– А ты тем временем можешь зад подтирать своими газетенками, – фыркнул старший, захлопывая ногой дверцу комода.
Олэн вытащил револьвер Бульдога и пару раз крутанул на пальце. Братцы замерли, не отводя глаз от пушки.
– Знаете, чья это игрушка? – спросил Олэн и, не ожидая ответа, продолжал: – Одного из ваших приятелей, красавчика, похожего на бульдога… При виде его рожи любая баба скинет без всякого аборта.
– И что дальше? – спросил старший, отодвигаясь от брата.
В такие минуты они предпочитали не скучиваться.
– А то, что мне бы не хотелось никаких недоразумений между нами, – ответил Олэн с удивившим его самого хладнокровием. – Надо малость притормозить с глупыми шуточками. Например, избегайте называть меня «О!», как в прежние времена. Я почувствовал, что большего этого не потерплю.
Во время этого монолога Олэн, словно забавляясь, пощелкивал собачкой «смит энд вессона».
– Это угроза? – поинтересовался младший.
– Нет, просто я требую равенства.
– Равенства и братства, – иронически бросил младший.
– Нет, первого достаточно. Раз мы волей-неволей вынуждены здесь сталкиваться, лучше не гнать волну. В наших же интересах. Здесь такой тихий уголок… Кстати, не таскайте сюда кого ни попадя, – он ткнул дулом в сторону двора.
– Это не кто попало, – буркнул старший.
– Поживем – увидим. Я уже доказал, чего стою, – заметил Олэн (на сей раз он решил не скромничать). – И не вам на меня жаловаться.
– А мы тебя ни в чем не упрекаем, – проворчал старший.
– Тем более.
Он сунул револьвер в карман, но руку не вытащил. Старший, казалось, о чем-то напряженно думает.
– Коль скоро ты шлепнул Шнейдера, мы готовы сделать тебе предложение, – наконец сказал он.
– Шнейдера?
– Ага, так звали типа с бульей ряшкой… Можешь занять его место. Всего нас пятеро – двое скоро подгребут из Германии. Встречаемся на Севере.
– Я вовсе не говорил, что прикончил парня…
Братцы переглянулись. Это было выше их понимания.
– Ты хочешь сказать, что полаялся со Шнейдером, отобрал у него пушку и отпустил на все четыре?… – спросил младший.
– Точно. И готов продолжить объяснения, где и когда он захочет.
Братья с соболезнованием закивали – ни дать ни взять «друзья семьи» у выхода с кладбища.
– Не самая удачная метода, – скривился старший.
Младший выразил горячее одобрение. Сами они всегда предпочитали радикальные меры, поэтому до сих пор оставались в живых. Следовательно, у обоих не было оснований меняться.
– Даже будь у вас свободное место, я бы не поехал, – сказал Олэн. – Предпочитаю действовать самостоятельно.
Старший, приподняв линялую занавеску, обнаружил под окнами «ДС-19». Олэн тоже подошел к окну.
– Это я взял напрокат, – почти стыдясь неказистой машины, объяснил он. – Зато она надежна и не бросается в глаза.
Старший отпустил занавеску, и она грустно поникла. Все трое спустились вниз. Олэн замыкал шествие. На пороге он остановился. Младший уставился на странный номер «ДС» – 9966 ЮС 75 – и сел в «ягуар» последним.
Пока машина медленно разворачивалась, младший высунул голову в окошко.
– И потом, у «ДС» – не дизельный мотор, – крикнул он Олэну.
Франсуа запер за ними деревянные ворота.
Брошеный заводик ему нравился. Здесь он чувствовал себя хозяином. Воображение рисовало моторы «лотосов», «триумфов» и прочих спортивных машин, развешанные на цепях вместо неоновых люстр.
Он включил свое «Кольцо-24». Крошечные автомобили рванули с места. Каждый мчался по своей дорожке – здесь никто не мог сжульничать, зацепить соседа или подстроить аварию…
Вечером Олэн перебрал коллекцию галстуков и улегся поразмыслить о настоящем и будущем. Время от времени он перечитывал статью Спартака. «Быть может, Франсуа Олэн изобрел новую разновидность гангстеризма?»
Он вслух повторил вопрос. «Если и не изобрел, то, вероятно, займусь этим теперь». Во время объяснений со Шварцами он чувствовал себя совершенно спокойно. Даже когда убрал револьвер…
Олэн подумал о Бенедит. Наверное, она сейчас ужинает со своим Грецем. «Ну и прекрасно! Пусть не думает, что я позволю ей лезть в мои дела! Довольно опеки! Я еще не созрел для того, чтобы меня таскали на буксире. А не нравится – плевать!»
Бенедит пребывала в отличном настроении. Во всяком случае, так думал Грец, целуя ей руку. Молодая женщина взяла у него картонку. Внутри лежали три еще девственно чистых фарфоровых горшочка. Из осторожности Грец завернул каждый из них в газету. Разворачивая бумагу, Бенедит вдруг случайно увидела заголовок статьи Спартака. Картонка выпала из дрогнувшей руки, и хрупкий фарфор разлетелся вдребезги. Бенедит закусила губы, предоставив Грецу собирать осколки.
