Антон Леонтьев
Интервью с магом

Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти...
Л. Н. Толстой. «Война и мир»
– Ура Карамазову! – восторженно провозгласил Коля.
– И вечная память мертвому мальчику! – с чувством прибавил опять Алеша.
– Вечная память! – подхватили снова мальчики.
– Карамазов! – крикнул Коля, – неужели и взаправду религия говорит, что мы все встанем из мертвых, и оживем, и увидим опять друг друга, и всех, и Илюшечку?
– Непременно восстанем, непременно увидим и весело, радостно расскажем друг другу все, что было, – полусмеясь, полу в восторге ответил Алеша.
– Ах, как это будет хорошо! – вырвалось у Коли.
Ф. М. Достоевский. «Братья Карамазовы»
Глава 1

– Жертва гламура! Блондинка в шоколаде! Помпадурша!
Такова была моя последняя реплика, разнесшаяся по стране во время последнего эфира. В тот момент я, конечно, понятия не имела, что он станет моей последней передачей, ведь я ощущала себя жертвой! Жертвой беззастенчивой, махровой, стервозной хамки, нападавшей на меня перед миллионами радиослушателей!
Когда эфир бесславно закончился, я осталась сидеть в кресле. Руки у меня дрожали, на лбу выступил пот, а лицо пошло пунцовыми пятнами. Больше всего мне хотелось расплакаться, но я не могла позволить себе подобного – это бы значило, что мегера одержала окончательную победу!
Впрочем, в том, что моя гостья стала победительницей, я не сомневалась. Она, как всегда, чертовски элегантная, в простом черном сарафанчике «от кутюр», который я не смогла бы купить и на три своих месячных зарплаты, с шикарными жемчужными бусами вокруг тонкой шейки, в стильных очечках, делавших ее похожей на псевдоинтеллектуалку, – неспешно поднялась с кресла, потянулась, как пантера, и, уже не смотря на меня, заявила куда-то вбок:
– Какая же здесь спертая атмосфера! И как же здесь дурно пахнет!
Итак, я, Катя Саматоха, являлась на тот момент ведущей ежедневной радиопередачи «Культовая личность». Не то чтобы это был самый рейтинговый эфир, однако я считала себя представителем столичного бомонда, более того – московской интеллигенции. Еще бы, ведь у меня имеется диплом психолога и даже кандидатская степень!
Кроме того, я регулярно строчила статьи для гламурных изданий, и в них постоянно мелькали такие малопонятные, но завораживающие публику слова и словосочетания, как «деперсонализация сверх-Я», «латентная манифестация комплекса Электры» или «символическая реставрация примордиального хаоса».
Помимо этого у меня вышло четыре книги – в первой из них я учила читателей, как найти правильного спутника жизни, во второй давала советы по построению счастливой семейной жизни, а в третьей рассказывала о том, как с минимальными потерями развестись. Все рекомендации базировались на личном опыте: я сама тоже нашла верного спутника жизни, прожила с ним почти четыре года и развелась. Мой супруг – не самый последний человек в российском шоу-бизнесе – помог мне сделать карьеру в качестве редактора в своей телевизионной программе, а после того как программу закрыли и мы развелись, уже на радио я тоже сначала была редактором, а затем и соведущей «Культовой личности». Именно в качестве оной я и создала свою четвертую книгу из жизни современной молодежи с концептуальным названием «Вздрюченные». Правда, культовый статус, на который я так надеялась (и, как на приятное к нему приложение, на весомый гонорар и продажу прав за рубеж), она так и не приобрела, а еле-еле разошлась тиражом в четыре тысячи экземпляров.
Суть программы, как говорит ее название, заключалась в том, что каждый божий день в гости ко мне и моему напарнику приходили разнообразные интересные (или опять же не очень) гости, с которыми мы в течение примерно двадцати минут вели умную (ну, или не очень) беседу.
Так было запланировано и в тот четверг, третьего сентября. Гостьей нашего эфира стала Софья Безенчук. О, это имя! О, эти формы! О, этот язычок! О, эти крашеные кудри, контактные линзы, несколько лошадиное лицо…
Софья была не просто модной девушкой, она являлась королевой московского гламура, рекордсменкой по богатым любовникам и этакой, правда, весьма бледной, копией своей американской товарки Пэрис Хилтон.
Наверняка девочку (хотя какая она девочка – вот уже пятый год подряд Софья празднует свой двадцать третий день рождения!) гложет желтая зависть по отношению к американской пустышке, у которой она когда-то брала интервью. Но, естественно, Софья ни в чем таком не созналась – наоборот, сделала вид, будто до Пэрис ей дела нет.
