— Да нет его уже здесь, — сказал Морозов Грязнову, который наблюдал за этим процессом. — Они ж как бараны, прости господи, сказано было — не выходить, нет, разбрелись…
Денис же бродил за следователем, который сам пошел по павильону, заглядывая во все уголки.
Потом поднял голову вверх:
— Варшавский!
Продюсер опять моментально материализовался.
— Это опускается? — спросил следователь про осветительские щиты.
— Да.
— Распорядитесь, пожалуйста.
Варшавский бросился исполнять. Грязнов побрел вдоль стены. Какие-то тросы, веревки, электрощиты, гора досок, железных конструкций — черт ногу сломит.
— Поберегись!
Сверху стали опускаться осветительские щиты.
— Может, с Линьковым закончим? — спросил Денис следователя.
— А у тебя есть еще вопросы?
Линьков оттирал бумагой черные пальцы.
— А откуда у вас вообще пистолеты? — спросил Грязнов, усаживаясь напротив и закуривая.
— Из цеха, — удивился Линьков.
— Много? Пистолетов.
— Хренова туча. Армию можно вооружить.
Грязнов оглядел Линькова. Стриженая голова, черная кожанка с неумело пришитой эмблемой РНЕ.
— Покажете?
— Что?
— Цех ваш.
— Запросто. Только вы сначала позвоните. А то ключи не у меня. У начальства.
Следователь на вопросительный взгляд Грязнова кивнул.
Грязнов поднял трубку.
Не успели они выйти в коридор, как неизвестно откуда налетел на Линькова актер Максимов и стал дубасить его по бритой голове, приговаривая:
— Убийца! Убийца!
Грязнову еле удалось оттащить Максимова, но тот все рвался к Линькову:
— Он меня убить хотел! Меня!
Грязнов растерянно озирался, держа актера в объятиях.
— Успокойся, Виктор. — К ним подошел Морозов.
— Вы следователь?! — взволнованно отстранился от Грязнова актер. Тогда я вам все расскажу. Это чрезвычайно важно!
— Я хоть частный детектив, но рассказывайте.
Они зашли в пустую комнату.
— …Это не он сам, конечно. — Актер расхаживал из угла в угол. — Он так, мелкая сошка. Но — националист! — Он наклонился к Грязнову и многозначительно поднял палец: — Следите?
— Да.
— Как вам для затравки такая история: три дня назад выхожу из подъезда, вот такая собака бросается на меня. Волкодав прямо! Хорошо, я успел обратно забежать.
Грязнов с сомнением посмотрел на Морозова, но тот серьезно слушал. А вот следователь явно скучал.
— Это мелочь, кажется. Но если сложить. Сергей вам не рассказывал? Нет? Меня же убить хотели по-настоящему. Когда это было, Сережа?
— Месяца три назад.
— Да, точно. Меня машина чуть не сбила. Да что там! Если бы не Сергей!..
— Да ладно, — махнул рукой Морозов.
— Нет, не ладно! Он меня буквально из-под колеса вытащил! И что-нибудь происходит регулярно, и вот сегодня это меня убить хотели! Меня!
— Кто? — спросил Грязнов.
— Кто… — Актер устало опустился на стул.
— Здравствуйте, — заглянули в комнату два молодых лица — девушки и парня. — Вам актеры не нужны? Мы Щукинское заканчиваем. Может быть, есть эпизод какой-нибудь?
Все четверо мрачно уставились на них.
— Я машину вожу, Лариса степ бьет, мы поем…
Максимов встал и захлопнул дверь, чуть не прищемив нос молодежи.
— Вот вам ответ. Я степ не бью, петь не умею. Знаете, сколько в Москве театральных вузов? Знаете, сколько бездарей они выпускают каждый год? Куда им податься?
— Вы думаете, конкуренты? — спросил Грязнов.
— А вы как думаете? Гримерша неделю назад чуть глаза мне не выжгла! Вчера надеваю ботинки, а там вот такая игла!
Грязнов снова посмотрел на Морозова, тот по-прежнему серьезно смотрел на актера. Следователь скучал.
В комнату заглянули оперативники.
