Как он? Что с ним?
– Думаю, сломано несколько ребер, да оглушен немного. Пару дней будет чувствовать себя нелучшим образом, но жить будет.
Джессику лишь отчасти успокоил диагноз клоуна. Откуда он может знать, а вдруг у Рейфа какие-то внутренние повреждения?
– Не следовало ему выступать сегодня, – продолжил клоун, пока носилки задвигали в карету «скорой помощи». – Говорил я ему, не стоит влезать на быка в таком состоянии. Да еще на этого дьявола во плоти. Не зря его Сатаной кличут…
– В каком состоянии? – перебила его Джессика.
– Что? А, так с бодуна. Вчера вечером мы здорово набрались. Рейф еще не совсем пришел в себя.
Джессика не стала дожидаться дальнейших откровений. Она забралась в машину, как раз когда медик уже собирался закрыть дверцу. Он открыл было рот, чтобы возразить, но, увидев решительное лицо Джессики, передумал. Через пару секунд машина уже выезжала из конюшен «Колизея».
– Я так рада, что вы благополучно добрались до гостиницы. – Прижав к уху мобильник, Джессика извинялась перед супружеской парой из Огайо за то, что бросила их на родео. Скорее всего, она потеряла клиента, но ей было наплевать. Если бы вместо пары из Огайо она принимала президента и первую леди, то поступила бы точно так же.
Отключившись, Джессика снова вернулась к сестринскому посту и в сотый раз спросила, нет ли новых сведений о состоянии Рейфа Маклеона. В этот момент из палаты вышел доктор, и сестра направила Джессику к нему.
– Вы родственница? – спросил молодой врач.
– Нет, просто близкий друг. У мистера Маклеона нет родственников в Мэрисвейле. Он из Литл-Спрингса.
– Гм. Ну, он наконец пришел в себя. Удар по голове был довольно сильным, но, к счастью, ничего непоправимого не случилось.
– Но я видела, как бык взгромоздился ему на грудь…
– Да, у него перелом нескольких ребер, но внутренние органы, к счастью, не задеты. Через несколько дней он будет практически здоров, правда пока не слишком бодр. Разумеется, я бы не советовал ему какое-то время ездить на быках.
– Можно мне его увидеть? – спросила Джессика.
– Только на несколько минут. Сейчас ему лучше поменьше разговаривать.
– Я ненадолго.
– Ему только что ввели сильное болеутоляющее, так что он все равно скоро уснет.
– Тогда, если не возражаете, я бы хотела остаться с ним на всю ночь.
Доктор нахмурился. Джессика смотрела ему прямо в глаза. Ее взгляд говорил, что она не отступится. Покупатели, продавцы, агенты по сдаче жилья внаем – всем им приходилось встречать этот твердый взгляд карих глаз. Девять из десяти уступали.
– Наверное, большого вреда от этого не будет, только разговоры сведите к минимуму.
– Хорошо, доктор. Спасибо. В какой он палате?
Рейфа поместили в палату на двоих, но вторая кровать не была занята. Джессика на цыпочках подошла к кровати.
Впервые за эти два года она взглянула в лицо Рейфа Маклеона. Когда Джессика вышла из больницы, Кейт Маклеон уже похоронили, а через некоторое время после похорон Рейф уехал из города в неизвестном направлении. Поговаривали, что он присоединился к переезжающему из города в город родео. А еще ходили слухи, что он стал прикладываться к бутылке.
– О, Рейф, что ты с собой сделал? – горестно прошептала Джессика, глядя на него. Не удержавшись, она осторожно запустила пальцы в его темную шевелюру, отведя назад волнистые пряди, упавшие на влажный лоб.
Несмотря на то что заметно постарел, он по-прежнему оставался самым красивым мужчиной из всех, кого знала Джессика. Так она считала еще с тех пор, как впервые увидела его в школе. Он покорил ее с первого взгляда, и все последующие годы ее отношение к нему оставалось неизменным.
Озорной темноволосый мальчуган с серыми глазами, прирожденный заводила и отличный спортсмен превратился в потрясающего мужчину. В лице его читалась сила, а в квадратном подбородке – упрямая гордость, граничащая с воинственностью, присущей всем мужчинам семейства Маклеон. Они были знамениты своим вспыльчивым нравом и готовностью постоять за себя.
Вдруг его рука шевельнулась и беспокойно дотронулась до повязки на груди. Испугавшись, как бы он не повредил себе, Джесс поймала его руку, притянула обратно на простыню и там удержала.
Его ресницы дрогнули, веки приподнялись. Вначале он никак не мог понять, где находится и что произошло, но потом, кажется, узнал ее. Она успокаивающе сжала его пальцы. Он попытался заговорить, но из горла вырвался лишь слабый хрип. Но прежде чем вновь провалиться в забытье, сумел пробормотать:
– Зубрилка?
