Но на сей раз хочу предоставить вам возможность написать роман, основанный исключительно на строго научных фактах и ни в коем случае не на вымысле.
И не дожидаясь ответа от писателя, он уже обратился к отцу Салливану:
- Я навел справки и о вас, отец мой. Так получилось, что я почти одновременно узнал о предстоящем убийстве Сиднея и о том, что вы намерены сочетать его браком с Маргарет здесь, в Париже. Об этой церемонии сообщили все газеты. Вы - натура цельная, человек прямой, преданный делу, которому служите, безупречны в моральном плане. Впрочем, я в этом никогда и не сомневался. Мне также известно, что ваши убеждения подталкивают вас спорить с наукой всякий раз, когда в ваших глазах она выступает с позиций, противоречащих божественным законам. А тут оказалось, что проводимый мною опыт идет явно вразрез с религиозными заветами, поскольку имеет целью доказать, что homo sapiens вполне по силам создавать и менять по своему усмотрению как свои поступки на Земле, так и вообще свою судьбу. Поэтому мне очень бы хотелось, чтобы вы тоже приняли участие в этом прыжке во времени и сами убедились в результатах эксперимента.
Ученый помолчал.
- Ну как, господа, согласны ли вы войти в состав экипажа?
Не скрою, я был удивлен спонтанностью ответа отца Салливана.
- Разумеется, профессор, по многим проблемам мы с вами не сходимся во мнениях, но я принимаю ваше предложение, рассматривая его как самопожертвование. Тем самым я, возможно, послужу Господу больше, чем вы полагаете.
Что до меня, то за решением дело не стало, да у меня и не было выбора. Приняв сигарету от Арчи, я тут же заявил профессору:
- Вы вполне можете включать меня в список. Это само собой разумеется, но вы должны понять, что бросить Маргарет я не могу.
Его пронзительный взгляд уперся в Маргарет, которая даже смутилась.
Какое-то мгновение я опасался, что он откажет, и тогда моя участь будет решена, поскольку я бы никогда не согласился отправиться в это необыкновенное путешествие без нее.
Но Деламар просто кивнул в знак согласия, и я видел, как просияла Маргарет. Ну пока что победа за нами. Про себя же я подумал, что присутствие на борту Маргарет наверняка не доставит удовольствия Деламару. Но я сразу же пообещал себе проследить за тем, чтобы она вела себя не слишком уж невыносимо.
Хотя и ежу ясно, что изменить характер Маргарет - это все равно что пытаться раскалывать булыжники иголкой, я все равно решил присматривать за ней.
Что касается Ришар-Бессьера, то он, похоже, несколько заколебался. Покачав головой, романист возразил:
- Я несколько затрудняюсь дать ответ немедленно. Предложение заманчиво, но надо поразмыслить над ним.
- Ну уж нет, - возмутился я. - И речи быть не может, чтобы вы отсиделись в кустах, старина. Разумеется, куда приятнее описывать злоключения других, сидя в домашних туфлях у камелька. Но на этот раз извольте разделить с нами все предстоящие испытания. К тому же вам не повредит немного подвигаться.
Глория подошла к нему, улыбаясь.
- Сидней прав, и все мы на его стороне. Автор никогда не должен покидать своих героев.
Пришлось и Ришар-Бессьеру скривиться в кислой улыбке.
- Да ладно вам, согласен, иначе потом всю жизнь будете меня попрекать.
Деламар предложил нам еще по рюмочке портвейна, а затем вернулся к теме предстоящего эксперимента.
- Я хотел бы обязательно уточнить одну вещь, - сказал он. - Каждый из вас должен четко сознавать ответственность за принимаемое им решение об участии в экспедиции. Не желаю впоследствии слышать никаких упреков в свой адрес, даже если по той или иной причине мы никогда не вернемся в нашу эпоху. Кто знает, ведь с моим аппаратом вполне может случиться авария, и даже серьезная.
