Даяна Тейт
Не говори мне о любви

1

– Не угодно ли дамам еще чаю?
Судорожно вцепившись обеими ручками в синий чайник, Эмма вопросительно оглядела сидевших за столом гостей. Мэгги, двоюродная бабушка Эммы, с доброй улыбкой наблюдала за стараниями внучки соблюсти этикет. Еще три «гостьи» с треугольными мордочками и в кукольных кружевных шляпках явно выражали свое неудовольствие, и Эмма ни секунды не сомневалась, что Бетси, Арабелла и Кларисса, любимые кошки Мэгги, умчались бы куда подальше, будь на то их воля.
– Спасибо, дорогая. Это было бы чудесно, – ответила за них Мэгги. – Правда, мне кажется, другим твоим гостьям хочется, чтобы ты налила им немножко больше молока и немножко меньше чая.
Уверенно шагая в туфельках на высоких тонких каблучках, Эмма обогнула стол и склонилась над крошечной фарфоровой чашкой Мэгги.
– Не могут же они пить одно молоко, – заявила она, тряхнув кудряшками цвета меди.
Большая соломенная шляпа съехала ей на глаза, и она с досадой попыталась локтем водворить ее на место, но безуспешно. Тогда Мэгги забрала у нее чайник и поставила на стол, ласково улыбнувшись внучке.
– Мисс Тейлор, позвольте сообщить вам, что вы выглядите потрясающе.
– Благодарю вас, – с важностью проговорила Эмма и, упершись подбородком в грудь, принялась уже не в первый раз восхищенно разглядывать белое платье, которое Мэгги торжественно достала из огромного сундука и надела на нее, заколов множеством булавок и затянув поясом, чтобы оно не висело на малышке мешком.
Немного погодя Мэгги взяла Эмму за руку, и они долго с нежностью смотрели друг на друга. Пусть одной было семь, а другой шестьдесят, разница в возрасте не имела никакого значения, потому что души у них были родственные.
– Ты правда прелестна, – сказала наконец Мэгги. – Когда-нибудь явится прекрасный принц и украдет твое сердце.
– Я не знаю никакого прекрасного принца. – Эмма вздернула подбородок и недоверчиво прищурилась.
– Ничего, зато ты, наверное, знаешь немало красивых мальчиков. Они вырастут и станут настоящими принцами.
Девочка сморщила носик.
– И Сэм Янг, с которым я учусь, тоже? Он жует с открытым ртом. Ой! А у тебя был прекрасный принц? – У Эммы от любопытства округлились глаза.
– Был, – с грустью ответила Мэгги.
– И где же он? Почему его нет тут?
– К сожалению, я сделала глупость и его увела другая принцесса.
Эмма неодобрительно покачала головой.
– Она нехорошо поступила. Ты должна была отобрать его обратно.
– Это оказалось невозможным.
Глаза Мэгги затуманились от нахлынувших воспоминаний, и Эмма, не в силах вынести печального вида бабушки, отвернулась.
Заметив растерянность внучки, Мэгги ободряюще ей улыбнулась и ласково сказала:
– Вот ты вырастешь, и я помогу тебе отыскать твоего принца. Только, пожалуйста, будь умницей, когда встретишься с ним.
– А если он наделает глупостей?
– Тогда дай ему знать, что не потерпишь никаких дурачеств.
Эмма не все понимала в словах Мэгги, однако ей это даже нравилось – чем непонятнее, тем лучше.
Бетси, Арабелла и Кларисса, которым до смерти надоели их креслица, вскочили на стол и устремились к молочнику.
Испугавшись, Эмма схватила чайник, но не смогла удержать его, немного горячей воды вылилось на Клариссу. Испуганная кошка истошно мяукнула и бросилась в сторону, по пути опрокинув сахарницу. Оказавшись на полу, она принялась отчаянными усилиями избавляться от шляпки, которая закрыла ей глаза.
Бетси и Арабелла немедленно последовали за Клариссой, опрокидывая все, что было на столе. Они носились по комнате, заскакивали в кукольный домик, под кровать, на кресло, в сундук с игрушками.
Эмма захлопала в ладошки и издала радостный крик, от которого старомодная шляпа подпрыгнула у нее на голове. Мэгги встала со стула и открыла дверь. Все три невоспитанные «гостьи» устремились к лестнице.
Оглядев стол и покачав головой, она повернулась к своей все еще хихикающей внучатой племяннице.
– Дорогая мисс Тейлор, ваш прием, по-видимому, подошел к концу?
Эмма подхватила юбку и изобразила неуклюжий реверанс.
– О, мисс Годвин, я вам так благодарна за то, что вы навестили меня. Однако в следующий раз, думаю, вам лучше прийти без подружек, – добавила она, строго посмотрев на пожилую даму.
– Да уж, манеры у них не очень… – Мэгги притворно вздохнула и, округлив глаза, пожала плечами. Затем прижала к себе Эмму, и они обе расхохотались, довольные собой.
Эмма Тейлор вздохнула и попыталась избавиться от нахлынувших воспоминаний.