Рейф ругался с медсестрой, когда Джессика вошла в его палату. Он прервал поток обвинений и удивленно воззрился на Джессику, потом снова начал препираться:
– Оставьте меня в покое, говорю я вам! Когда я захочу помыться и побриться, то сделаю это сам. А сейчас уйдите, чтобы я мог одеться.
– Одеться? Мистер Маклеон, вам еще не разрешено вставать!
– Вот как? Посмотрим!
Джессика решила, что пора вмешаться.
– Может быть, когда мистер Маклеон выпьет чашку кофе, у него возникнет желание привести себя в порядок.
Медсестра явно обрадовалась поводу ретироваться. Джессика осталась с Рейфом наедине. Лицо его было мрачнее тучи.
– Я решил, что ты мне приснилась, – заметил он.
– Нет. Как видишь, я действительно здесь. – Она налила ему кофе и протянула чашку.
Он взял и рассеянно сделал глоток.
– И что, позволь узнать, ты тут делаешь?
– Вчера я случайно оказалась на родео, где ты выплясывал на том быке. Привела туда супружескую пару из Огайо. Они собираются жить в Мэрисвейле и присматривают здесь домик.
– Это объясняет, что ты делала на родео. А что ты делаешь здесь, в больнице?
– Мы с тобой давно знаем друг друга, Рейф. Рядом не было никого, кто бы присмотрел за тобой. Твои родные не простили бы мне, если бы я не поехала с тобой в больницу. И я сама никогда не простила бы себе.
Он отставил в сторону пустую чашку.
– Собираешься читать мне нотации?
– Нет.
Рейф хмыкнул.
– Этим ты отличаешься от моей родни. Они обожают читать мне нотации. Все хотят спасти меня от меня самого. А я только хочу, чтобы меня, черт побери, оставили в покое!
– Они любят тебя.
– Моя жизнь принадлежит мне! – гневно воскликнул он. – Кто они такие, чтобы указывать мне, как жить, а?! – Он перевел взгляд на Джессику и, немного успокоившись, продолжил: – Ты настоящий друг, Зубрилка, и именно потому, что мы хорошие друзья, я прошу оставить меня там, где нашла.
– И что бы я была за друг, если бы покинула тебя в час беды?
– Но если ты тут останешься надолго, может случиться что-то по-настоящему ужасное, чего бы мне очень не хотелось.
– Например? – усмехнулась она.
– У меня дар наживать врагов.
Джессика посерьезнела.
– Никогда, Рейф.
– Ты уже позвонила моим родным?
– Нет. Я хотела сначала спросить тебя об этом.
– Не звони им.
– Думаю, они хотели бы знать, Рейф.
– Они узнают достаточно скоро и сделают из этого проблему.
– Ничего удивительного, ты же мог погибнуть.
– Невелика была бы потеря.
– Для тебя – возможно, но не для них.
Он раздраженно отвернулся.
– Послушай, Джесс…
– А что случилось с Зубрилкой?
Рейф повернул голову и внимательно оглядел ее. В детстве рыжие волосы с возрастом стали светло-каштановыми с золотистым отливом. Они по-прежнему завивались и были непослушными, но она научилась искусно укладывать их. Очки сменились контактными линзами. Годы с пластинками, выпрямляющими зубы, подарили ей идеальную улыбку. Худое как щепка тело в конце концов налилось и стало женственным. Она все еще была тонкой, но со всеми привлекательными изгибами и выпуклостями во всех нужных местах.
Теперь Джессика Стивенс уже не выглядела тем книжным червем, которого все ребята звали Зубрилкой. В те годы, когда самые популярные девчонки ее класса становились участницами спортивных и танцевальных команд, она была председателем дискуссионного клуба и президентом лингвистического общества.
В то время как ее более фигуристых одноклассниц короновали как победительниц конкурсов красоты, она получала награды за выдающиеся успехи в учебе. Родители говорили ей, что это важнее, но Джессика была достаточно сообразительна, чтобы понять, что это не совсем так. Она променяла бы все свои грамоты на одну усеянную фальшивыми бриллиантами диадему и коронационный поцелуй президента класса Рейфа Маклеона. Мало кто знал, что ученица, удостоенная чести произнести речь прощания со школой, мечтает о чем-то ином, кроме признания ее академических достижений. Действительно, ну кто бы мог подумать? Зубрилка она и есть Зубрилка.
Но теперь Рейф пересмотрел свое мнение. Оценив ее внешность, он сказал:
– Почему-то прозвище «Зубрилка» не подходит такой хорошо сложенной леди, как ты.
– Спасибо.
– Не за что. Ну так вот, я говорил…
– Ты давал мне понять, чтобы я не приставала к тебе.
Рейф пригладил рукой непослушные волосы.
– Это не значит, что я не ценю все, что ты сделала, Джесс. Ценю.
– Но ты просто хочешь, чтобы тебя оставили в покое.
– Именно.
– И ты мог бы спокойно упиваться своими страданиями.
– Опять угадала. А сейчас, если ты не хочешь стоять тут, пока я буду вылезать из постели в одной только повязке на ребрах, я бы посоветовал тебе попрощаться и уйти.
