— Но ведь Колли давно бежал из России и его там забыли… Я думаю, что старый провал не помешает ему выполнить это задание, а «за битого двух небитых дают», так кажется говорят русские, полковник Рой?
— Пожалуй, да…
— Колли был смелым и находчивым агентом… Просто ему не повезло… Для того, чтобы он лучше выполнил задание, я сегодня же буду ходатайствовать о награждении Колли боевым орденом за прежнюю работу в разведке и о повышении его в чине… Но ведь Колли нужны помощники?
— Я думаю, что помощников мы можем подобрать из русских, — ответил Рой.
— Здесь надо быть осторожнее… Смотрите, чтобы они нас не подвели. Они неплохо работают в других государствах, но какое влияние на них окажет воздух России — трудно сказать.
— У нас есть бендеровцы, власовцы, изменники родины; мы внушили им, что в России их ожидает расстрел… Эти не подведут.
— Хорошо, МЫ еще займемся ими… Сегодня вечеров вы с Колли должны быть здесь… Операция проводится под шифром «Голубой болид»… Можете заниматься своими делами, полковник Рой, — сказал Дэк, поднимаясь с кресла.
ДОПРОС
В тот же день утром, после происшествия с профессором Антоновым на шоссе, в одном из московских домов, в комнате на втором этаже, у окна, открывающего вид на небольшой дворик, стоял человек в форме майора. Опустив руки в карманы, он внимательно наблюдал за тем, как большой серый кот, скрываясь в высокой траве, медленно подкрадывался к воробьям, сидевшим на ящике с песком. Расчет охотника был точен — заросли травы подходили почти к самой стенке ящика. Еще немного вперед… Прижаться к земле… Прыжок!.. И добыча не уйдет из цепких когтей.
— Сорвалось! — невольно воскликнул с улыбкой майор, когда птицы, напуганные треском предательской ветки, взвились в воздух, оставив хищника без завтрака.
«Вот так и с Жалбинским — птичка улетела, — подумал майор. — Надо было сразу задержать машину, арестовать Жалбинского, а потом Каминова… Но ничего, дойдет очередь и до Жалбинского».
Отойдя от окна, майор сел за письменный стол и стал просматривать объемистое дело.
Комната, в которой происходили эти события, была служебным кабинетом майора государственной безопасности Кравченко. Она хорошо известна многим шпионам и диверсантам, бесславно закончившим свой жизненный путь. Здесь, раздавленные тяжестью улик, «раскалывались» самые хитрые и упрямые враги. Сознаваясь в преступлениях, они раскрывали свои чудовищные планы и методы. Судорожно цепляясь за возможность сохранить жизнь, они выдавали своих соучастников и предлагали услуги. Хорошо знаком им и майор Максим Григорьевич Кравченко, более двенадцати лет посвятивший оперативной работе в органах государственной безопасности.
Кравченко около сорока лет. Он среднего роста, строен, широкоплеч. Темно-русые волосы с проседью на висках, зачесанные на пробор, правильные черты лица, серые лукавые глаза и энергичный подбородок с ямочкой, характерной для украинцев, придают его лицу выражение смелости и проницательности. Небольшой белый шрам на правом виске — след, оставленный войной с германскими фашистами. Начал ее он в пехоте, а потом стал разведчиком. Этот шрам — результат ранения, полученного при захвате «языка». Три ряда орденских ленточек, среди которых выделяются два ордена «Славы» и два ордена Красного Знамени, свидетельствуют о незаурядных заслугах Кравченко перед Родиной.
Занятие Кравченко было прервано вошедшим в кабинет старшим лейтенантом Зиминым.
Зимин, по-военному взяв руку под козырек фуражки, спросил разрешения доложить о результате обыска на квартире Каминова.
— Садись, — протягивая руку к креслу, стоящему перед письменным столом, предложил Кравченко. — Докладывай.
— Как вам известно, товарищ майор, Каминов жил в Ховрино и работал в комиссионном магазине. На квартире у Каминова ничего подозрительного не обнаружено… А в магазине обнаружен тайник, в котором было спрятано девяносто восемь тысяч рублей, четыре высоковольтных сухих батареи, два незаполненных бланка паспортов… И протокол допроса шофера Сенина… Вот он, — протягивая сложенный лист бумаги, сказал Зимин.
Кравченко бегло прочитал протокол и положил в лежавшее перед ним дело.
— Про эту фальшивку мне уже говорил Сенин… А что ты узнал о знакомых Каминова?
— Нового — ничего… Подтверждается его связь с Марией Синюхиной, работающей паспортисткой в домоуправлении № 12.
Кравченко предложил товарищу папиросу и закурил сам.