Глава 10
Олэн купил все еженедельники. В одном напечатали интервью о Пралине, отбывавшим срок в Нанте ре. Однако журналист распространялся в основном о клошарах вообще и их жизни в исправительном доме в частности.
«Вот идиот!» – подумал Олэн. Немного пошарив в мастерской, он нашел длинные, разводные кусачки. То есть, чтобы резать, следовало не стягивать, а раздвинуть концы. Олэн отделил их от станка, перерезал провода и наточил лезвия.
В последнем замысле Франциска Первого этому инструменту отводилась важная роль. Олэн решил еще раз изучить местность. Он выбрал ту сторону улицы, где погиб гангстер. Шел он медленно. На тротуаре не осталось никаких следов. Но Франсуа все же обогнул памятный кусок асфальта – ему не хотелось топтать осененную смертью землю. «Это все равно, что наступить на могилу», – подумал он.
Понаблюдав за банковским фургоном, Франсуа пришел к выводу, что охрана располагает превосходным материалом, обеспечивающим ей полную безопасность от покушений. Ни один идиот не станет ломиться в бронированный ящик…
Он просчитал расстояние, прикинул наиболее удобное место парковки и придумал, где можно перескочить на ходу в другую тачку.
Оставалось найти по крайней мере двоих решительных компаньонов и шофера. Таких, кто слушался бы с полувзгляда. Олэн не торопился. В комоде под рубашками у него лежало еще три-четыре миллиона. Для того, кто скрывается от полиции, это немного, но вполне достаточно, чтобы спокойно подготовить ей еще один сюрприз.
Олэн хотел подобрать ребят помоложе. Новичков! На состязаниях, между прочим, с них тоже не спускают глаз. Голодные, хищные, как волки, юнцы – находка для менеджера. И в политике, среди левых партий только молодежь способна угостить тирана на современный лад: ножом, бомбой или автоматной очередью.
Через два дня после ссоры Олэн вернулся к Бенедит. На двери висел прикрепленный кнопкой конверт с надписью: «Для тебя».
Франсуа распечатал письмо: «У консьержки ты найдешь сверток на имя месье Дюпона. Это для тебя. Записка – внутри. Бенедит».
Олэн, нахмурившись, спустился вниз и забрал из привратницкой сверток. В машине он разрезал веревки: норковое манто… Все остальное Олэн узнал из письма:
«Я случайно прочитала статью. И о побеге, и о твоей странной жизни… Возвращаю тебе манто. Не из нравственных соображений, а потому что, продав его, ты выручишь достаточно, чтобы спастись и, быть может, не совершить непоправимой ошибки. Я уезжаю, чтобы разобраться в своих мыслях и чувствах… Трудно поверить, что я тебя совсем не знала, что все было ложью… Все! Даже насчет той аварии… Ты убил товарища, чтобы выиграть гонку? Только ради этого? Ради победы? Но тогда что ж ты за человек, Франсуа?
Бенедит».
Олэн смял письмо и погладил мех. Но его нежность не успокаивала взвинченных нервов. Он убрал манто в багажник, машинально повернул ключ и запрокинул голову. Наглухо закрытые шторы. «Вот и все, что осталось, – подумал он. – Закрытые шторы…»
Франсуа резко рванул с места, подъехал к какому-то бистро и, отыскав в справочнике адрес Габриэля Бриана, помчался на остров Сен-Луи. Машину он оставил напротив дома Спартака.
Был час пополудни. Над головой висел дождь. Олэн вошел в подъезд и, не желая расспрашивать консьержку, сразу направился к лестнице.
К счастью для него, репортер прилепил под звонком визитную карточку. Олэн прижал ухо к двери и прислушался. Услышав женский смех, он быстро отскочил и спрятался в глубине верхнего пролета.
Вскоре дверь открылась и на лестницу вышла темноволосая девушка. Ее приятель заполонил собой едва ли не весь дверной проем. На плече у него висел полный «джентльменский набор» репортера-фотографа. Подхватив девушку одной рукой, он помчался вниз по лестнице. Молодая особа тихонько попискивала. Олэн незаметно пошел следом.
Журналист и его подружка сели в машину с откидным верхом, и Олэн перебежал на другую сторону, к своей «ДС». У моста он догнал парочку и далее неотступно провожал до самой редакции.
Спартак не дал ему времени ни пообедать, ни поужинать. Промотавшись до двух часов ночи, Олэн получил некоторое представление о жизни журналиста, которому платят построчно.
Репортер водил машину, как чокнутый, и Олэн всякий раз пожимал плечами, видя, как он рискует шкурой без особой нужды. Этот клоун, строивший из себя Фанжо на древнем рыдване, действовал ему на нервы.
Наконец, подождав, пока журналист войдет в квартиру, он поднялся и позвонил в дверь. Спартак уже успел лечь. Услышав настойчивое дребезжание звонка, он приподнялся на локте. Трезвон не стихал. Он встал, натянул на голое тело черные пижамные штаны и пошел открывать.
