Бровкин Владимир Николаевич
Поселок Веритюткино
Владимир Николаевич Бровкин
ПОСЕЛОК ВЕРИТЮТКИНО
Иван Николаевич Фруктов копал ямку в огороде.
Прокопал Иван Николаевич землю на одну лопату, затем на вторую, а на третью только землю ткнул, уже глинка пошла, как лопата скрипнула, как ровно железо какое внизу лежало, и уперлась во что-то твердое.
- Что такое? Клад, что ли, какой? - усмехнулся себе Иван Николаевич и стал незнакомый предмет осторожно обкапывать.
Обкопал, вывернул.
Глядь, а это камень.
Приличный так себе размером.
И не простой сам по себе камень, а этакий оплавленный, с фиолетовым оттенком, местами прожилки белые.
И похож чем-то на шлак, с некоторым таким стекловидным налетом. Вроде бы не металл. И весом-то не очень тяжелый. Но лопатой ударишь - звук металлический.
Долгий такой звук - дин...н...н.
- А может, мы с дедом Левыкиным тогда совсем и не то искали, мелькнула у Ивана Николаевича радостная догадка. - Может, у нас тут и на самом деле угля-то и нет. А вот руда, к примеру, урановая или еще какая, кто знает, что этот камень обозначает, есть. А что, может же быть? Всяко же бывает. Думаешь-то одно, а оно хлесть: другое вышло.
И находке прямо-таки обрадовался.
G азартом стал дальше ямку рыть.
В глубину, уже чуть ли не в рост, одна голова из ямки торчит.
Уж и копать стало неудобно - пришлось пошире взять, чтобы можно было с лопатой развернуться.
- Да ты, дед, никак колодец затеялся рыть? Это куда же ты такую пропасть вырыл? - заглянула в ямку жена его, бабка Анисья. - Не много ли?
- Не, не много! - высунувшись из ямы, с судорожной радостью отвечал ей Иван Николаевич. - Я тут, ты только глянь, что откопал.
- Золото, что ль? - съязвила бабка.
- Да не золото, а кое-что поинтересней. Вот, гляди. Камень.
- Ну и что? Экая невидаль - камень.
- Глупая. Это редкостный камень.
Бабка еще раз недоверчиво покосилась на камень.
В камнях она понимала мало, а потому больше ничего не сказала, повернулась и пошла к своим делам. А Иван Николаевич снова рыть ударился.
И вырыл ямку, впору хоть для нового омшаника.
Только, как на грех, больше ничего не попалось.
- Конечно, для большого дела такой камень маловат, - решил Иван Николаевич. - Ну да что есть. Как говорится другой раз - мал золотник, да дорог. Больше десяти килограммов в нем, конечно, никак не будет. Да не беда. Может так случиться, что от него, дай бог, вся округа в скором времени перевернется. Оно и с этим камнем может хорошее дело выйти. Главное, чтобы он в хорошие руки попал.
Вылез Иван Николаевич из ямки, пошел звать деда Левыкина: - Вишь, что выкопал. Как считаешь, камень ценный или нет?
- А что? - говорит дед Левыкин, - Камень не простой. С первого взгляда видно. Точно! Не иначе как ценная руда.
И добавляет:
- Нужно камень этот в Москву.
- Да вот я и думаю, - отвечает Иван Николаевич.
Кинул Иван Николаевич все дела в сторону и, не мешкая, стал ящик фанерный ладить под посылку для камня.
Ящик, значит, сладил, вечером тут же, долго не думая, письмо написал, вместе с камнем в ящик положил и крышку аккуратно гвоздиками забил.
На крышке вывел химическим карандашом печано:
Ценная 15 руб.
Кому:
г. Москва.
Министерство геологии.
От кого:
Коломяжинская область.
Сарапятский район.
Моторинский с/с.
пос. Веритюткино.
Фруктов Иван Николаевич.