— А у меня, Зимин, получилось так: — сказал он, выпуская изо рта клуб дыма, — Жалбинскому удалось удрать тогда, когда мы подъехали к автомашине профессора… Машину с шофером Сениным я догнал на сорок втором километре. Там ремонтировали шоссе, а объезд размыло дождем. Его машина застряла на этом объезде и забуксовала. Сенин не сопротивлялся. Он рассказал мне на допросе, как он попал в ловушку, расставленную Каминовым… В этом, пожалуй, участвовала и Мария Синюхина… По-моему, Сенин не агент, а жертва шантажа… Он думал, что Каминов и его партнер собирались ограбить Антонова, так как они говорили о нем между собой… Сенина я отпустил, но предупредил, чтобы с ним таких случаев больше не было… А теперь поговорим с матерым шпионом, о котором
мне кое-что известно, — сказал Кравченко, беря в руку телефонную трубку и набирая номер.
— Приведите арестованного, — распорядился он.
Через несколько минут в комнату в сопровождении конвоира вошел рыжий мужчина с синими водянистыми глазами. Лицо и фигура вошедшего выражали спокойствие и непринужденность. Конвоир по сигналу Кравченко вышел, а Зимин приготовился записывать протокол допроса.
После записи Зиминым общих данных об арестованном, Кравченко спросил:
— С какой целью вы остановили автомашину профессора Антонова, Каминов?
— Я хотел получить взятку… У меня раньше это удавалось….
— А от шофера Сенина вы тоже хотели получить взятку?
— Нет… Мне нужна была машина.
— А где вы достали деньги, которые прятали в магазине?
— Я их накопил… Правда, не совсем честно… Удавалось занижать цены на вещи, принимаемые на комиссию по подложным квитанциям, а потом продавать их на толкучке по настоящей цене…
— Однако вы опытный жулик, — глядя пристально в глаза Каминову, сказал Кравченко. — А для чего вам нужны были батареи?
— Я собирался купить приемник с автономным питанием…
— Зачем вам это? Ведь в Ховрино есть электричество.
— Я думал бросить грязные дела и уехать подальше… В сельскую местность… Бланки паспортов подготовил для того, чтобы переменить фамилию, — предупредил возможный вопрос Каминов.
— А что вы можете сказать о Жалбинском?
— Я первый раз слышу эту фамилию.
— А фамилия Мосли вам не знакома?
— Я не понимаю вас… Вы, что хотите запутать меня? — заметно нервничая, спросил Каминов,
— Не валяйте дурака, я с вами говорю серьезно! — повышая голос, сказал Кравченко. — Вам хорошо известно, что Жалбинский и Мосли — это одно лицо… А Мосли ваш резидент, Рубер. Не так ли?.. Я его задержал, когда он пытался скрыться на машине Сенина. Мосли во всем сознался, так как надеется побывать на своей родине… Вы, Рубер, хотите увидеть Мосли?
— Нет… Не надо… Я тоже рассчитываю сохранить себе жизнь и расскажу вам все, — с видимым волнением произнес допрашиваемый.
— Этого я и добивался от вас, — смягчая тон, сказал Кравченко. — Скажите, что вы хотели сделать с профессором Антоновым?
— Я действовал по плану Мосли, в который он меня полностью не посвящал… А вы сказали, что Мосли во всем сознался… Значит вам известно, что Мосли хотел сделать с Антоновым.
— Вы не ответили на мой вопрос. Отвечайте, что вы должны были делать по плану Мосли?
— Я должен был задержать машину профессора и пересадить его в нашу машину… Только и всего.
— А что дальше вы должны были сделать с Антоновым?
— Мосли мне об этом не говорил.
— Довольно! Товарищ Зимин, дайте арестованному подписать протокол, — спокойным голосом сказал Кравченко.
— Вы, Рубер, продолжаете упорно запираться, — обратился он к допрашиваемому после того, как протокол был подписан, — это хуже для вас. Для меня и так все ясно, а вам советую подумать о своем будущем, — заключил Кравченко, нажав на кнопку звонка. На сигнал в комнату вошел конвоир.
— Уведите арестованного, — приказал Кравченко. Когда дверь за Каминовым закрылась, Кравченко обратился к своему помощнику:
— Товарищ Зимин, что ты теперь скажешь?
— Ясно, товарищ майор, за профессором Антоновым охотится иностранная разведка.
— Ты прав и, хотя эта операция у них провалилась, следует ожидать, что она будет повторена в другом плане… И, возможно, в Синеводске.
— Вот что, Зимин, — после минутной паузы добавил Кравченко, — вызови сюда капитана Окунева, лейтенанта Грачева и ждите меня, а я поеду к полковнику Соколову — надо доложить ему о положении с профессором Антоновым.
* * *
Когда майор Кравченко возвратился от полковника Соколова, вызванные им офицеры были в сборе.
