести глаз от стройной фигурки
королевы.
- Моя госпожа, - наконец заговорил он. - Тебе, наверное,
надоело находиться в заточении?
- И ты еще спрашиваешь, незнакомец?! Но как отсюда
выбраться?
- Проще простого. Если я забрался сюда по стене, то так
же выберусь и обратно - с помощью этих вот железок. Ну,
а ты - вместе со мной, у меня на спине.
Лицо королевы порозовело от волнения:
- Но куда же мы пойдем с тобой, чужестранец?
- Куда прикажешь, моя госпожа! Но сначала имеет смысл
отправится в какое-нибудь безопасное место, чтоб ты могла
спокойно выслушать меня. Видишь ли, у меня есть одно
предложение...
- Вы забыли обо мне! - завопил Кафратес. - Если стража
обнаружит, что королевы здесь нет, то меня освежуют, как
кролика, да еще живьем!
- Надо взять его с собой! - Марэла умоляюще смотрела на
киммерийца.
- Нет, когти дракона не выдержат троих, - покачал
головой Конан. - Но я позабочусь, чтоб лекаря не
заподозрили в пособничестве нашему бегству. Надо все сделать
очень быстро, под башней ждет с лошадьми Гарас.
- Так Гарас жив? - воскликнула королева. - Мы можем
полностью доверять этому человеку.
- Не время для разговоров, моя госпожа! Надо
поторопиться!
Королева повиновалась, хотя для нее было непривычно
подобное обращение. Даже охранники оставались с ней
почтительны, а то, как с ней разговаривал северный
варвар... просто неслыханно! Однако она, не произнеся ни
слова, удалилась, и через некоторое время вышла из средней
комнаты, успев переодеться в охотничий костюм. Увиденное ею
доказывало, что Конан не привык бросаться словами: Кафратес,
спеленатый, словно кокон, с кляпом во рту и огромным синяком
под глазом, лежал у ложа - не понимая, ни что произошло с
ним, ни где он вообще находится.
- Что ж, неплохо! - сказала королева, взглянув Конану
прямо в глаза. - Никто не заподозрит целителя в том, что он
помог мне сбежать.
Конан тоже глядел на нее не отрываясь - охотничий
костюм отнюдь не скрывал, но лишь подчеркивал прелести ее
фигуры: бархатная куртка и шелковые обтягивающие штаны,
тонкие кожаные сапоги сидели на ее стройном теле как
влитые. С некоторым усилием киммериец овладел собой и со
вздохом обратился к королеве:
- Не бойся, моя госпожа, опасности для тебя нет; когти
дракона - штука надежная. Главное, не шевелись, чтобы мне
удавалось сохранять равновесие, а если боишься высоты, так
просто зажмурь глаза. Я сейчас привяжи тебя шарфом к спине,
как крестьянки привязывают своих детей. Руками возьмись за
мою шею, а ногами обхвати меня за пояс.
Киммериец, присев на табурет, нацепил свои
приспособления на ноги, затем привязал Марэле и, осторожно
пятясь в окно, вылез наружу. Спуск он начал очень
внимательно и медленно - все-таки нагрузка на когти была
двойная. Он тщательно выбирал место, куда поставить ногу,
за какой камень уцепиться рукой - он был не один, и не в
его правилах было рисковать жизнью доверившегося ему
человека - тем более, женщины, даже если б она и не
являлась королевой.
Медленно, осторожно, минуя выступ за выступом, камень
за камнем, они спускались вдоль стены. Луна не светила на
небесах, в спящей Ианте было темно и тихо; даже лай собак не
тревожил сон горожан.

4. Пламя в скалах

Конан и его спутники галопом пронеслись по улицам города
мимо стражников, которые, устав за день, не обратили на них
никакого внимания. Выехав за город, беглецы помчались вперед
по мощеному тракту, пролетая деревни, удаляясь все дальше и
дальше от башен Ианты. Наконец, они смогли позволить отдых
лошадям и пустили их легкой рысью, а потом перешли на шаг.
- Кто же ты, мой спаситель? - спросила королева.
- Я родился в Киммерии, на севере, но так получилось,
что жизнь бросала меня по разным краям, и мне пришлось
участвовать в стольких сражениях и войнах, что не всякому
мудрецу под силу сосчитать.
- Ты говорил, что спасаешь меня, потому что у тебя есть
ко мне какое-то дело?
- Да, - ответил Конан, усмехнувшись, - кое-какие дела у
меня к тебе есть, более того - мне хотелось бы получить за
них и подходящее вознаграждение.
- Интересно, то же т мне хочешь предложить? Но сейчас я
не могу расплатиться даже куском хлеба... Что может
королева без королевства?
- Нам надо побыстрее уехать из этих мест. Остановимся на
ночлег, тогда и поговорим.
На отдых они расположились только к концу следующего
дня, для чего забрались поглубже в скалистое ущелье, чтобы
с дорог нельзя было увидеть отблесков костра. Прежде всего
путники сняли упряжь с лошадей, напоили их из чистейшего
горного источника, и, стреножив, оставили щипать травку
на лужайке рядом с лагерем. Конан еще в Ианте наполнил
сумки едой: хлебом, сушеными фруктами, мясом, - и,
конечно, не забыл про вино: купил на рынке целый бурдюк
кофийского.