Мне, как дипломированному психологу, сразу стало понятно – если человек пытается увильнуть от темы и говорит о чем-то с нарочитой небрежностью, значит, это волнует его больше всего. Собственно, перепалка в прямом эфире началась с сущей безделицы. Ну, сказала я Софье, что мы рады приветствовать у себя в гостях русский клон Пэрис Хилтон, и что с того? Другие бы сочли мои слова несомненным комплиментом!
Ан нет, Софья не такая! Она и ухом не повела, только зеленые глазки за стеклами стильных очков сузились, да на лбу возникла мимолетная морщинка. И она – Софья, конечно же, а не морщинка – ринулась в бой!
Скажу честно: потом, перечитывая стенограмму эфира (прослушать запись у меня не хватило мужества), я поняла – практически с самой своей первой фразы эфиром рулила наша незабвенная гостья Софья. О чем она без стеснения под конец и заявила всему честному народу. Я же поддалась на ее провокацию, пошла на поводу у этой платиновой блондинки, этой великосветской содержанки, этой позлащенной пустышки. В общем, надо признать (что я и сделала скрепя сердце и скрипя зубами), что в нашей неравной схватке она была гладиатором, а я – истекающим на арене кровью львом, она тореадором, а я – пускающим слюни быком, она дрессировщицей, а я – болонкой, послушно прыгающей через горящий обруч с тумбы на тумбу.
Только позже я узнала истинную причину всего случившегося – вначале мне думалось, что Софья решила поставить на место зарвавшуюся, по ее мнению, ведущую, посмевшую сделать ей несколько замечаний и подпустившую пару невинных шпилек в ее адрес. Но с самого начала меня не оставляла мысль о том, что Софья все заранее спланировала, что ее меткие фразочки были не спонтанной реакцией, а домашними заготовками. Кстати, ведь и на эфир не мы ее пригласили – нам позвонил пресс-секретарь светской львицы и заявил, что Софья хочет прийти к нам на программу. Конечно же, мы не ответили отказом!
А дело было проще простого – Софья меня элементарно приревновала.
Незадолго до эфира я посетила одну из столичных тусовок, на которой, естественно, присутствовала и наша раззолоченная принцесса Софьюшка. У нее, единственной дочки бывшего наставника наших дорогих президента и премьера, выпускницы МГИМО, шестой год подряд работающей над диссертацией (в итоге, я уверена, девочка купит работу, написанную безденежным доцентом, и с блеском защитит ее в совете, где сидят сплошь друзья да знакомые ее мамочки и покойного папочки), в то время завелся новый бой-френд.
Вообще-то у Софьи друзей – хоть пруд пруди, особенно богатых и очень богатых. Вернее, очень, очень и очень богатых. Бедных друзей у нее нет по определению (видимо, не подходят ей по знаку Зодиака). А бедным для Софьюшки считается любой, у кого меньше двадцати миллионов в иностранной валюте. То есть она специализируется на олигархах, желая, по всей вероятности, стать супругой одного из них.
И на той вечеринке Софья появилась в компании развязного молодого субъекта в алом шелковом костюме и с безумным блеском в глазах. Ни дать ни взять – Шляпник из «Алисы в Стране чудес». Сам-то он не олигарх, но сын одного из оных, что тоже неплохо – мальчик является наследником гигантской империи не то нефтяных вышек, не то целого газопровода, не считая, конечно, таких мелочей, как парочка алюминиевых комбинатов и алмазных котлованов.
Юноша был под завязку накачан наркотиками, которые предлагал любому встречному и поперечному, как будто речь шла о сигаретах или леденцах. Предложил и мне – я как раз вела беседу о недавно вышедшей на английском биографии Кафки с новыми сенсационными сексуальными подробностями из жизни величайшего из писателей. Олигарх-юниор схватил меня за локоть, оттащил в сторону и протянул кулечек с белым порошком. Я вежливо отказалась, сославшись на то, что пудра у меня имеется своя. Молодой оболтус не понял скрытого сарказма и заявил:
– Зелье первый класс, мне его специально из Колумбии по дипломатическому каналу доставляют!
Софья, окруженная, как обычно, поклонниками, бросала на нас беспокойные взгляды. А наследник вышек и газопроводов поволок меня в соседний салон. Там он закрыл дверь и, плюхнувшись в кресло, заявил:
– Ну, начинай!
Я, не понимая, что тип имеет в виду, позволила себе поинтересоваться скрытым смыслом его бессмысленного замечания. И юный олигарх, теребя себя за ширинку, ответил с поражающей прямотой:
– Вставай на колени и удовлетвори меня своими губками, киска! А то Софка от работы отлынивает – ей недавно новую челюсть вставили, она за нее трясется.