— Ничего, — пожал плечами один.
— Пусто, — отряхивал пыльные брюки другой.
— Простите, — материализовался рядом Варшавский. — Мы уже шесть часов тут. Люди устали. Можно нам идти, а, да?
Компания вернулась в павильон. Тело уже увезли. Лена сидела на диване, все так же закрывая лицо руками.
— Всех переписали? — спросил следователь.
— Всех.
— Ладно, — сказал он Варшавскому. — Можно разойтись.
— Лену кто-нибудь довезет домой? — спросил Грязнов.
— Я отвезу, да, отвезу, — успокоил Варшавский.
— Павильон опечатаем, — деловито сказал следователь.
— Вы что? Что вы?! У нас съемки завтра!
— Значит, не будет съемок.
— Миша! Ты слышал?! — обернулся к режиссеру Варшавский.
Тот развел руками.
— Значит, завтра гуляем? — спросила симпатичная актриса, поправляя длинные светлые волосы.
— Да, Ксюша, можешь рекламировать свою жвачку, да! — сказал Варшавский.
— Спасибо, — сказала актриса, при этом очаровательно улыбнувшись Грязнову.
— Ну что, в оружейную? — спросил он следователя чуть охрипшим голосом.
— Вуа! — сказал черноглазый необъятный человек, увидев удостоверение следователя. — Это вы звонили, да? Что случилось?
— Вы здесь работаете? — спросил Грязнов.
— Заместитель начальника пиротехнического цеха Гарипов Ильяс Гарипович, — улыбнулся черноглазый, но, увидев за спиной Грязнова оперативников, двух женщин-понятых и Линькова, помрачнел. — Игорь, да? Что натворил, э?
Денис окинул взглядом ряды железных шкафов, пирамиды с винтовками и автоматами — действительно, целый склад оружия.
— Где ключи? — спросил он.
— Да, да здесь ключи.
— Ну показывайте.
Оперативники вошли в помещение по-хозяйски.
— А что вы хотите найти? — спросил Гарипов, суетливо доставая из ящика ключи.
— Увидите, — кивнул Грязнов, но его окликнул оперативник:
— Глядите сюда!
Замок, закрывающий пирамиду с трехлинейками, был открыт.
— Ага, видим. — Грязнов обернулся к Линькову. — А у вас есть свое место? Я не знаю, стол какой-нибудь?
— Есть-есть! — сказал Гарипов. — Вон там.
Денис взглянул на следователя, тот по-прежнему скучал. Тем не менее кивнул: дескать, давай, парень, все делай сам.
Грязнов надел резиновые перчатки, открыл ящики стола. Там были какие-то бумаги. Несколько стреляных гильз.
— Тут по описи три пулемета, — снова позвал оперативник. — А в шкафу только один!
— На съемках! — тут же подлетел к нему Гарипов. — Сегодня взяли.
— А в журнале ничего.
— Не успели. Сейчас. — Гарипов выхватил у оперативника журнал и стал быстро заполнять нужные графы.
Денис присел на корточки, заглянул под стол, сунул руку — выкатилась на свет пистолетная гильза. Грязнов кинул ее в специальный полиэтиленовый пакет.
Больше ни в столе, ни под столом ничего не было.
— Ну и бардак, — сказал Денис. — У вас же тут все разворуют! А вы и не заметите!
— Вуа! Обижаете, товарищ начальник, — обиделся Гарипов. — У Ильяса Гариповича все в порядке! Это вот берут на студию таких сопляков — потом беспорядки, — кивнул он на Линькова.
— Ты сам тут беспорядок разводишь, — огрызнулся Линьков.
— Ты молодой, да, помолчи!
— Чурка, — пробурчал Линьков.
— А это что? — спросил Грязнов, показывая на металлические пеналы в углу.
— Это шкафчики для одежды, — сказал Линьков.
— А ваш где?
— Вон его шкаф! — Гарипов ткнул пальцем в значок РНЕ на дверце. — Вы это видели?!
— Откройте.
— У него свои ключи. Пусть он и открывает.
— Ключи дайте. — Денис протянул руку к Линькову.
