Ги де Мопассан: «Правдивая история»

Ги де Мопассан
Правдивая история


Рассказы –



Ги де МопассанПравдивая история
На дворе завывал ветер, сильный осенний ветер, который налетает порывами, сбрасывает с деревьев последние листья и уносит их под облака.Охотники поужинали; они еще не успели снять сапоги и сидели раскрасневшиеся, веселые и разгоряченные. Это были мелкие нормандские помещики — полудворяне, полукрестьяне, богатые, здоровенные, способные свернуть рога быку, когда останавливали его на ярмарочной площади.Весь день они охотились на земле эпарвильского мэра Блонделя, а сейчас ужинали за большим столом в его доме, представлявшем нечто среднее между фермой и замком.Ик говор напоминал рычание, смех походил на рев хищных зверей, а пили они, как губки; вытянув ноги, облокотившись на стол, они грелись у исполинского очага, бросавшего на потолок кровавые отблески, болтали об охоте, о собаках, и глаза их блестели при свете лампы. Все были наполовину пьяны, все находились в том состоянии, когда мужчинам на ум приходят игривые мысли, и следили взглядом за сильной круглолицей девкой, которая подавала им красными руками огромные блюда со всякими яствами.Долговязый Сежур, который собирался стать священником, а сделался ветеринаром и лечил скотину во всей округе, внезапно воскликнул:— Черт вас возьми, Блондель, ну и служаночка у вас, прямо пальчики оближешь!Раздался оглушительный хохот. И тут взял слово де Варнето, старый пьяница, опустившийся дворянин:— У меня, знаете ли, была когда-то забавная история с такой же девчонкой! Стоит рассказать ее. Каждый раз, как я об этом думаю, мне вспоминается моя сука Мирза; я продал ее графу д'Оссонель, но она никак не могла отвыкнуть от меня и ежедневно, лишь только ее отвязывали, прибегала обратно. В конце концов я обозлился и попросил графа держать ее на цепи. И знаете, что с ней случилось? Она подохла от тоски.Но возвращаюсь к истории с моей служанкой. Вот как обстояло дело.Мне было тогда двадцать пять лет, и жил я холостяком в своем замке Вильбон. А знаете, когда человек молод, обеспечен да по вечерам после обеда изнывает от скуки, он начинает поглядывать по сторонам.Вскоре я обнаружил молоденькую девушку, служившую в Ковиле у Дебульто. Вы, Блондель, хорошо знали этого Дебульто! Короче говоря, плутовка так пленила меня, что в один прекрасный день я отправился к ее хозяину и предложил ему сделку: он уступает мне служанку, а я продаю ему вороную кобылу Кокот — он уже два года зарился на нее. Он протянул мне руку:«Идет, господин де Варнето». Сделка была заключена; девочка пришла ко мне в замок, а я сам отвел кобылу в Ковиль и уступил ее за триста экю.Первое время все шло как по маслу. Никто ни о чем не подозревал; только вот Роза полюбила меня, на мой взгляд, чересчур сильно полюбила. Эта девочка, видите ли, была не такая, как все. В жилах ее текла не совсем простая кровь. Она, наверно, родилась от какой-нибудь прислуги, согрешившей с барином.Короче говоря, она обожала меня. Она льнула ко мне, ластилась, называла меня дурацкими ласкательными именами, и все эти телячьи нежности навели меня на размышления.Я сказал себе: «Пора положить этому конец, не то я попадусь!» Но меня-то не так легко поймать. Я не из тех, кого можно околдовать поцелуями. Словом, я был уже настороже, как вдруг она сообщила мне, что беременна.Пиф, паф! Как будто кто-то выпалил мне в сердце из двустволки. А она обнимала меня, целовала, смеялась, плясала, была без ума. Каково? В первый день я не сказал ни слова, а ночью стал размышлять. Я думал-«Пусть так, но надо отвести удар, надо разрубить узел — и сейчас самое время». Понимаете, мои родители жили в Барнвиле, а сестра, та, что за маркизом д'Испар, — в Роллебеке, в двух милях от Вильбона. Тут было не до шуток.Как же, однако, выпутаться? Если она уйдет от меня, люди сразу же что-то заподозрят и начнут болтать. Оставить ее у себя, — нельзя, вскоре все обнаружится. Но не мог же я бросить ее в таком положении?Я поговорил с дядей, бароном де Кретейлем, старым стреляным воробьем, у которого бывали приключения не с одной такой девицей, и попросил у него совета. Он спокойно ответил мне:— Надо выдать ее замуж, мой мальчик. Я так и подпрыгнул.— Выдать замуж, дядя? Но за кого? Он пожал плечами.— За кого хочешь, это уж твое дело, а не мое. Если ты не дурак, — найдешь, за кого.Я обдумывал его слова целую неделю и наконец решил: «Что ж, дядя прав».Тогда я начал ломать голову, искать жениха. И вот как-то раз мировой судья, с которым я только что пообедал, говорит мне:— А сынок тетушки Помель опять натворил глупостей Парень плохо кончит. Верно сказано, что яблоко от яблони недалеко падает.