Знавшая о строгости и требовательности Сашиной мамаши, она, по правде, туда и не стремилась. И хотя Саша в преддверии решительного шага неоднократно призывал ее пообщаться с будущей свекровью, Лена под благовидными предлогами уклонялась от решающей встречи. Однако в последнее время он стал особенно настойчив.
– Мама непременно желает с тобой познакомиться поближе, – твердил он. – Она, оказывается, помнит тебя еще по школе, ведь, если ты не забыла, она долгое время являлась председателем родительского комитета нашего класса.
Лена прекрасно помнила эту высокую, сухопарую женщину, помешанную на гигиене. Подобной чистюли, казалось, свет не видывал. Появляясь в классе, а делала она это весьма часто, Сашина мать непременно проверяла чистоту рук у ребят и, обнаружив у кого-нибудь «траур» под ногтями, долго и нудно рассказывала несчастному о зловещих микробах, только и ждущих, как бы проникнуть в нежный детский организм. (Возможно, в этой связи в школе Сашу прозвали Микробом.) В старших классах она перестала осматривать руки и головы, зато повадилась читать девочкам лекции о личной гигиене. По роду занятий дотошная гражданка была, конечно же, врачом, причем проктологом.
И все же… И все же пришлось идти.
Душным вечером, когда в напряженном воздухе витало предчувствие неминуемой грозы, Лена нажала кнопку звонка в квартиру Саши. Тотчас же отворили. На пороге стоял возлюбленный, за его широкими плечами колебались две, казалось, совершенно одинаковые женские физиономии. Мамочка и сестричка…
Ее строго и весьма придирчиво оглядели. Под кисло-сладкими взглядами Лене стало как-то не по себе. «Сейчас начнут проверять чистоту рук», – подумала она и невольно улыбнулась. Видимо, улыбку приняли за презрительную гримасу, потому как выразительно переглянулись и тоже криво заусмехались, захмыкали, зачмокали губами. Однако пока все шло в пределах этикета. Ее вежливо пригласили за стол. Дальнейшие события превратились в мучительный калейдоскоп.
Разговор за столом не заладился с самого начала. То ли его темы (засолка грибов, достоинства и недостатки севрского фарфора, древняя китайская медицина, особенности тайского массажа) были далеки от библиотекарши, то ли над ней просто издевались. Ей и пары слов ввернуть не удавалось.
Нужно отметить: от духоты и чая с «Киевским» тортом Лена начала обильно потеть и то и дело утирала подбородок, щечки и лобик батистовым платочком. И хотя остальные присутствующие чувствовали себя точно так же, девушке казалось: подобное происходит только с ней.
– Душно у нас, – заметив состояние возлюбленной, извиняющимся тоном произнес Саша. – Может, откроем окно? – обратился он к матери.
– Ни в коем случае. Налетит всякая дрянь… Уж лучше так. Кстати, давно пора установить кондиционер.
– Просто нужно почаще мыться, – изрекла сестрица Саши. – Я, например, час назад приняла душ и чувствую себя прекрасно. Конечно, в жару запахи усиливаются естественным образом, но бытовые условия позволяют производить водные процедуры в любом количестве.
– Гигиена – залог чистоты, – озвучила прописную истину ее мамаша и выразительно посмотрела в сторону гостьи, – особенно для молодой женщины… Любовь к животным – это похвально, но… – она сделала выразительную паузу и приторно усмехнулась.
«При чем тут любовь к животным?» – недоуменно подумала Лена и, не выдержав, спросила:
– Что вы имеете в виду?
– То есть?
– Вы только что сказали про любовь к животным… Я не совсем поняла смысл вашей фразы.
Улыбка хозяйки стала еще приторней. Сахарным голоском она произнесла:
– Э-э… Запашок…
– Какой запашок?
– Кошачий.
– Ничего не пойму?!
– Мама хочет сказать, – встряла в диалог чистоплотная дочка, – кошкой от вас, милочка, пахнет. Ведь так, мама?
Последовал утвердительный кивок.
– Наверное, перед визитом к нам вы возились с домашним животным, гладили там, или уж не знаю что… а руки помыть забыли.
– Но у меня нет никакой кошки! – в изумлении воскликнула Лена, потрясенная столь хамским обращением.
– Нам неизвестно, Леночка, что у вас есть, чего, извините, нет. Мы руководствуемся собственным обонянием. А уж запах кошки ни с каким иным не спутаешь.
– У нее действительно нет кошки, мама, – бросился на защиту возлюбленной Саша. – И, насколько мне известно, она их терпеть не может.
– Ну, уж не знаю… – произнесла хозяйка и поджала губы, а ее дочурка насмешливо захихикала.
– Ах так! – вскричала библиотекарша, оскорбленная до глубины души, и вскочила из-за стола. – Извини, но мне не рады в этом доме! – исполненным патетики голосом обратилась она к Саше. – А раз так, то не могу больше здесь задерживаться. Прощайте, чистюли! – И она устремилась к двери.