– Как жалко, тетя Мэгги, что такое больше никогда не повторится, – прошептала она.
Девушка оглядела тихое кладбище. Стояла вторая половина лета с ее удушающей жарой и застывшими в воздухе жужжащими насекомыми.
Крепкий запах роз и настурций щекотал Эмме нос, и она достала маленький кружевной платочек, чтобы вытереть появившиеся слезы.
– Все было бы не так, если бы ты была откровенна со мной последние два года. Ну почему ты не написала мне, что больна? Я бы прилетела первым же самолетом.
Ответа она, естественно, не получила.
Эмма поглядела на кучу земли, укрытую зеленым армейским брезентом, потом на могилу, портившую совершенный вид еще совсем недавно нетронутой лужайки.
Подбородок вновь задрожал, на глаза навернулись слезы, и заныло сердце. Она даже не пыталась остановить грозивший прорваться поток, наоборот, едва ли не обрадовалась, когда он хлынул. Платок уже давно стал абсолютно мокрым, но она все равно прикладывала его то к глазам, то к щекам.
– Помнишь, это ты учила меня всегда носить в сумочке платок? – проговорила она, и снова из ее золотистых глаз полились слезы. – Не так уж легко было стать той воспитанной леди, которая всегда носит с собой визитные карточки и переодевается к обеду, но я очень старалась. И платок у меня всегда с собой. – Улыбка коснулась ее мокрых от слез губ. – Ах, тетя Мэгги, я люблю тебя, и мне будет очень тебя не хватать. Ты ведь помнишь Дэниела, правда? Мы хотели бы пожениться. Жаль, что ты нас не увидишь. Знаю, знаю. Я нарушила одно из твоих незыблемых правил – не плакать о том, чего нельзя изменить, – но ты постарайся меня понять.
За спиной Эммы в тени ивы двое рабочих ждали, когда им можно будет закончить с могилой, и, зная, как бы Мэгги не понравилось, что она заставляет их даром терять время, девушка повернулась и зашагала прочь.
Каждый шаг давался ей с большим трудом, тем не менее она заставляла себя ставить одну ногу впереди другой, как учила ее Мэгги, и потихоньку приходила в себя. Она еще несколько раз судорожно вздохнула и поправила поясок желтого летнего платья. Мэгги оставила точные указания насчет своих похорон, категорически запретив кому бы то ни было облачаться в черное, и Эмма охотно подчинилась ее желанию, не став исключением в толпе пришедших проводить достойную даму в последний путь.
Эмма не воспользовалась лимузином с шофером. Ей хотелось несколько минут побыть в одиночестве, поскольку она прилетела прямо на похороны и еще ни минуты не оставалась наедине сама с собой и своими мыслями.
Она отошла подальше к ивам и оттуда обозрела ухоженную лужайку, а потом еще раз остановила взгляд на свежей могиле. В следующий раз, когда она приедет сюда, здесь будет уже стела из серого мрамора с силуэтами кошек поверху, которые сопровождали Мэгги в течение всей жизни и которые после смерти станут охранять ее покой. Еще на стеле будет выбито имя Мэгги, даты ее рождения и смерти и эпитафия: «Жизнь для живых… Живите».
Все это ей было известно, потому что стела, заказанная много лет назад, стояла у Мэгги в гараже. Когда Эмма в первый раз увидела ее, она пришла в ужас от мысли, что бабушка может умереть, как все. Но та только улыбнулась.
– Крошка, умрет лишь мое тело, – сказала она, погладив девочку по худенькому плечику. – А я всегда буду жить здесь.
Сейчас, вспомнив это, Эмма даже не заметила, как улыбнулась. Она оттянула воротничок, чтобы воздух немного остудил ее пылающую шею. Здесь было не так жарко, как в Сенегале, откуда она прилетела, но так же влажно. Хорошо еще, что она коротко стрижет свои огненно-рыжие кудри. И все-таки пора в тень…
Эмма решила отправиться за чемоданом, который оставила на автобусной остановке, и попытаться снять комнату в единственном на всю округу мотеле Уэбстера. Она шла, погруженная в собственные мысли, и, когда из-за разросшейся магнолии вышел мужчина и преградил ей дорогу, она вскрикнула от испуга.
– Не очень-то вы спешили, – холодно произнес он, так что Эмма даже поежилась и пристально посмотрела на него.
– Простите?
– Вы должны были прилететь хотя бы на несколько дней раньше, не говоря уже о неделях.
Эмма растерялась, но не позволила себе расслабиться и тотчас взяла себя в руки. Она привыкла прямо смотреть в глаза любой опасности, ведь она была старшей из шестерых детей, к тому же ей пришлось многому научиться, работая ответственным секретарем департамента иностранных дел.
Однако стоявший перед ней мужчина и не думал отступать. И Эмма продолжала внимательно изучать его. Длинный нос, твердая линия рта, задиристо вздернутый подбородок, глубоко посаженные холодные серые глаза, хмуро смотревшие на нее из-под черных бровей. Длинные ресницы, как ни странно, смягчали суровое выражение его лица.
