Фридрих Незнанский
Миллионщица


Марш Турецкого Ц




Аннотация

В автомобиле на парковке у супермаркета найдена задушенная девочка. В той же машине на переднем сиденье… спал ее отец, один из богатейших людей города.
Что же произошло в тот вечер? Сотрудникам милиции выяснить это сразу не удалось, потому что подозреваемый ничего не помнил. Расследование убийства поручается Александру Борисовичу Турецкому, которому предстоит не только найти преступников, но и понять, какова роль супруги миллионера в этом запутанном деле…

Фридрих Незнанский
Миллионщица

Пролог

Николай Борисович Крылов, старший оперативник одного из ОВД, расположенного в Северном округе города Москвы, после пятнадцати лет беспорочной службы в славных милицейских рядах переносил внешний вид трупов так же плохо, как и в первый день своего появления в одном из отделений все того же САО, именовавшегося в те годы просто районом… Бывает!
Издевка судьбы заключалась в другом: стоило Николаю Борисовичу заступить на очередное дежурство, как именно в его сутки и появлялся на территории ОВД очередной покойник – даже если до этого в округе на протяжении длительного времени царили тишь да благодать. Люди, посвятившие свою жизнь защите правопорядка, далеко не самые суеверные по сравнению с представителями остальных профессий. Однако факты – вещь, как известно, упрямая. А поскольку трупы во время трудовой вахты Крылова действительно появлялись куда чаще, чем в остальные дни, заступать с ним на дежурство коллеги Николая Борисовича не просто не любили, а старались всячески этого избегать.
Вот почему следователь окружной прокуратуры, созвонившийся со своим приятелем из ОВД душным июльским вечером и обнаруживший, что в сегодняшнюю дежурную бригаду входит Крылов, моментально ощутил дурное предчувствие, хотя никогда ни во что не верил. И даже вопреки тому, что по летнему времени обстановка в округе вообще и на территории родного Крылову ОВД в частности была, можно сказать, на редкость благостной. Не выдержав нынешнего душного лета, криминальные элементы, судя по всему, временно передислоцировались поближе к морским побережьям. И даже московские бомжи, имеющиеся на территории округа, вели себя тихо и спокойно: не устраивали ночных разборок с мордобоем и поножовщиной из-за наиболее перспективных помоек и дефицитных подвалов, не лупили до смерти друг друга по башке бутылками из-под самопальной водки.
Тем не менее дурное предчувствие Игоря Коваленко, дежурного следователя прокуратуры, обеспокоило.
– Ну, все! – уныло сказал он в телефонную трубку своему приятелю, «порадовавшему» его известием насчет Крылова. – Так я и знал – конец затишью… А я, дурак, отоспаться мечтал: вчера у жены день рождения был, гости только во втором часу ночи из дома вымелись!
– Да брось ты, – неуверенно произнес его собеседник. – Глупости это все… Кому охота по такой духотище разборки устраивать?
– Твои бы слова – да Богу в уши! – вздохнул прокурорский и положил трубку.
Как выяснилось спустя три часа, Богу в уши слова его приятеля не попали.
Звонок раздался в «дежурке» ОВД в половине первого ночи. В прокуратуре – десятью минутами позже. И почти одновременно и там и там прозвучала традиционная команда «Дежурная бригада, на выезд!» и были названы ориентиры: парковка самого крупного в микрорайоне универсама «Радуга», именуемого в простом народе «Яма», поскольку находился универсам по отношению к ближайшему шоссе действительно в глубокой и обширной низине.
Представители прокуратуры и ОВД появились на месте преступления, рядом с приземистой серебристой «ауди», дверцы которой с водительской стороны были распахнуты, почти одновременно. Рядом с машиной, стараясь не смотреть на нее, топтался молоденький парнишка в милицейской форме – представитель патрульной службы, обнаружившей открытую иномарку без признаков какого-либо движения внутри. В свете единственного горевшего на парковке фонаря, напоминающего собой голову легендарной Несси, лицо парнишки отливало бледно-зеленым. Удивляться этому не приходилось.
Игорь Коваленко, успевший за восемь лет работы в прокуратуре навидаться всякого, заглянув на заднее сиденье «ауди», невольно содрогнулся: прямо на него смотрели преисполненные смертельного ужаса, неподвижные и уже подернувшиеся мутной пленкой глаза девочки… Девочка была задушена: это следователь определил моментально, без медэксперта, тоже топтавшегося неподалеку в ожидании распоряжений.
Поначалу Коваленко показалось, что и мужчина, сидевший на переднем сиденье, привалившись к пассажирской дверце, тоже мертв. Глянув на его седоватый, подстриженный явно не в дешевой парикмахерской затылок, следователь вновь перевел взгляд на ребенка. И в этот момент мужчина болезненно дернулся и всхрапнул, заставив молча сгрудившихся вокруг машины людей вздрогнуть.
– Валентин, иди сюда! – первым пришел в себя Коваленко.
Эксперт моментально подлетел к «ауди» и, не дожидаясь повторного приглашения, наклонился и прижал пальцами кисть безвольно свисавшей руки мужчины.
– Жив, – негромко констатировал он спустя несколько секунд. – Пульс наполненный, несколько замедленный… Характерный для сильного алкогольного опьянения…
– Отойди-ка… – Коваленко кивнул фотографу и, дождавшись, когда тот завершит свою часть работы, вновь подошел к машине, ловко, не нарушив позы мужчины, запустил руку во внутренний карман его пиджака. На свет были извлечены водительские права и довольно толстый бумажник.
– «Стулов Илья Рудольфович, год рождения…» – прочел следователь вслух, и тут же где-то за его спиной раздался слабый возглас. Коваленко повернулся и, встретившись со взглядом стоявшего в максимальном отдалении от машины Крылова, поморщился при виде его бледной, вымороченной физиономии. – Вы что-то сказали?