– Лена, куда же ты? – бросился следом возлюбленный, показавший себя обыкновенным маменькиным сынком и бесхребетным типом. Но библиотекарша, потрясенная подобным коварством, оттолкнув его, выскочила вон.
Она бежала не разбирая дороги, непрестанно повторяя: «Да как они смеют, как смеют насмехаться?!"
…Смеют насмехаться, смеют насмехаться, смеют… смеют… – навязчиво жужжало в сознании.
На разгоряченное лицо упало несколько крупных капель. Сверкнула молния, раскатисто заворчал гром. Начиналась гроза…
Когда, промокнув до нитки, Лена явилась домой, было уже совсем темно. Она разделась донага, встала под обжигающий душ, а закончив омовение, насухо, до красноты растерла тело махровым полотенцем, потом выпила рюмку стоявшего в холодильнике ликера.
«Но каковы мерзавцы! Кошкой, видите ли, от меня пахнет! Какая может быть кошка?! А этот тоже… Любимый человек называется. Будущий муж! Нечего сказать, хорош! Ну да ладно. Она ему еще припомнит! Но откуда все-таки у этих идиоток возникла мысль о подобном запахе?»
Лена взяла в руки платье, тщательно обнюхала его. Ничего подобного не наблюдалось. Пахло лишь мокрой тканью, да еще сохранился слабый аромат итальянского парфюма «Fendi», подаренного Сашей.
– Колхоз! – произнесла вслух Лена. – А еще интеллигенцией себя величают.
И, покумекав маленько о судьбах русской интеллигенции и странных заскоках у отдельных ее представителей, она трансформировала новенький диван «Антигона-2» (кстати, тоже подарок Саши, который называл «Антигону» сексодромом) в широченное ложе, застелила его и улеглась на бочок, положив ладошку под щечку. И душа Лены отлетела в царство Морфея.
Удивительные сны явились нашей героине. Конечно же, в них фигурировали кошки. Самые разные: черные, рыжие, даже почему-то голубые… Животные вели себя неоднозначно: прыгали, кувыркались через голову, метались, словно угорелые, а некоторые бросались на Лену. Один громадный, полосатый видом сибирский котяра пристроился к ней с весьма недвусмысленными намерениями. Его розовый язык невероятных размеров принялся вылизывать различные части Лениного тела, добираясь до самых сокровенных уголков. Вначале она противилась домогательствам чрезмерно настойчивого «сибиряка», отталкивала пушистого мерзавца, вертелась, уклоняясь от змеевидного, шершавого языка, но вредоносное животное не отступало, проявляло настойчивость, и Лена сдалась. Она обхватила кота обеими руками, прижала к себе его горячий живот и позволила ему делать все, что он пожелает.
Проснулась она как от толчка и некоторое время лежала, не понимая, что происходит. Но тут в сознании всплыли перипетии сна… Кошки… Снова кошки! Но почему? Никогда Лена не питала любви к этим животным. А тут вдруг… И этот несчастный котенок, который пропал неизвестно куда.
Лена вдруг вспомнила ласки пушистого казановы. Чувственная дрожь пробежала по телу. Было очень даже неплохо, хоть и во сне!.. Однако все это, так сказать, грезы. Ночные фантазии. А дальше-то как все сло-жится?
Бедняжка и не предполагала, что основные испытания еще впереди.
Уже в троллейбусе, по дороге на работу, Лена вдруг ощутила непонятное к себе отношение. Народу в нем было не так уж и мало, но вокруг нее образовалась некая пустота. Обычно в общественном транспорте толкучка, пихание локтями и прочие неудобства, ощущаемые на собственных боках. Иной раз – и того хуже. Пристроится к тебе какой-нибудь малолетний, а то и пожилой извращенец и давай шарить по телесам потными ладонями… В подобных случаях Лена не пыталась словесно вразумлять наглеца, а просто щипала его или поддавала коленкой.
А сегодня никто не терся о Лену плечом, как бы случайно не проводил дланью по пухлой попке. Вдруг показалось: пассажиры шарахаются в сторону от нее. Последние две остановки Лена стояла возле кресла, в котором покоилась какая-то древняя бабуся. Та сначала сидела смирно, потом стала поводить картофелеобразным носом, шмыгать, чмокать и в довершение мерзко гримасничать. При этом она уперла свои мутные глаза, один из которых к тому же был украшен бельмом, в Лену…
– И что нынче за молодежь пошла… – ни с того ни с сего зашамкала бабка на весь автобус, и брызги слюны полетели в разные стороны. – И шампунь им всякая, и мыльце, хучь розовое, хучь голубое… А мыться не хотять! Холодну воду им дали, горячу воду им дали… Плескайся хучь кажный божий день, а тут… Молодая, красивая, а воняет от нее, как от помойки. Тьфу!
Пассажиры захихикали.
Вначале Лена даже не поняла: кому адресована реплика старой карги, но внезапно до нее дошло: с помойкой сравнена именно она. Бедняжка покраснела, что называется, «до корней волос» и на следующей остановке опрометью выскочила из троллейбуса. Опять!.. Опять!.. Неужели и вправду от нее пахнет?! Но как же это может быть? Утром она вновь приняла душ, потом использовала дезодорант и, наконец, надушилась Сашиным парфюмом. И никакого неприятного запаха она не ощущает. Весьма странно.