— Садитесь, товарищи, — сказал Кравченко вставшим при его появлении офицерам, — я сейчас ознакомлю вас с задачей, поставленной перед нами полковником Соколовым… Нам поручена охрана секретности работ экспедиции профессора Антонова и самого ученого. В последнее время отмечается повышенный интерес иностранной разведки к «байкалию», рентгенопеленгатору, изобретенному Антоновым, и к Синеводскому метеориту. Надо полагать, что в Синеводск будут заброшены иностранные агенты. Местные органы госбезопасности Синеводска получат задачу от полковника Соколова. Вы все, товарищи, прикомандировываетесь к экспедиционной группе в качестве сотрудников научно-исследовательских заведений. Сегодня же представьтесь профессору Антонову, ознакомьтесь у него с планом экспедиции и приступайте к работе… Старшим назначаю капитана Окунева… Вам ясна задача?
— Да, ясна… А вы товарищ майор? — спросил Окунев.
— Для меня тоже хватит работы… Действуйте!.. — сказал Кравченко, поднимаясь из-за стола и собираясь уходить.
В СИНЕВОДСКЕ
На берегу Черного моря, далеко выделяясь светлыми постройками, утопающими в зелени садов и стройных кипарисов, раскинулся курортный город Синеводск. По красоте и уюту он превосходит старые курортные города. Его особенностью является то, что он не имеет ярко выраженного центра, характерного кварталами с прижавшимися друг к другу постройками и шумными базарными площадями, как, например, Ялта. Зрелищные предприятия, магазины и рестораны здесь равномерно разбросаны по всему городу и не выделяются в его общей планировке.
Перед Синеводском небольшая спокойная бухта, на берегу ее размещены приморский парк и пляж. От материка город отгорожен высокой горной складкой, покрытой диким лесом. Отрог этой складки каменистой грядой охватывает город и бухту с запада и известен у курортников под названием «Синих скал». От этой гряды получила название и дача Академии наук «Синие скалы», приютившаяся у подножья ее восточного склона на обрывистом берегу моря. Главный особняк дачи окружен большим тенистым садом, в глубине которого возвышается застекленная крыша оранжереи. С веранды особняка открывается вид на море. Перед ней разбиты цветники, пестрой лужайкой подходящие к решетчатому забору, расположенному у обрыва. От калитки в заборе, с десятиметровой высоты, к пляжу спускается вырубленная в камне лестница. Пляж покрыт галькой и местами загроможден камнями — результатом долголетней работы волн, размывавшими скалистый берег. В одном месте цепочка из крупных камней метров на пятьдесят выдается в море и образует своеобразный мост, соединяющий сушу с большим плоским обломком скалы. Поверхность обломка имеет площадь до десяти квадратных метров. Края площадки менее чем на метр возвышаются над поверхностью воды, что создает удобство для причала лодок и катеров глубокой осадкой. Этот плоский камень — излюбленное место для любителей-рыболовов, отдыхающих на даче «Синие скалы».
Управляющий дачи «Синие скалы» Александр Лукич Сергеев, или просто Лукич, как его привыкли называть, утомленный хлопотами, связанными с подготовкой дачи для приема экспедиции профессора Антонова, вышел на веранду и опустился в кресло. На вид это был физически крепкий и энергичный, мужчина, лет сорока.
— Теперь, кажется, все готово, — сказал он вслух, разворачивая газету.
Но читать ему не пришлось. Занятие его было прервано поднявшейся на веранду молодой женщиной — бухгалтером Снеговой, державшей в руках листок бумаги.
— Лукич, вам телеграмма, — обратилась она к управляющему, подавая листок.
— «Прибываем самолетом восемнадцатого два часа дня. Вышлите автобус. Антонов.» — прочитал он вслух.
— А сейчас половина первого, — посмотрев на ручные часы, сказала Снегова.
— До аэродрома на автобусе сорок минут… Пожалуй, пора собираться… Надежда Николаевна, я попрошу вас распорядиться, чтобы обед был готов к трем часам… Поеду встречать, — сказал Лукич, поднимаясь с кресла.
* * *
Слух о прибытии профессора Антонова в Синеводск вызвал сенсацию. Опять заговорили об упавшем в море метеорите. Высказывались самые различные предположения о природе метеорита, о предстоящих работах экспедиции и среди некоторых, особенно горячих любителей споров, даже возникали пари.
Профессор Антонов прибыл в Синеводск вместе с дочерью Галей, прикомандированными к экспедиции научными сотрудниками Окуневым, Зиминым и Грачевым. Его ассистенты — Остапенко и Кравцов с необходимыми для работы экспедиции материалами должны были прилететь из Москвы через несколько дней, и Антонов решил до их прибытия отдохнуть и ознакомиться с Синеводском, в котором он никогда еще не был. Управляющий дачи «Синие скалы» Лукич оказался не только деловым хозяйственником, но и общительным человеком, и профессор с удовольствием проводил время в его обществе. Не было темы для беседы, в которой они не нашли бы общего языка. Правда, профессор, из корректности, свойственной его характеру, в беседах с Лукичом не поднимался до высоких материй, стараясь не быть скучным собеседником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12