– Да… – Крылов натужно сглотнул. – Я знаю его… Его тут все знают… Стулов – владелец универсама… У него целая сеть таких, все называются «Радуга»… Очень богатый человек!
– Только этого нам и не хватало! – с досадой вырвалось у следователя. – Черт бы вас побрал, Крылов!..
Он раскрыл бумажник, и сразу же из-под пластика на него глянуло лицо девочки… Да, той самой, которая смотрела сейчас в никуда, лежа на заднем сиденье машины. Только на снимке девочка была живая, с грустными синими глазами, робкой улыбкой, в нарядной, не вяжущейся со всей этой печалью блузке.
Коваленко задумался на несколько мгновений, потом профессионально быстро перелистал паспорт Стулова. Соответствующая запись, обнаруженная им в ожидаемом месте, гласила: «Марина Стулова, год рождения 1994».
Игорь захлопнул вначале бумажник, потом паспорт. С тоской глянул на фонарь, напоминающий и впрямь какое-то доисторическое животное, в круге света которого стояла обнаруженная патрульными «ауди», и вздохнул:
– Убитая девочка – его дочь… Давайте, мужики, выволакивайте папашу из машины, попробуем растолкать… Приступай, Валентин… А вы, Крылов, что – в гости сюда пришли?! Ну-ка, за дело!..
– Да он сейчас заблюет тут все следы, товарищ Коваленко! – фыркнул кто-то из патрульных. Но Игорь, мстительно сверкнув глазами на Николая Борисовича, пропустил реплику мимо ушей, и Крылов, поняв, что на сей раз ему не отвертеться, потащился к машине, изо всех сил стараясь смотреть исключительно на по-прежнему глубоко и беззаветно спавшего бизнесмена.
Как ни старались оперативники, добудиться Илью Рудольфовича Стулова им так и не удалось.
– Ну и что с ним делать будем? – поинтересовался, кое-как вернувший себе дар речи Николай Борисович, которому на этот раз довелось возиться пусть и с мертвецки пьяным, но все-таки живым телом.
– Наручники – и в КПЗ! – хмуро бросил Коваленко.
– Игорь Васильевич, – это подал голос молча работавший до этого момента судмедэксперт, – я бы с КПЗ спешить не стал…
– Это еще почему? От него же водярой за версту тащит!
– Скорее, от его костюмчика, чем от него… – Валентин выпрямился над безвольно лежащим, теперь уже на асфальте, бизнесменом. – Мне лично это больше напоминает отравление, чем опьянение… Учитывая, что господин этот действительно весьма известный человечек, но и с учетом данных… э-э-э… обстоятельств, я бы его отправил в СИЗО, в медсанчасть.
Коваленко задумчиво посмотрел на эксперта. Валентину не было еще и сорока, но специалистом он считался не просто хорошим, а очень хорошим, к его мнению стоило прислушаться. Да и фигурант по будущему делу – впрямь мужик непростой. Наверняка со связями, которые, тоже наверняка, задействует моментально, как только очухается. Ну и, наконец, кому нужна лишняя головная боль, особенно если дело в итоге (а так оно наверняка и будет!) у них заберут? Пташкой такого полета, скорее всего, займется горпрокуратура. А то и выше бери…
– Как полагаешь, – поинтересовался Коваленко, – если отравление, то чем?
– Трудно сказать, – спокойно пожал плечами Валентин. – Может быть, действительно алкогольное, а может – и нет. Нужны анализы, хотя полагаться на них я бы тоже не стал…
– Почему? – автоматически спросил следователь, думая уже о другом.
– Потому что сейчас полно всякой дряни, делающей в организме свое черное дело, но следов не оставляющей.
– Ясно… – Коваленко еще раз задумчиво поглядел на спящего Стулова, кажется, даже не почувствовавшего перемещения из-за руля на асфальт, на его безнадежно испорченный дорогой костюмчик и принял решение.
– Что ж, ты спец – тебе и решать. В медсанчасть – так в медсанчасть… Все слышали? В Сокольники сопровождающим поедете вы, Крылов. В качестве напарника вам вполне хватит водителя. Остальные работаем на месте!
Свою часть протокола, описывающую место преступления с указанием топографии, замерами и прочими традиционными деталями, Игорь уже сделал. Наступил черед внести туда под диктовку все того же Валентина предварительные данные судмедэкспертизы.
Прежде чем пристроиться на сиденье распахнутого сорок первого «Москвича», украшенного всеми положенными мигалками и выкрашенного в традиционные милицейские тона с преобладанием канареечно-желтого, Коваленко поинтересовался уже для себя:
– Как думаешь, Валентин, когда ее убили?
– Ну, с учетом температуры трупа и окружающей среды… А также…
– Слушай, давай без этих твоих… деталей, а?
– Убили девочку не менее пяти часов назад, – сухо произнес явно обидевшийся эксперт. – Возможно, часов восемь-девять…
– Что-о?.. – следователь поднял голову от пристроенного на колене листка бумаги. – Уж не хочешь ли ты сказать, что кто-то среди бела дня – скажем, ее обезумевший папаша – задушил ребенка на людном месте, можно сказать, на глазах покупателей данного универсама?!
– Если позволено, я бы хотел сказать другое: ребенка убили в другом месте. Уж больно аккуратно уложена девочка… Возможно, возили затем в багажнике, например, несколько часов. И наконец, пристроили машину с трупом здесь, на стоянке…
– Неужели отец? – несмело подал кто-то из оперативников голос.
– По пьяни и не такое бывает, – криво усмехнулся Валентин. – А уж верные ответы на вопросы – это, извините, ребята, ваше дело, а никак не мое!..
«Будем надеяться, что и не наше тоже», – тоскливо подумал про себя Коваленко, с точки зрения которого от этого дела за версту нехорошо пахло «висяком». Но вслух он этого, конечно, не сказал. И подавив вздох, вновь склонился к протоколу:
– Давай, диктуй, что там исконно твое-то!
– Что ж, пишите…
Первые лучи солнца как раз сумели разогнать ночной туман, напоминавший в нынешнем году банный пар, когда бригада, возглавляемая Игорем Васильевичем Коваленко, покинула наконец место убийства Марины Стуловой, одиннадцати полных лет от роду, совершенного с особой жестокостью…