В полном смятении, не зная, что и подумать, доковыляла Лена до родной библиотеки. Как обычно, в утренний час посетители отсутствовали. Она села и глубоко задумалась. Что все-таки происходит? Возможно, эта мерзкая бабка в троллейбусе каким-то образом действует по указке Сашиной родни? Подговорили, заплатили… Нет, маловероятно. Да не просто маловероятно – нелепо. Зачем им это нужно? Но тогда как объяснить происходящее?
В читальный зал вошли две девочки лет десяти, взяли сказки, потом явился долговязый прыщеватый подросток, от которого разило табаком, потребовал журнал «Men’s Health», а поскольку такого не оказалось, попросил какое-нибудь пособие по бодибилдингу. Читальный зал постепенно наполнялся, и чем больше становилось в нем ребят, тем сильнее ощущала Лена любопытные, насмешливые взгляды, направленные на нее. Прыщавый юнец вначале корчил брезгливые гримасы, а потом и вовсе отсел в самый дальний угол зала.
Наконец Лена не выдержала. Она вскочила со стула и почти бегом направилась в кабинет заведующей библиотекой.
– Тамара Ивановна! – закричала она с порога. – Мне кажется, я схожу с ума!
– А в чем дело, Леночка? – подняла на нее глаза, укрытые за толстыми окулярами очков, заведующая.
– Вы представляете… э-э… – Лена запнулась, не зная, как сформулировать возникшую проблему. – Словом, мне в последнее время делают… э-э… замечания… Как будто… э-э… от меня исходит дурной запах.
– Вот даже как, – неодобрительно произнесла заведующая. – Интриги, наверное… Хотя… – Она с шумом втянула ноздрями воздух. – Хотя действительно… Есть некое амбрэ… Вроде кошкой пахнет. Ты что, живность в доме завела? Похвально. Любовь к животным – это… Я сама люблю кошек. Но вот…
– Да нет у меня никаких кошек! – вскричала библиотекарша. – Я их терпеть не могу!
– Огорчительно, – вздохнула заведующая. – Кошка, между нами, древнейшее домашнее животное. Хранительница очага. Киплинга помнишь? Кошка, которая ходила… или гуляла?.. сама по себе. Но тем не менее… – Заведующая сняла очки и в задумчивости потерла переносицу. – Ты бы в обед сходила домой, приняла душ.
– Да мылась я утром.
– Ну, тогда не знаю…
– Мне непонятно следующее. Как это может быть, что посторонние ощущают идущий от меня запах, а я сама его не чувствую.
– Я, Леночка, тоже не знаю. Может, у тебя насморк?
– Какой там насморк! – библиотекарша досадливо махнула рукой. – Нет у меня никакого насморка!
– Возможно, следует обратиться к врачу, – посоветовала добрая заведующая, – скорее всего – к дерматологу, а сейчас ступай-ка домой. На сегодня ты свободна.
Отметить, что наша героиня была удручена, это значит ничего не сказать. Она была просто раздавлена.
Лена брела к дому в полной прострации. В троллейбус она сесть не решилась. Единственный вопрос сверлил мозг, долбил его острым клювом: как объяснить происходящее?! Лене вдруг показалось – она сходит с ума. Кровь прилила к голове, стало трудно дышать, окружающий мир заколебался, поплыл, ноги подкосились… Чувствуя, что вот-вот рухнет на пыльный асфальт, она присела на приступок перед витриной какого-то магазина. Все плыло перед глазами. «Наверное, я умираю», – безразлично подумала Лена и лишилась чувств.
Очнулась она от толчков. Открыла глаза. Кто-то тряс ее за плечо.
– Ай, сестра, зачем разлеглась? Перебрала маленько? Вставай, не то беда… Заметут!
Сознание медленно возвращалось к Лене. Она сонно открыла глаза. Рядом с ней на приступке сидел неопределенных лет гражданин довольно запущенного обличья, явный бомж. От гражданина исходил резкий, сложный запах, многокомпонентная смесь, которая включала в себя терпкий дух весьма несвежей одежды, аромат переработанного алкоголя, крепкие флюиды чеснока и селедки…
«Неужели и от меня так же пахнет?! – ужаснулась Лена. – Но почему, почему я ничего не ощущаю?! Вот его вонь чувствую очень даже прекрасно. И чего он здесь уселся?»
«Понятно чего, – прозвучал в сознании ехидный голосок, – на запах прилетел».
Заметив некоторый интерес к своей персоне, бомжик встрепенулся, ощерил рот, полный гнилых зубов:
– Оклемалась, сестра? – Он поднялся и оценивающе оглядел Лену, продолжавшую сидеть на приступке. – А ты откуда? Из дома, что ли, сбежала или, может, откинулась недавно? Жить, что ли, негде? На улице кемарить – последнее дело.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6