Утром, не откладывая дело в долгий ящик, сел на мотоцикл (а у Иван Николаевича - "Урал" с люлькой) и с посылкой помчался в Моторино: своей-то почты в поселке нет - вся почта на Веритюткино через Моторино идет.
Привез на почту.
А у самого в голове теперь только одна думка (второпях не успел взвесить посылку безменом); как бы лишнего весу в посылке не было. А то еще не примут. Это ведь не муку в город дочерям посылать - чуть лишнего, взял да отсыпал. Это все-таки камень.
Но волновался преждевременно зря: положил посылку на весы, глянул нет, все в норме, потянула на 9.800.
Ну и добро.
И подает посылку с камнем приемщице.
Приемщица глянула на посылку, да и говорит:
- Кому, дед, посылка-то?
- Как кому? Читай, здесь написано.
- Чьей личности? Министерство-то не человек. Министерство-то, оно большое. Личность же надо, укалывать.
- Пиши - министру.
- Ну и на посылке нужно дописать, - Давай допишу.
Дописал.
- Что еще?
- Да все.
- Ну и добро.
Деньги заплатил и домой поехал.
Стал ответ после того ждать.
Скажем вкратце про Ивана Николаевича Фруктова.
Иван Николаевич пенсионер - сегодня ему 75 лет, в прошлом комбайнером работал. Живет в Веритюткино со дня его основания - уже сорок с лишним лет.
Мужик же сам он по себе - самостоятельный, на работу жадный.
И цепкий до всего.
Потому и живет крепко. Не то, что некоторые. Все у него на месте, при деле. Дом у него добрый, кирпичный - таких в поселке только два: у него да у Василия Нечаева. Скотины у него полный двор.
А еще у него пасека добрая.
Одним словом, в хозяйстве полный порядок.
Ко всему же он еще человек смекалистый.
А смекалистый потому, что чует что к чему за версту.
Другой еще потянуться да почесаться не успеет, а Иван Николаевич уже давно обмозговал и сделал дело.
И все так потому, что знает Иван Николаевич простую диалектику - спать меньше надо.
Но в одном деле Иван Николаевич дал маху - сел крепко и основательно в своем Веритюткино, думал, что будет поселок нерушимо веками стоять.
Но тут, что называется, подвел его кругозор, не так, выходит, диалектику понимал.
Он ее, жизнь-то, в одном старался не упустить, а она с другой стороны лихо со спины прокралась. Подошло время, стал народ с поселков бежать.
С Веритюткино - тоже.
Как колхозы слили, так и начал.
Кто в соседнее Моторино, кто в район, а большинство помешались городом.
Сначала потихоньку да помаленьку.
Народ уезжает, а Иван Николаевич хитро хмыкает Да еще пуще в строительство вокруг своего дома ударяется: знаем, мол, мы это поветрие, это бывает - ну навроде бы как понос нападет, нет тогда никому никакого сидения, всем тогда бежать куда-то надо. Куда? Неважно куда. Лишь бы бежать. И бывает временами такое состояние, что невтерпеж.
Но потом поветрие проходит, и все возвращаются в свое привычное состояние.
"Так и здесь, - думал Иван Николаевич, - покатаются, а потом все и вернутся. Тот же вон Пальчик сколько раз с поселка уезжал, столько же раз и возвращался, уж в районе и места такого нет, где бы он не жил. Все ищет, где лучше.
И там он жил, и там он жил, и везде, как послушаешь, так золотые горы, Веритюткино же - последняя на свете дыра, но как ни хватись - Пальчик тут уже как тут, снова в Веритюткино припожаловал.
Раньше, правда, над тем Пальчиком только потешались.
А раз ездит человек и на месте не сидит, то понятное дело, живет, как нарочно - ни кола, ни двора и по принципу абы день прожить.
Думает так Иван Николаевич да посмеивается.
Однако тут же и забота берет его и на раздумья такие наводит: шутка шуткой, а уезжает с поселка постепенно народ.
А почему?