Эта тетушка Помель в годы юности не отличалась добродетелью, а к старости стала прожженной шельмой. За одно экю она готова была продать душу, а в придачу и своего негодяя сына.Я отправился к ней и осторожно дал понять, в чем дело.Так как я начал путаться в объяснениях, она спросила меня напрямик:— Что же вы дадите за девчонкой?Старуха была пройдохой, но и я был не дурак и подготовился ко всему заранее.Как раз возле Сасвиля у меня было три маленьких земельных участка, на отлете от трех моих вильбонских ферм Фермеры постоянно жаловались, что они далеко, ну так я отобрал у них эти три поля, составлявшие шесть акров, а когда фермеры мои завопили, я снял с них до конца действия арендных договоров всю повинность по части домашней птицы. Таким путем дело уладилось. После этого я купил у моего соседа д'Омонте клочок земли у реки и построил на нем домишко; все это обошлось мне в полторы тысячи франков. Таким образом я устроил маленькое хозяйство, которое стоило мне недорого, и дал его девчонке в приданое.Старуха подняла было крик, что этого мало, но я уперся, и мы разошлись, ни до чего не договорившись.На другой день, чуть свет, ко мне явился ее сынок. Я не помнил его лица. Увидав его, я успокоился: для крестьянина он был недурен, хотя и смахивал на заправского жулика.Он завел разговор издалека, словно пришел покупать корову. Когда мы столковались, ему захотелось осмотреть хозяйство, и мы отправились туда через поля. Плут проманежил меня на участке добрых три часа: обходил его, измерял, брал в руку и крошил комья земли, — видимо, боялся, как бы его не надули.Домишко стоял еще без крыши, и мошенник потребовал, чтобы крыша была не из соломы, а из шифера, потому что его-де легче поддерживать в сохранности!Потом он спросил:— А мебель вы даете?Я запротестовал:— Ну нет, хватит с вас и фермы.Он усмехнулся:— Еще бы! Ферма и ребенок в придачу.Я невольно покраснел. Он продолжал:— Ну так вот: вы дадите кровать, стол, шкаф, три стула и посуду; иначе дело не выйдет.Я согласился.Мы пустились в обратный путь. Он еще не сказал ни слова о девушке. Но вдруг он спросил с хитрым и все же смущенным выражением лица:— А.., если она помрет, кому достанется хозяйство?Я ответил:— Разумеется, вам.Это было главное, о чем ему хотелось спросить с самого утра. Он тут же с удовлетворенным видом протянул мне руку. Дело было слажено.Но зато как трудно мне было уговорить Розу! Она валялась у меня в ногах, рыдала, твердила: «Да неужели вы предлагаете мне это? Вы! Вы!» Она сопротивлялась больше недели, несмотря на все мои просьбы и доводы. До чего глупы женщины! Уж если любовь засядет у них в голове, то они ничего не понимают. Никакого благоразумия, — любовь прежде всего, все для любви!В конце концов я рассердился и пригрозил выгнать ее вон. Тогда она стала сдаваться, при условии, что я позволю ей приходить иногда ко мне. Я сам проводил ее к алтарю, заплатил за брачную церемонию и всех угостил обедом. Словом, за расходами я не постоял. А потом: «Прощайте, детки!» — и уехал на полгода к брату в Турень.Возвратившись, я узнал, что она приходила каждую неделю в замок справляться обо мне. Только я приехал, не прошло и часа, как она уже явилась с младенцем на руках. Хотите верьте, хотите нет, но что-то шевельнулось во мне, когда я увидел крошку. Кажется, я даже поцеловал его.А мать превратилась в развалину, в скелет, в тень. Исхудалая, постаревшая. Черт возьми, замужество не пошло ей впрок! Я машинально спросил ее:— Ты счастлива?Она заплакала в три ручья и, всхлипывая, рыдая, воскликнула:— Я не могу, не могу жить без вас. Лучше умереть Я не могу!..Она подняла адский шум. Я утешил ее, как мог, и проводил до калитки.Я узнал, что муж колотит ее, а старая сова, свекровь, не дает ей житья.Через два дня она явилась снова. Она уцепилась за меня, ползала по полу:— Убейте меня, но я не вернусь обратно. То же самое сказала бы и Мирза, если бы умела говорить.Вся эта канитель мне надоела, и я снова исчез на полгода. Возвратившись.., возвратившись, я узнал, что Роза умерла за три недели до моего приезда. Без меня она каждое воскресенье прибегала в замок.., совсем, как Мирза. Через неделю умер и ребенок.А муж… Ну, этот плут получил наследство. С той поры он, кажется, пошел в гору, и сейчас его выбрали городским советником, Де Варнето прибавил со смехом:— Как-никак, а я создал этому человеку благополучие.А ветеринарный врач Сежур, поднося ко рту рюмку водки, с важностью заключил:— Нет, уж лучше что угодно, только не иметь дела с такими женщинами.

1