– Но ты же не собираешься уйти из больницы?
– Собираюсь.
– Но тебя сегодня утром еще даже не осмотрел врач!
– А что нового он может мне сказать? Я и так знаю, что у меня сломано несколько ребер. Ничего такого, что не прошло бы после пары дней в постели. Но уж лучше я проведу это время в таком месте, где можно достать бутылку виски.
Он с трудом сел. От боли перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы.
– Но как ты собираешься уехать отсюда? В таком состоянии ты не сможешь вести машину.
– Справлюсь.
– И наверняка при этом угробишь себя.
Он повернул голову и пронзил ее взглядом.
– Наверное, мне следовало бы взять у тебя уроки безопасного вождения…
Он не мог бы сказать или сделать ничего, что причинило бы ей большую боль. Она съежилась под ударом этих слов. Кровь отхлынула от головы, и Джессика почувствовала себя на грани обморока.
В ту же секунду, как у него вырвались эти слова, Рейф уронил голову и вполголоса длинно выругался, после чего в комнате повисла осязаемая тишина. Наконец он поднял голову.
– Прости, Джесс!
Она нервно сжимала и разжимала руки, невидящими глазами уставившись перед собой.
– Меня постоянно терзает мысль, винишь ли ты меня в том несчастном случае…
– Не виню. Клянусь тебе!
– Сознательно, может, и нет, но в глубине души…
– Да нет же. Я ляпнул глупость, прости. Говорил же, что превращу тебя во врага. – Он беспомощно вскинул руки. – Порой меня охватывает такая злость на весь свет, что я свирепею и вымещаю свою ярость на том, кто попадется под руку. Поэтому я плохой собеседник. Поэтому хочу, чтобы меня просто оставили в покое.
Его душевная боль была так очевидна, что ей легко было простить его за этот выпад. Он походил на раненого, загнанного в угол зверя, который не позволяет приблизиться к себе тому, кто хочет ему помочь. В течение двух лет после смерти Кейт он зализывал свои раны. Они еще не зажили. Если ничего не предпринять, то никогда и не заживут. Рейф больше не в состоянии помочь сам себе.
– Ты настаиваешь на том, чтобы уйти из больницы?
– Да, – подтвердил он. – Даже если придется выползать отсюда на четвереньках.
– Тогда разреши мне отвезти тебя домой, в Литл-Спрингс.
– Даже и не думай.
– Образумься, Рейф. Куда ты пойдешь?
– Найду куда. Но домой я возвращаться не хочу, – упрямо повторил он. – Пожалуйста, уходи и оставь меня в покое.
Однако Рейф не знал, что Джессика может быть такой же упрямой, как и он.
– Не хотела касаться этого щекотливого вопроса, Рейф, но ты не оставляешь мне выбора. Встает вопрос о деньгах.
Несколько мгновений он озадаченно смотрел на нее, потом проворчал:
– О каких таких деньгах?
– О тех, что понадобились, чтобы тебя сюда приняли и лечили. Я за все заплатила.
– Что-что?
– У тебя в бумажнике не оказалось страховки. Мы не нашли там и сколько-нибудь существенной наличности, поэтому заплатила я.
Рейф прикусил губу. Было видно, что он растерян.
– Ты получишь свои деньги обратно.
– Разумеется. Как только мы приедем в Литл-Спрингс, ты сможешь снять их со своего счета в банке или взять взаймы у брата.
– Джесс… – начал он, намереваясь спорить.
– Я не брошу тебя на произвол судьбы, Рейф. По моим сведениям, ты слишком много пьешь. Как ты сможешь выздороветь, если не будешь как следует заботиться о себе?
– А мне наплевать, выздоровею я или нет.
– А мне нет.
– Почему?
– Потому что я хочу получить обратно свои шестьсот пятьдесят восемь долларов. – Сказав это, она направилась к двери и распахнула ее. – Я пошлю медсестру, чтобы она помогла тебе одеться.
2
Рейф отказался лечь на заднее сиденье машины, как Джессика ему предлагала, но с того момента, как они выехали за ворота больницы, голова его лежала на подголовнике. Глаза его оставались закрытыми, хотя он не спал.
Прошло только полчаса поездки, весь путь занимал два с половиной часа. Утренний час пик уже миновал, но погода все ухудшалась, осложняя обстановку на дорогах. С неба падала коварная смесь дождя и мокрого снега, которая не редка для Центрального Техаса в конце зимы.
Джессика неотрывно смотрела вперед, на дорогу, и мертвой хваткой сжимала руль, на минимальной скорости ведя машину.
– Я наняла человека, который в конце недели отведет твой пикап в Литл-Спрингс. К тому времени, когда ты сможешь сесть за руль, он будет уже там.
– Все такая же деловая, а?
– То, как ты это сказал, наводит на мысль, что это не комплимент.
– О, я ценю твои деловые качества.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3