Тот нехотя подошел, открыл шкафчик.
— Вон туда встаньте, — отодвинул пиротехника Грязнов.
Линьков покорно отошел к стене.
Грязнов распахнул дверцу. В шкафу висела одежда — оранжевые куртки, жилеты, толстые черные штаны. Внизу стояли резиновые сапоги.
Грязнов сунул руку в один из них.
— Оп, — сказал тихо. — Понятые, подойдите сюда!
Оперативники и женщины подошли поближе.
Грязнов медленно, словно бомбу, вынул из сапога черный пакет.
— Что это? — спросил Линькова.
Тот испуганно помотал головой.
— Что это, Игорь?! — закричал вдруг Гарипов.
Грязнов положил пакет на пол и раскрыл.
Небольшой лоснящейся горкой в нем лежали патроны. Боевые, настоящие.
— Стоять!!! — заорал Линьков.
В руках у него оказался пистолет, и этот пистолет был направлен прямо в голову Грязнову.
— Буду стрелять! Никому не двигаться!
Никто и так не двигался.
Линьков схватил за руку женщину и закрылся ею:
— Я убью ее! Если кто дернется, я ее убью!
Он попятился к двери, волоча женщину перед собой. Пистолет он направлял то в женщину, то в Грязнова, то в следователя, который, только теперь словно проснувшись, медленно потянулся рукой к поясу.
— Стоп! — просипел Грязнов.
— Вуа! Убейте его! — взмолился Гарипов.
— Молчать, чурка! — закричал Линьков, он был уже у самой двери.
— Игорь, не дури, — предупредил Грязнов.
— Пошел ты на хер, сука!
Линьков толкнул спиной дверь и скрылся вместе с женщиной. Оперативники ринулись за ним, а вторая понятая истошно закричала.
Они выбежали в коридор и чуть не налетели на захваченную женщину. Та стояла на четвереньках, ошалело вертела головой и мычала что-то.
— Куда?! Куда он побежал?!
Женщина не отвечала.
— Не стрелять! — закричал вслед оперативникам следователь.
— Помогите ей! — попросил Грязнов выглянувшую из цеха вторую понятую, а сам бросился догонять оперативников.
Люди шарахались от них как от несущегося поезда. Коридоры изгибались, приводили в тупики, на какие-то темные лестницы, в огромные холлы или в темные подвалы.
— Вы не видели Линькова? — на бегу спрашивал Грязнов.
Но встречные только пожимали плечами:
— Кого?
— Не видели.
— В фотоцехе! — наконец ответил кто-то.
— Где?!
— На первом этаже.
— Где он?! Линьков где?! — Грязнов влетел в фотостудию.
Из подсобки выглянул человек:
— Уже ушел.
— Куда?
— В группу.
— Куда?!
Человек увидел пистолет в руках Грязнова. Быстро нашел на столе бумажку:
— «Вечерний блюз».
Грязнов бросился было к двери и вдруг остановился. Подошел к столу, прочитал написанное на бумажке.
— Этот, что ли, Линьков?
— Леньков, — поправил человек, — я имею в виду актера Ленькова. Он снялся и ушел. Минуту назад.
Грязнов посмотрел на стол, заваленный фотографиями. Актер Леньков с одной из них улыбался очень обаятельно…
Денис вышел наружу и устало опустился на скамью, очень похожую на вокзальную. Спрятал пистолет.
Мимо пронесли окно и дверь.
Появился следователь — потный и злой. Сел рядом.
— Я здесь совсем заблудился, — обидчиво сказал он.
— Довженко говорил — тут усе криво, ничого не прямо, — усмехнулся Грязнов. — Остальные-то где?
— Бегают. А откуда у него пистолет взялся?
— Откуда? — улыбнулся Грязнов. — Там что, мало оружия?
— Думаешь, ненастоящий?
— Хорошо, что мы не успели это проверить. Я еще погуляю. Если поймают Линькова, позвоните, ладно?
— Спокойной ночи, — сказал следователь, поднимаясь.
— Ага.
Грязнов прошелся по дорожке, увидел парковку странных грузовиков. Постоял, посмотрел, двинулся дальше.