И тогда до меня дошло – наследник неправедно нажитых миллиардов предлагал мне обслужить его так же, как обслуживала президента Клинтона практикантка Моника Левински! Причем, как наверняка полагал юноша, данное занятие является небесной мечтой любой из женщин нашей галактики, но и, не исключено, трех соседних. Юный балбес уже стаскивал с себя штаны, а я подобно жене Лота превратилась в соляной столп. Дверь в тот момент распахнулась, и на пороге возникла Софья. Она, как гарпия, ринулась к своему ококаиненному дружку, я же, воспользовавшись сумятицей, выскользнула прочь.
Помню только, что в дверях оглянулась и встретилась взглядом с Софьей, пытавшейся застегнуть ширинку будущему олигарху. И меня аж передернуло, столько яда и злобы было во взгляде столичной недокрасавицы (это о ней бытовал анекдот: «Поймал крокодил Софку Безенчук, присмотрелся и решил: «Не такой уж я и голодный!» Присмотрелся лучше и сделал вывод: «Не такой уж я и крокодил!»).
Теперь задним умом, я поняла – Софья приревновала меня к своему дружку и решила прилюдно наказать, устроив взбучку в прямом эфире. И я поддалась на ее многочисленные провокации! Еще бы, кто бы не поддался, услышав в свой адрес такие перлы: «Катюша, что вы сидите красная, как помидор? Вас что, инфаркт накрыл? Или, может, внезапный оргазм? Ну, тогда мои поздравления – ведь это ваш первый за последние три года, после развода с вашим телевизионным супругом. Ах, пардон, ошиблась, ваш первый оргазм за всю жизнь!». Или: «Ах, что за страсть к классификациям! Вам бы в свое время в гестапо работать, людей на категории делить и в газовые камеры отправлять, милая моя!» И, как апофеоз наглости и безвкусия: «А что вы фамилию-то себе, Кэтти, мужнину-то оставили? Почему не стали вновь Редькиной или Ошметкиной или как там вы до замужества именовались? И вообще, из-за чего вас супруг бросил? Из-за вашей фригидности, сопряженной со скудоумием?»
Я потеряла голову, закусила удила и подняла брошенную перчатку. Только силы были неравные – Софья никогда за словом в карман не лезла, а тут еще дома приготовила хлесткие реплики. Да и чем можно было взять эту бесстыдную особу? Она не скрывала, что буржуазный образ жизни – вечные гламурно-кокаиновые тусовки, вечные богатые любовники, вечный праздник – ее вполне устраивает. И подкузьмить ее было практически невозможно. Я пару раз пыталась, но ничего не вышло: Софьюшка, подобно мурене, вцепилась в меня мертвой хваткой и не желала отпускать.
Мне бы стоило прекратить базар в прямом эфире, эту недостойную перепалку, но я сама вошла в раж, искусно поддерживаемый постоянными нападками со стороны Софьи. Она хотела не просто меня унизить – она желала растоптать меня, оплевать и спустить в канализацию. И у нее, каюсь, получилось.
Мой коллега пытался сгладить ситуацию и сменить направление беседы, но Софья его попросту не замечала, бухая молотом по одной и той же точке – по моему самолюбию. Заметив, наконец, редактора «Культовой личности», заламывавшего руки и выпучившего глаза, я попыталась избавиться от гостьи, предложив ей покинуть эфир. На что Софья Безенчук, сладко улыбнувшись и демонстрируя свой белоснежный, без единого изъяна искусственный оскал (видимо, ту самую новую челюсть, которую упоминал юный олигарх), заявила:
– Дорогуша, если вам приспичило по-большому, вы и уходите с программы. Туалет вон в той стороне. Вам гигиенические салфетки и тампоны не требуются? А то могу поделиться!
Излишне говорить, что после этого замечания все началось по-новому. О, боги, боги, почему вы, если желаете наказать человека, отнимаете у него разум! С Софьи какой спрос, у нее вместо мозгов тополиный пух, но как я-то могла пасть так низко!
Смешав меня с грязью и вылив в эфир тридцать три лохани помоев, Софья привела в исполнение акт мести. Программа закончилась моим истошным криком, завершающим аккордом в симфонии глупости и тщеславия.
А Софья, грациозно поднявшись с кресла, подошла ко мне и мило спросила, протягивая бокал с минеральной водой:
– Ну что, Катенька, успокоилась? Хотя нет, ты же вся еще дымишься! Как бы не произошло короткого замыкания и редчайшего в природе случая самовозгорания человека… Хотя какой ты человек, так – силиконовая кукла из секс-шопа!
И королева гламура вылила мне на макушку содержимое бокала! Это было заключительным, смертельным ударом. Я сидела не шелохнувшись, чувствуя, как вода течет с волос по щекам, бежит по спине и груди.
1 2 3 4 5 6 7 8