1

Июль 1999 года – того самого года, который одни считали последним годом бурного XX века, а другие яростно с ними по этому поводу спорили, – выдался для столицы необыкновенно жарким. Особенно если учесть, что несколько лет до этого он если и баловал чем-то истосковавшихся по синему небу москвичей, то в основном проливными холодными дождями, явно позаимствованными у осени.
Любители мистики, коих успело за постперестроечные годы развестись более чем достаточно, и в этом обстоятельстве усматривали нечто символическое, на всех углах высказывая по поводу и без оного мысль о близком конце света. Самые образованные напоминали менее образованным, что, мол, даже в Библии говорится о том, что последние три лета нашего бренного и грешного мира будут отличаться адской жарой, а зимы, напротив, страшным холодом…
Ни в конец света, ни в какие иные страшные пророчества Лара Широбокова не верила. Как выражалась она сама, если в ее присутствии заговаривали обо всех этих мистических ужасах, верила она в Закон и Правопорядок – как и положено, собственно говоря, судье Московского районного суда. Человеку в определенной степени публичному, а следовательно, обязанному не поддаваться суевериям. По протоколу…
Ну а без протокола – что ж… Только ее ближайшая подружка и коллега Катя Звягинцева знала о том, как однажды после очередного неудачного романа Лара ввиду полного отчаяния по поводу провалов в личной жизни под ее, Катиным, именем посетила популярную в столице ведьму и уплатила приблизительно половину своего судейского оклада, чтобы узнать насчет прочно обосновавшегося на ее очаровательной головке «венца безбрачия». Но об этом Катя никому в жизни не сказала бы и под пыткой, поскольку подруге своей была предана по-настоящему и не меньше самой Лары переживала из-за ее неудач.
1 2 3 4 5 6