Джимми Паз – 2

Scan – niksi. OCR & ReadCheck – Estel22.
«Майкл Грубер "Долина костей"»: Эксмо, Домино; Москва, СПб; 2009
ISBN 978-5-699-34529-8
Аннотация
По несчастливой случайности Джимми Паз, детектив из убойного отдела полиции Майами, становится свидетелем убийства крупного бизнесмена. Преступник едва ли не схвачен за руку на месте совершенного преступления, но неожиданно появляются обстоятельства, не позволяющие стражам закона вынести окончательный приговор. Дело в том, что Эммилу Дидерофф, которой предъявлено обвинение, способна изгонять дьявола, запросто общается с ангелами и излечивает от неизлечимых болезней…
Майкл Грубер
Долина костей
Глава первая
Э. В. Н.
Существуют четыре доказательства Божественной благодати, приведенные ниже.
Милость Божия, явленная через дарование Господним творениям способности к созерцанию и размышлению (каковые действия, осуществляясь, образуют часть опыта их существования).
Являемая оными творениями способность к состраданию, каковое есть Божественное сострадание, нашедшее в них свое воплощение.
Красота Мироздания.
Четвертое доказательство состоит в полном отсутствии благодати в нашем мире.
Симона Вайль. Бремя и благодать
Была на мне рука Господа, и Господь вывел меня духом, и поставил меня среди поля, и оно было полно костей.
Иезекииль. 37.1

Кровь Христова,
Общество сестёр милосердия (ОКХ)
Основанное блаженной Мари Анж де Бервилль в 1895 году, Общество сестер милосердия Крови Христовой призвано оказывать помощь и способствовать исцелению невинных жертв войны и угнетения. Орден, один из немногих сохранивший прежний устав после реформ, проведенных Вторым Ватиканским Собором, характеризуется почти военной дисциплиной и стремлением вовлекать в свои ряды очень юных девушек из числа сирот и инвалидов, хотя данный аспект его деятельности часто подвергался критике. Сестры ордена проявили исключительную отвагу и самоотверженность в годы обеих мировых войн, а впоследствии и во множестве локальных конфликтов. Хотя в настоящее время орден насчитывает не более трех тысяч полноправных монахинь и послушниц, смерть вырвала из его рядов более ста двадцати сестер – потери большие, нежели у любого иного ордена в наше время. Традиционно, сестры Общества Крови Христовой, невзирая на любую степень опасности, категорически отказываются покидать опекаемых ими лиц или общины, свято следуя девизу ордена: «Куда мы приходим, там остаемся».
См. также : Блаженная Мари Анж де Бервилль ; Папа Пий XI ; кардинал Маттео Ратти.
Католическая энциклопедия, 2-е изд., 1997 г.
По чистой случайности коп поднял глаза как раз под нужным углом, иначе не заметил бы. Не пронзенное тело, конечно, а сам момент падения. Секунда растерянности ушла на осознание того, что же он видит: увеличивающаяся темная масса на фоне белого камня и стекол гостиничного фасада. А потом все кончилось, со звуком, которого ему не забыть до самой могилы.
После этого он пару минут посидел на бампере своей машины, низко опустив голову, дабы не запачкать место преступления собственной рвотой, а затем сообщил о происшествии по рации. Он набрал номер 31, код убойного отдела полиции Майами, хотя, разумеется, происшедшее могло оказаться и несчастным случаем, и суицидом. Просто по причинам, которые сам коп тогда затруднился бы объяснить, оно показалось ему именно убийством. В ожидании полицейских сирен он поднял голову и скользнул взглядом по рядам балконов, образовывавших фасад отеля «Трианон». В голове его промелькнула мысль, не пойти ли проверить: вдруг упавший все-таки жив? Вдруг острые лепестки кованых железных лилий ограды, пронзившие тело мужчины в области шеи, груди и паха, каким-то чудом не задели жизненно важных органов?
К своему делу коп подходил весьма ответственно, однако это был первый свежий труп в его карьере, и он предпочел не приближаться к жертве ближе чем на пару ярдов, убедив себя, что иначе рискует затоптать возможные следы. Упавший с высоты оказался симпатичным малым: темнокожий, с орлиными чертами лица, нос с горбинкой, тонкие губы и маленькая черная бородка. В нем было что-то от иностранца, хотя патрульный не мог определить, что именно.
Не без облегчения отвернувшись от мертвеца, коп внимательно осмотрел фасад отеля. Три колонны балконов вздымались на двенадцать этажей ввысь, увенчанные стилизованной под французский замок медной крышей. В архитектурном облике отеля «Трианон» вообще преобладал французский стиль: помимо крыши здание украшали золоченые карнизы, гербы, кованые балконные решетки и, разумеется, лилии на железном заборе, ограждавшем южный фасад.