Ну молодняк - это понятно, почему уезжает. (А у него у самого дочери в выученье как в город уехали да так там и остались.) А куда пожилой народ бежит, глаза закатил?- Куда?
Чем здесь-то ни жизнь?
Жить вон хорошо стали. Все есть.
А природа в Веритюткино - такой по всей округе больше нигде не сыскать.
Думает:
- Ну вот, к примеру, меня взять. Ну с какой такой радости мне, Ивану Николаевичу Фруктову, взять да лететь без оглядки куда глаза глядят? От какого такого лиха? Да никуда я не поеду!
Так решил.
Но потом стал жалеть, что решил так.
Поветрие - это когда уехал один, другой, третий. Но не больше.
А когда уехал из поселка десяток да другой, да не Пальчики, а мужики все при уме - какое же это поветрие?
И понял тут тогда Иван Николаевич, что не поветрие это вышло. Народ-то вовсю разъезжаться удумал, раз о возвращении и речи никакой не заходит: сокращается на виду население в поселке, и заметно сокращается.
Тут-то и Иван Николаевич засобирался.
А как? Чтобы впросак не попасть.
Тем более, в тот момент и дом еще можно было как-то продать покупатели пока находились.
И уже твердо надумал тоже вослед за всеми уехать из поселка в город, но тут вышел случай, который все его планы переменил.
Вскорости в здешние места понаехали топографы-геодезисты со своими треногами да полосатыми рейками.
Понаехали да стали по полям-логам лазить да вымерять.
Вперед-то их тут днем с огнем не видывали.
У любопытных людей вопрос сразу возник - а для чего все это?
И первым этот вопрос стал выяснять Иван Николаевич.
Он как-то к ним, к ихней палаточке подошел полюбопытствовать. (А они стояли таборком возле поскотины.) Подошел, спрашивает:
- Чей-то вы, ребята, у нас все размеряете, ровно город какой тут строить собрались?
А те посмеиваются:
- Да точно, скоро у вас здесь, прямо рядом с поселком город строить начнем!
Ну а Иван Николаевич это дело сразу и приметил:
- Видишь ли, город собираются строить. Надо будет дело это порасспросить как следует. Ну и с начальством ихним через то се знакомство завел.
Знакомство завел, в гости пригласил: в самом ведь деле интересно узнать, правда это или нет, что город возле Веритюткина собрались строить?
А если правда, то что за город.
Начальник у них, Игнатом Игнатьевичем его величать, фамилией Федятко, так с виду невзрачный мужичок, но по наречию очень умный человек.
Пригласил Иван Николаевич его к себе домой, a ToT рассказывать, только знай отгребай.
- Вся, - говорит, - геодезия и картография - гвоздь всякому и любому делу.
И начал это дело разжевывать вдоль и поперек.
А Иван Николаевичу что эта геодезия с картографией, ему больше всего интересно про строительство города узнать.
Ведь в самом деле идея любопытная.
Может, тогда и собираться никуда не стоит, коли город сам сюда придет. Чего же от одного города в другой город бежать.
Вот он ему такой вопросик и задает.
- Город-то? Будет! - говорил тот. - То точно! Будет! Размерим вот, и все начнется. Когда? Ну вот с силенками соберемся и двинем. Завтра, конечно, не обещаю, но годков через десять, а может, и ранее, начнем действие. Да! Можно бы и завтра, лично я не против, ну да сам понимай, дело ведь это такое: государственный бюджет, он не резиновый. Тут тоже своя диалектика. Как, понимаешь?
- Как не понимаю, понимаю, - согласно мотал голо вой Иван Николаевич, - враз ничего не делается.
- Вот-вот. Вот Братскую ГЭС сделаем. И все силы тогда к вам кинем. Объявим комсомольско-молодежную стройку - и, разлюбезный мой, получайте город. А как иначе? Молодым везде у нас дорога, молодым везде у нас почет.
- А большой будет город?