Наконец она отвела глаза и попыталась вспомнить, кто бы это мог быть.
– Вы ничего не хотите сказать? – приблизившись к ней, прорычал мужчина.
Высокий и крепкий, он стоял совсем рядом, так что Эмма вполне могла бы испугаться, но она не сдвинулась с места. Про себя она порадовалась, что тоже высокого роста, почти под стать ему.
– Вы меня, по-видимому, знаете, – спокойно проговорила она. – А вот…
– Еще бы не знать! – огрызнулся мужчина. – Вы племянница Мэгги. – Он всплеснул руками и еще выше вздернул подбородок. – Ваши фотографии развешаны по всему ее дому.
Опустив глаза, Эмма заметила, как он нервно сжимает и разжимает кулаки.
– А вы?.. – терпеливо выслушав его, спросила она.
– Брент Форрест.
Сосед Мэгги! Так, значит, именно этого мужчину с волевым лицом бабушка называла «замечательным молодым человеком».
– Мистер Форрест. – Она кивнула, ничем не выдавая своих чувств.
Ей не в первый раз приходилось скрывать их, и она давно научилась делать это почти автоматически. Это стало частью ее личности так же, как и ее манеры.
– Вы не ответили на мой вопрос?
– Не сейчас, мистер Форрест. – Эмма тряхнула головой.
– Нет, сейчас, – сквозь зубы прошипел он, не сводя с нее обвиняющих глаз. – Я хочу знать, почему вы не нашли времени приехать к вашей тетке. Она все время только и говорила о вас. Мечтала увидеться с вами. Как же она вас ждала! Каждую минуту!
Эмма открыла рот. На мгновение кровь отхлынула от ее лица, так что на нем выступили веснушки, схожие с коричневыми пятнышками на белом мраморе.
– Я была в Сенегале. Это в Западной Африке, на другом краю света! – едва сдерживаясь, проговорила она.
– У вас что, не бывает отпуска?
– Бывает. Я как раз хотела повидаться с ней, но так получилось…
Он прищурился.
– Что получилось? Пришло приглашение заманчивее?
Эмма судорожно вцепилась побелевшими пальцами в сумочку.
– Я не обязана перед вами отчитываться. Мы ведь с вами не знакомы.
– Зато я с вами знаком, – не отступал он. – И даже очень хорошо.
– Вы, вы… – Ярость охватила Эмму, и ей никак не удавалось взять себя в руки. – Бесчувственный истукан! Я только что ее похоронила. Я любила Мэгги.
– И я ее любил. Она была моим лучшим другом. – Он так искренне произнес это, что ярость уступила место любопытству.
Она внимательно посмотрела на него, не обманывает ли он, и стала рыться в памяти, словно заново перечитывая письма Мэгги и ища в них информацию о Бренте Форресте.
«Знаешь, дорогая, он зол на весь мир, ведь ему пришлось столько пережить! А всего-то и надо, что немного сочувствия и понимания».
Пожалуй, ему сейчас больше всего нужен намордник, так, по крайней мере, подумала Эмма.
Трудно поверить, что ее нежная чувствительная бабушка дружила с таким человеком. Однако Эмма не могла не признать, что он искренне огорчен ее смертью. Лицо у него было печальным и измученным.
– Я понимаю, как вам тяжело… – заговорила она, решив утешить его.
– Еще не хватало, чтобы вы меня пожалели! – Он отступил на шаг и сложил руки на груди. – Я знаю, почему вы опоздали, даже чуть не пропустили похороны.
– Произошла путаница… – Она замолчала. – Я вовсе не обязана перед вами отчитываться, – повторила она, вздергивая подбородок. – Послушайте, почему бы вам не убраться с моей дороги?
Она невольно оглядела его. Голова откинута назад, плечи расправлены – любой король мог бы позавидовать такой осанке. Эмма вновь решила обойти его, и на этот раз он не стал загораживать ей тропинку.
Девушка убеждала себя, что не из-за чего расстраиваться. И все-таки жаль, что он столь грубо обошелся с ней. Ей так хотелось поговорить о Мэгги. Но нет, только не с ним.
– Дурак, – пробормотала она чуть слышно, быстро удаляясь от него.
Она не оглядывалась, хотя слышала позади себя его шаги. Ну почему ему надо идти за мной? – с досадой подумала Эмма.
Теперь Эмма не сомневалась, что он был одним из многих людей, которым Мэгги помогала всю свою жизнь. Ее старой родственнице не раз удавалось вселить бодрость в тех, кто уже отчаялся и давно разочаровался в жизни.
Грустно покачав головой, Эмма остановилась на углу и оглядела сонную главную улицу Уэбстера. Кладбище располагалось на южной окраине города рядом с белой церковью, построенной еще – это она знала точно – в пятидесятых годах прошлого столетия. Главная улица тянулась между усеянными коттеджами холмами и в нескольких милях от города вливалась в большую дорогу.
С тех пор как Эмма еще ребенком проводила здесь летние месяцы, Уэбстер не изменился.
1 2 3