Из отеля выбежали перепуганные служащие в гостиничной униформе и несколько постояльцев, находившихся в момент происшествия в вестибюле. Пронзительный женский визг вернул полицейского к действительности: он принялся отгонять любопытствующих от места трагедии.
Подошедший к нему широкоплечий мужчина в двубортном кремовом костюме представился менеджером отеля и сообщил, что пострадавший занимал номер 10 «Д». Он назвал имя постояльца, коп занес его в свой блокнот, и менеджер, прикрывая рот носовым платком, удалился. Полицейский вернулся к изучению фасада, хотя взгляд его то и дело перескакивал на труп, вокруг которого с жужжанием начинали собираться мухи.
Через некоторое время после них подоспела и «скорая помощь». Медики вышли из машины, осмотрели место происшествия, официально объявили мертвеца мертвецом, сделали несколько глубокомысленных медицинских замечаний и удалились в свой микроавтобус ждать прибытия полиции в прохладе кондиционера. Подкатили эксперты, расставили камеры и, вооружившись всяческими приборами и инструментами, приступили к осмотру места происшествия, сопровождая свои действия дурацкими шуточками. Наконец подъехал неброский белый «шевроле», из которого вышел хорошо сложенный мужчина в красивого покроя серо-зеленом полотняном с шелковой нитью костюме. Коп вздохнул. Конечно, это он, а кто же еще?
– Моралес? – спросил новоприбывший.
Патрульный кивнул, и человек в костюме протянул ладонь для рукопожатия.
– Паз.
– Ух ты! – непроизвольно вырвалось у Моралеса.
Подобно любому сотруднику полицейского управления Майами и заодно каждому жителю округа Метро-Дэйд, имевшему телевизор, он прекрасно знал, кто такой Джимми Паз, хотя в профессиональном плане им до сих пор встречаться не приходилось. Оба они происходили из кубинских эмигрантов первой волны; правда, патрульный, как девяносто восемь процентов осевших в Америке кубинцев, считал себя белым, тогда как Паза, тоже кубинца, отнести к белым никак не получалось. Это смущало, хотя всякого рода «расистские» мысли Моралес старался гнать прочь.
– Первым по вызову прибыл ты?
Паз разглядывал не труп, а Моралеса. Смотрел с доброжелательной улыбкой, в глубине его карих глаз поблескивали огоньки. Перед ним стоял молодой человек лет двадцати с небольшим. Бритый, с тонкими чертами лица и кожей цвета, какой обычно называют оливковым, хотя на деле он больше напоминал пергамент. Наверное, это лицо могло быть открытым, как лицо мальчика из хора, но сейчас оно хранило настороженность. Взгляд умных темных глаз был так сосредоточен на детективе, что молодой человек едва не щурился.
– Нет, я находился здесь. Кто-то в отеле нажал кнопку, поднял тревогу. Ложную. Я уже хотел убраться прочь, а тут этот малый и грохнулся.
– У тебя на глазах?
– Ну.
Паз посмотрел вверх на фасад отеля и увидел то же самое, что и Моралес. Гадать, с какого балкона началось роковое падение жертвы, не приходилось: послеполуденная жара вынудила всех постояльцев притворить балконные двери, и открытыми они оставались лишь на одном балконе, где, словно флаги, полоскались белые занавески. Паз молча сосчитал этажи.
– Похоже, свалился с десятого, – заметил детектив, повнимательнее присматриваясь к трупу. – Туфли у него что надо – от Лоренцо Банфи. И костюм приличный. Умел парень одеться. Скажи, а почему ты сообщил об этом падении в отдел убийств?
– Он не орал, когда падал, – ответил Моралес, сам удивившись собственной находчивости.
Паз по-кошачьи ухмыльнулся в ответ, и патрульный почувствовал, как его рот растягивает довольная гримаса.
– Очень хорошо. Правильный подход. Трудно предположить, чтобы кто-то, навернувшись с такой высоты в ясном сознании, предпочел хранить молчание до последнего момента. В свете чего вот эта просочившаяся из-под черепушки струйка крови вызывает особый интерес.
– Но ведь он мог удариться головой при падении.
– Обо что? Ты же сам видел: чистый полет и приземление на штыри забора. Не исключено, что на эти железяки он насадился уже мертвым, впрочем, для него и к лучшему.
Оба, не сговариваясь, бросили взгляд на труп, по которому ползали мухи.
– Вот что я тебе скажу, Моралес, – промолвил Паз. – Этот парень никуда от нас не уйдет. Почему бы нам с тобой не подняться в его номер и не попробовать выяснить, чем он там занимался, перед тем как навернуться.
– Менеджер сказал, что его звали Джабир Акран аль-Мувалид. Он остановился в номере 10 «Д».
Со стороны Паза последовала очередная широкая ухмылка.
– Отлично, Моралес. Просто здорово! Спасибо. А то ведь шарить у этого бедолаги в карманах в поисках удостоверения личности – то еще удовольствие.