Олэн толкнул его ладонью, и Спартак отлетел на метр (скорее от удивления, нежели от резкости толчка).
Только тут он заметил пистолет и уже не пытался взвешивать физические данные противника. Дуло затмевало горизонт, ибо то, что могло оттуда вылететь, игнорировало достижения в дзюдо.
Спартак благоразумно отступил, и Олэн закрыл за собой дверь.
– Сядь на пол, – приказал он.
Репортер уселся посреди комнаты. Олэн, не упуская его из виду, заглянул на кухню и в ванную.
– Жену ищете? – вежливо поинтересовался Спартак.
Олэн сел на край кровати под балдахином. В руке он по-прежнему держал пистолет.
– Я холостяк.
– В таком случае предупреждаю: денег у меня нет и никаких государственных тайн я не храню.
Олэн разглядывал репортера, не понимая, что за игру тот ведет.
– Ты меня не узнаешь?
– А что? Разве мы знакомы?
– Олэн… Франсуа Олэн…
Спартак хотел вскочить, но пушка в правой руке гостя посоветовала ему не совершать опрометчивых поступков.
– Фото и впрямь было прескверным, – сказал журналист. – К счастью для вас.
Он смотрел на гангстера во все глаза. Эта встреча казалась ему поистине необычайной. «Если он меня не пристрелит и я сумею сделать приличное фото, это будет нечто. Великолепная возможность прославиться», – подумал репортер.
– Теперь, приглядевшись, я вижу, это и в самом деле вы, – заметил он.
В дверь позвонили. Спартак порадовался, что не дал Фабиен ключа.
Оба молча ждали, пока у гостьи лопнет терпение. Спартак не сдвинулся ни на миллиметр.
– Я пришел не для того, чтобы упрекать тебя за ту статью. Каждый зарабатывает, как умеет. Но то, что ты написал об аварии, – просто блевотина, – заявил Олэн.
– А все остальное? – с самым невинным видом осведомился Спартак.
– В остальном у меня нет возражений. А вот про аварию ты должен напечатать другую статью.
– Я написал так, как мне рассказали. Меня ж там не было.
– Зато я был! – крикнул Олэн.
Он рассказал, каким образом произошел несчастный случай и каким замечательным парнем был погибший гонщик, маленький ирландец, никогда не садившийся в машину без своего талисмана – морской свинки по кличке Шекспир.
Олэн говорил будничным тоном, лишь порой голос слегка понижался, и Спартак чувствовал, что рассказчик волнуется.
– Можно мне кое-что записать? – спросил он.
Олэн встал.
– Где у тебя бумага и карандаш?
Спартак указал ящик стола, и Олэн бросил ему ручку и блокнот. Журналист начал что-то царапать, прижав блокнот к коленке.
– Можешь сесть за стол, – предложил гость, убедившись, что поблизости нет никакого оружия.
Спартак устроился поудобнее и стал засыпать Олэна вопросами о жизни команды гонщиков, путешествующих по всему миру по контракту с клубом второй зоны.
Олэн охотно отвечал. Он вспоминал мельчайшие подробности, забавные случаи, рассказывал о бессонных ночах в грузовике рядом с машиной, когда они приезжали на место слишком поздно, чтобы разгрузиться и снять номер в отеле. Как дождь барабанил по крышам и заливал треки перед самым соревнованием…
– Иногда это была чертовская нищета… горбились по тысчонке за круг, – подытожил он.
– Только там были моторы, запах масла, перегретых шин и прочая чертовщина, – сказал Спартак, припомнив слова бывшего чемпиона по лыжам Орейе, который умер за рулем.
Олэн взглянул на него с симпатией и перестал все время держать на мушке.
Спартак потянулся, встал, сварил кофе и подвинул чашку гангстеру. Он не хотел подходить слишком близко, вынуждая тем самым Олэна снова размахивать оружием. Как хороший репортер, он старался создать «рабочую» атмосферу. Под личиной человека преследуемого, он уже искал просто человека.
– Знаешь, – признался он, – я не могу позволить себе сказать главному редактору, что ты сам пришел ко мне поболтать. – Он меня упечет в дурдом. А для того, чтобы напечатать опровержение, есть только один способ, коль скоро ты не кинозвезда и не крупная политическая шишка… Надо написать репортаж с твоим рассказом и новой версией несчастного случая. И потом, мне очень понравилось, как ты говорил о дружбе с тем ирландцем. Вышивать по такой канве – одно удовольствие. Да и вообще было бы любопытно подробнее рассказать о тебе как о бывшем гонщике. Согласен?
– Ирландца звали О'Кейси, – уточнил Олэн.
– А у тебя, случаем, нет вашей общей фотографии или хотя бы твоей в стальном шлеме?
– Наверное, найдется. Я погляжу. Если откопаю что-нибудь не слишком узнаваемое… то пришлю. А иначе – обойдешься!
Они выпили еще несколько чашек кофе. Олэн обогнул кровать, открыл шкаф и перебрал несколько довольно жалких галстуков.
– Этот Франсуа Кантэ был настоящим главарем? – спросил Спартак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21