С некоторых пор он пристрастился к японской поэзии. Что-то было в ней странное, загадочное, какая-то скрытая философия. И Денис вдруг стал ловить себя на том, что иногда и сам начинает разговаривать в стиле хокку или танка. Вот и сейчас он задумчиво произнес:
Я заблудился в кривых коридорах.
Мимо проносят дверь и окно.
Только не выглянуть и не войти…
— Вас Денисом зовут? — спросил голос из темноты.
Грязнов резко обернулся.
— Михаил Вакасян. Я режиссер. Не пугайтесь.
Грязнов чиркнул зажигалкой, осветил лицо режиссера, прикурил.
— Эти машины давно не ездят. А вон там раньше Венеция была, — сказал Вакасян. — Да-да, настоящая, с каналами, дворцами. Правда, фанерными. У нас даже самолеты есть. Правда, не летают.
Они пошли по дорожке, Вакасян зябко сутулился.
— В странный мир вы попали, молодой человек. Не мир, а одна видимость.
— Максимов вот рассказывает, что это его хотели убить…
— Плюньте. Он актер. Это — «письма темных людей». У них в профессии по определению — быть наивными. Он ведь вам говорил про молодых, что ему завидуют, да?
— Что-то вроде этого.
— Полузавидуют-полуненавидят-полулюбят. А вон там цех обработки пленки, — показал Вакасян на светящиеся окна. — Завтра будет готов материал. Посмотрите?
— Ну да! — встрепенулся Грязнов. — Вы же снимали.
— Увы, смерть-то мы как раз и не снимали. Снимали имитацию. Притворство одно снимали.
— А вы… не любите свою работу, — полуутвердительно спросил Грязнов.
— А вы?
— Я первый спросил, — улыбнулся Грязнов.
— Нет, я ее люблю, — спокойно сказал Вакасян. — Если бы не работа, я бы помер давно. Да и не жил бы никогда. Вот ведь странность — все здесь полужизнь-полусмерть, а…
— А Кирилл?
Вакасян даже остановился:
— Не понимаю! Этого не понимаю. Я уже сорок лет на студии. Смешные, странные, сумасшедшие люди, но чтоб убить…
— Никто?
— Никто.
— Совсем-совсем никто?
— Совсем.
— Ну тогда я домой, — сказал Грязнов.
— Я тоже.
— Я думал, у вас съемка ночная.
— Нет, я вас искал.
Они вышли к проходной.
— Да, — сказал Вакасян. — А вы пленку еще не смотрели?
— Вы ж сказали — завтра.
— Нет. Там на площадке чья-то жена снимала. На видео.
— Чья?
— Не моя — точно.
— Ну что?.. А на квартиру ходили?.. Ясно. И еще — у вас есть списки? Ну всех — свидетелей, что находились в павильоне? — спрашивал по телефону следователя Грязнов, выруливая на Бережковскую набережную. — Всех-всех. Диктуйте… Нет, дальше. Дальше. Стоп. Повторите? Костенко и раньше был Костенко. Ага. Олег и Ольга. Адрес есть?
Грязнов круто развернул машину и повел ее в другую сторону. Вылетел на Минскую улицу, погнал в сторону Матвеевского.
— Четыреста сорок три двадцать два двадцать два, — приговаривал он, набирая на мобильнике номер.
«Занято» — высвечивалось на дисплее после пиликания.
Грязнов бросил телефон: он уже подъезжал к нужному дому.
Дверь распахнулась. На пороге стоял актер, которого Грязнов уже видел на съемочной площадке.
— А я знал, что вы приедете, — улыбался он.
Линьков перепрыгнул через забор и стал тихонько пробираться к административному зданию. В руке у него по-прежнему был пистолет.
Он открыл дверь, спрятал пистолет в карман куртки. Воровато огляделся и вошел в коридор студии.
Линьков подошел к пиротехническому цеху, прислонил ухо к двери. За дверью было тихо.
— И где мы сейчас возьмем скрипку? — услышал Линьков голоса спускающихся по лестнице.
1 2 3 4 5 6