Молодому человеку подумалось, что, возможно, сложившаяся репутация Паза как наглого, нахрапистого и бесцеремонного малого не вполне соответствует действительности. Сам Моралес служил в полиции девять месяцев, и это был первый на его памяти случай, когда детектив отнесся к патрульному не как к болвану, способному только затоптать следы на месте происшествия, а даже нашел для него доброе слово. Это удивляло, как и тот факт, что Джимми Паз прибыл без напарника. Все сыщики из убойного отдела работали парами, но этот малый, похоже, плевать хотел на традиции.
Взяв со стойки ключ от номера, они вошли в лифт, разукрашенный, как и весь отель, в кремовые и золотые тона (там имелось даже обтянутое парчой кресло в стиле Людовика XV), и поднялись на десятый этаж. Впрочем, ключи им не понадобились: дверь номера была приоткрыта, и брошенное на пол свернутое полотенце не давало замку защелкнуться. Номер представлял собой люкс, выдержанный, как лифт и фойе, все в том же стиле позднего барокко. Одна стена прихожей была увешана зеркалами в золоченых рамах, другая шла вдоль балкона, на который выводили застекленные двери. Тяжелые шторы с набивным рисунком под старину были раздвинуты, а тонкие, словно паутинка, полупрозрачные занавески колыхал бриз, дувший со стороны бухты Бискайн.
Паз направился было к балкону, но краем глаза уловил отражение в зеркале и остановился. В комнате находилась женщина. Она стояла на коленях на поддельном обюссонском ковре, сложив руки на груди и устремив перед собой взгляд широко раскрытых глаз. Паз, шевельнувшись, оказался в поле ее зрения, но она, по-видимому, его не заметила, продолжая что-то тихо бормотать себе под нос. Наверное, молилась.
Жестом велев Моралесу проверить спальню, детектив подошел ближе.
Нет, все же на молитву (хотя, надо признаться, Паз имел весьма смутное представление об этом виде монолога) ее бормотание походило мало. Слов разобрать не удавалось, но общий тон наводил скорее на мысль о непринужденной беседе, только вот собеседника, как это бывает при разговоре по сотовому телефону, слышно не было. Однако, как выяснил Паз, приглядевшись повнимательнее, никакого телефона у женщины не имелось. Незнакомка была высока, худощава и более всего смахивала на слегка поблекшую исполнительницу кантри или ролей в вестернах, так и не добившуюся успеха или даже добившуюся, но впоследствии разрушившую свою карьеру из-за пьянства или беспутных любовников и теперь прозябающую где-нибудь по мотелям. Одежду ее составляли выцветшая голубая футболка, очень свободная и слегка запачканная, коричневая хлопковая юбка длиной до лодыжек и сандалии на босу ногу. Ступни были в пыли, коротко подстриженные волосы – черные как вороново крыло – открывали маленькие, без мочек, сильно прилегавшие к голове уши без клипс или серег. Глубоко посаженные, обрамленные темными густыми ресницами глаза имели неожиданный для брюнетки цвет линялых голубых джинсов и столь же удивительно маленькие зрачки. Может, она под кайфом? Это объяснило бы и бормотание, и странное выражение лица. Ни макияжа, ни маникюра не было и в помине, кожу покрывал давний, въевшийся, но потускневший загар. На шее, как раз над краем футболки, детектив приметил тонкий кожаный шнурок – возможно, на нем висело какое-то украшение.
– Прошу прощения, – обратился к ней Паз, но тут, к его удивлению, глаза женщины закатились так, что на виду остались одни белки, и она, завалившись на бок, осела на пол.
Паз тут же опустился на колени рядом с ней и приложил руку к ее шее. Кожа была влажная и необычно горячая, но пульс был сильным и равномерным. От нее исходил запах пота, чего-то технического (вроде нефти или газа), и ко всему этому добавлялся едва уловимый цветочный оттенок. В свое время детектив увлекался составлением букетов, а потому сразу определил запах лилий.
Веки женщины затрепетали, глаза открылись, она вздрогнула и удивленно вытаращилась на внимательно разглядывавшего ее незнакомца.
– А? Что? Что деется? – спросила она, демонстрируя захолустный, деревенский говор. – Вы хто будете?
– Вы стояли на коленях, а потом вроде как опрокинулись, – пояснил Паз. – Я детектив Паз, полицейское управление Майами. А вы кто?
– Эммилу Дидерофф. Он здесь?
Она села и огляделась по сторонам.
– Он – это мистер аль-Мувалид, да?
– Ага.
Женщина неуверенно поднялась на ноги, и Паз увидел, что она действительно высокая, может быть, даже выше его пяти футов десяти дюймов.
– Вам лучше сесть, – сказал он, – вас шатает.
Она опустилась в одно из дурацких, чертовски неудобных на вид французских кресел.
– Вы из полиции? – спросила женщина, а когда Паз кивнул, задала второй вопрос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65