После ужина киммериец решил сперва обдумать свой
предстоящий разговор с королевой. Он прилег на траву,
подложив под голову седло, и размышлял, время от времени
бросая короткие взгляды на Марэлу. Завладев камнем, он
строил планы, как явится во дворец и получит в награду за
возвращенное сокровище благородный титул и тысячу - а может,
и не одну, - золотых монет. Но сейчас он валяется на траве,
как простой батрак, а королева - вот она, рядом с ним!
Скорчилась у костра... беглянка - без денег и без дома...
Трудно даже поверить, что эта стройная, прелестная или
хрупкая женщина и есть офирская королева, умевшая
привораживать мужчин с помощью камня, который сейчас
находится в его руках...
Наконец Конан решил приступить к делу.
- Так получается, госпожа, что у Кафратеса никогда нет
времени, чтобы довести свои рассказы до конца: тебе он не
рассказал обо мне и нашем плане, а мне не успел рассказать
все о драгоценном камне, который помогал тебе соблазнять
мужчин.
Марэла взглянула на Конана с явным удивлением.
- Как видно, и до тебя дошло эти глупые слухи... Дело в
том, что сапфир Хораллы достался моему далекому предку
во время его пребывания в Вендии. Два столетия назад некий
маг-отшельник подарил камень графу Аларкару...
И королева поведала Конану историю этого камня, кое-что
из которой ему было уже известно по рассказам Кафратеса.
- Итак, возвратившись домой, Аларкар решил созвать глав
всех благородных фамилий, дабы подписать объединительную
хартию, и тем самым укрепить королевство, - голос Марэлы
внезапно дрогнул, и на глаза навернулись слезы. Наверное,
мысль о предательстве, происшедшем две века назад, все еще
не давала ей покоя. Внезапно она обратилась к Гарасу: -
Капитан, тебе известно что-нибудь о Битве Ста Одного Меча?
- Конечно, моя госпожа, я слышал эту легенду. - Гарас
уже засыпал, и потому голос его был глухим и чуть хриплым.
- С того времени минуло столько лет, и что тогда случилось
на самом деле, никто не знает. Говорят, что представители
рыцарских родов прибыли к Аларкару в замок Теринго, чтобы
провести переговоры об устройстве королевства. С ними была
только свита. Собравшись на поляне возле замка, они начали
обсуждать все эти дела, но ни о чем не сумели договориться
и вроде бы разъехались. А про графа больше ничего не было
слышно, он куда-то исчез...
- Я расскажу вам, что было на самом деле, - прервала его
Марэла. - В моей семье из поколения в поколение передавалась
правда об этом трагическом случае.
Граф Аларкар созвал всех представителей знати для того,
чтобы объединить ослабевший Офир; иначе страна сделалась бы
легкой добычей соседей, Кофа или Турана. Переговоры шли со
скрипом, но мой предок, тем не менее, не решался применить
силу принадлежащего ему волшебного камня.
Гарас подбросил в костер охапку поленьев. Из
вспыхнувшего с новой силой пламени вырвался густой сноп
искр. Отхлебнув глоток вина, королева продолжила свою речь:
- Внезапно часть нобилей - граф Фродеол, барон Лоуднер
и еще некоторые - бросились к своим лошадям, свита
последовала за ними. Они вскочили на коней и галопом
умчались с поляны, где шли переговоры. Но первым ушел и
подал знак остальным предателям граф Меканта. Кстати, этот
мерзавец Риджелло - его потомок!
Но и это еще не все. Как только предатели исчезли из
виду, оставшиеся на поле - а их было около сотни человек:
графы, бароны и их свита - почти все приняли смерть. В лесу
граф Меканта спрятал засаду из арбалетчиков, а рыцари были
без оружия.
Голос королевы дрогнул, глаза заблестели от слез. Конан
положил руку на ее плечо, чтобы успокоить, и она
непроизвольно приникла головой к его широкой груди.
- Что же было дальше? - осторожно спросил киммериец.
- Несколько человек, которым посчастливилось остаться в
живых - а среди них был и Аларкар - сумели добраться до
коней и пустились в погоню за предателями, но через
несколько сотен шагов их встретили войска Меканты. Бой был
неравным; кроме солдат, Меканта вооружил и своих крестьян.
Аларкар сражался до тех пор, пока не был пронзен стрелой из
арбалета.
Марэла задумалась, картины битвы, о которой ей говорили
еще в детстве, вновь заполонили ее память, но низкий голос
Конана заставил королеву вздрогнуть:
- Клянусь Митрой, мир был устроен так во все времена -
нобили делят власть и убивают друг друга из-за нее!
Случается, в открытом бою, а бывает и подло, в спину! Тут
нет ничего нового.
Королеве было неприятно такое мнение о ее доблестных
предках, и она поторопилась закончить свой рассказ:
- Убитых похоронили, замок был разрушен, но кое-кому, в
том числе графине с малюткой-сыном на руках, удалось
бежать. Этот мальчик стал моим предком, а прах других и по
сей день лежит в земле у замка...
- А что случилось с магическим камнем? - осторожно
напомнил Конан.
- Аларкар совершил ошибку, когда не решился
использовать его магическую мощь; ему казалось что столь
разумное предложение и так будет одобрено всеми. Камень
уже унесла с собой его вдова, повесив на грудь, как
медальон. Вскоре она вышла замуж в другой стране, а сын,
когда вырос, вернулся в Офир, сумел возвратить наши земли,
и наш род вновь продолжился здесь. Камень, как наследная
реликвия, все это время хранился в нашей семье, а история,
рассказанная мной, переходила вместе с сокровищем от отцов
к детям.
1 2 3 4 5