- Город-то? Ну не то чтобы большой, но порядочный. А как - все будет: тут тебе и трамвай, и театр, и рестораны. Одним словом, будет все, как и полагается.
- Ну а, позволительно спросить, чем же город будет основываться? Завод ли здесь какой намечено возвести, или тут какое ископаемое в недрах земли обнаружено: к примеру, там нефть, руда, уголь ли? Что еще может?..
- А уголь тут будет добываться. Вот тут через годокдругой геологи приедут, разведку сделают и будет вам уголь. Много вам будет угля. А как же, у вас тут под ногами столько угля - век греби, конца не будет. Да! Точно!
Вот и думает Иван Николаевич:
"Чего мне ехать. Вот человек ученый, знает, что говорит. Конечно, если поселок пойдет под запустение - дело это плохое. Тут тогда мешкать совсем бы не надо.
Но, с другой стороны, раз тут свой город будет, тогда и голову мне нечего ломать. И нечего, голову задрав, лететь незнамши куда. Я же не Пальчик, в конце концов. А что не скоро его будут делать, так мне ведь не к спеху. Мне ьедь балкон городской ни к чему. Мне в своем доме неплохо. Мне лишь бы крайним не оказаться. А что уголь будут добывать, так это прями кстати. Все с топкой будет меньше канители. На стюшшо уже не надо будет ехать - уголь-то дома. Красота.
И решил никуда не ехать.
И деда Левыкииа тоже убедил. Тот все к дочери на алма-атинские яблоки метил. Но все что-то сомневался: то ли яблоки не поспели еще, то ли дочь не ахти как звала.
Иван Николаевич про все ему подробно рассказал, так, мол, и так, а потом и говорит: - Ну вот тебя взять. И попрешься ты бог знает куда, а у самих не сегодня завтра город за огородами строить начнут.
Тот и согласился: - Не поеду ни в какую Алма-Ату. Да там, по правде сказать, не шибко-то меня и ждут. Зять-то не ахти надежный. - Ну вот, так бы сразу и говорил. А то - там в Алма-Ате така жизнь, таки яблоки...
И правда, через два года геологи приехали в Веритюткино с машиной бурильной. Поставили ее посреди улицы, стали бурить.
Иван Николаевич уже возле них.
- Что, ребята, уголь ищем? - понимающе спрашивает.
- Уголь, отец, уголь! - те ему весело отвечают.
- А посмотреть бы нельзя, что за уголь.
- Да почему нельзя. Да пожалуйста.
Приносят ему кусок угля.
Он то беспокойство имел - а вдруг уголь неподходящий, чего доброго бурый.
Нет, смотрит - обыкновенный нормальный уголь.
"Ну и порядок, раз так", - думает.
Попутно же стоит и на машину ихнюю внимательно смотрит, очень уж интересно ему, как она устроена.
Смотрит и кое-что в уме уже прибрасывает: - Хороша машинка. Вот бы такую в хозяйство.
А что? - очень бы даже пригодилась.
И уже так себе прикидывает: "А нельзя ли к ребяткам подмылиться, так, чтобы они мне возле дома колонку бы пробили".
И вроде как бы между прочим начинает в разговоре клинья к тем подбивать. Дескать, а нельзя ли бы?..
И подмигивает: - Уж если что, так я в долгу, ребятки, не останусь. Как?
- Да этo мы запросто. Нам это дело раз плюнуть.
Но на другой день что-то отказываться стали.
Говорят, времени нет, буров нужных нет, ну и еще чего-то там.
Он к ним и так и сяк.
Они: "Нет!"
Ну и правда, тут они вскоре быстренько и смотались.
Но ведь Иван Николаевич не напрасно возле машины ихней терся. Он у них весь принцип действия высмотрел зато. Принцип действия высмотрел да и кое-что из инвентаря у них подшиб.
Они уехали, а он, недолго думая, сам себе бурильную машинку изладил.
А что ему - он на все руки мастер.
Изладил и пробил возле дома колонку.
Воду в дом провел.
1 2