- Это может быть ведомо только Господу, - ответил отец Салливан.
- Да, - обронил ученый, осушая свою рюмку.
Никто не решился отказаться от участия. Кости брошены, начиналась игра.
Внезапно у меня в голове молнией промелькнула мысль.
И как это я до нее не допер раньше? Спору нет, было здорово отчалить с Деламаром, чтобы уйти от гнева того, кто решил убить меня. Но в конечном счете, как предполагалось, аппарат все равно доставит нас обратно, в день старта. Следовательно, как легко было догадаться, я все равно не избегну своей судьбы. В сущности, это означало попасть из огня да в полымя.
Деламар ответил, что для меня речь и в самом деле шла лишь о своеобразной отсрочке. С физиологической точки зрения наше пребывание в будущем безусловно скажется на нас в прямой зависимости от того времени, которое мы проведем вне аппарата.
- Понял, - безрадостно отозвался я. - В любом случае трех пуль в следующий вторник мне не миновать.
- Пока нет никаких оснований забивать себе этим голову, - отрезал Деламар. - Извините, но ничего другого сделать для вас не могу. К тому же теперь мне следует думать только о решении той задачи, что я поставил перед собой. Ничем другим я заниматься не могу. Я дал Арчи три дня на то, чтобы вас разыскать. После этого срока я обязан продолжить свой эксперимент. Вылет состоится в назначенное время. А точнее: завтра в девять утра.
Яснее не скажешь.
Глава 3
Итак, мы остались в Фонтенбло в ожидании старта, время которого было определено очень точно. Провожать нас в дальний путь должны были представители французской научной общественности, а также корреспонденты основных мировых информационных агентств.
Деламар не позволил мне связаться с Фанниганом, что взбесило меня, поскольку позволяло парижским корреспондентам "Нью-Сан" обскакать меня в смысле репортажа.
Но и они в свою очередь были ошеломлены, узнав, что я вхожу в состав экипажа.
Наступило утро, и мы послушно потянулись вслед за Деламаром, который повел нас к своему детищу - машине времени.
К этому моменту обслуживающий персонал уже вывез ее из ангара. Можно было подумать, что присутствуешь на тщательно отрепетированном балетном спектакле. Эти люди очень четко представляли свою программу действий.
Создалось впечатление, что они не сделали ни одного бесцельного жеста.
Относительно самого аппарата. Я бы сравнил его с неким подобием очень вытянутого снаряда с шестью соплами по периметру большой окружности. Посередине корпуса виднелись два иллюминатора, расположенные по бокам.
Машина возвышалась на зубчатом постаменте и в высоту достигала примерно двадцати метров.
Глядя на это чудо техники, я испытывал какое-то странное чувство. Ничего подобного раньше мне видеть не приходилось. На лицах товарищей я также читал удивление.
Кругом хлопотали журналисты, спешно делая пометки и провЬдя съемки. Собравшиеся же здесь ученые, представители самых разных отраслей науки, степенно беседовали о чем-то с Деламаром.
Столпившийся люд возбужденно зашевелился, когда ученый объявил, что он уже провел предварительное испытание, закончившееся полным успехом. Понятное дело, он ни словом не обмолвился о том, что меня скоро угробят. В целом же я отчетливо почувствовал, что его выступление было выслушано с некоторым скептицизмом. Видно, полагали, что он несколько забегает вперед и выдает желаемое за действительное.
Потом он подошел ко мне и сказал, что не возражает, если я побеседую с шефом. Излишне говорить, что тем самым он доставил мне огромное удовольствие.
Благодаря личному телевисту для установления связи понадобилось всего несколько минут. Как только на экране показалось лицо нашей Обезьяны, я расплылся в широкой улыбке: уж на сей раз он не достанет меня запахом своей итальянской сигары.
Едва услышав, что я вхожу в состав экипажа, он радостно загоготал, воскликнув "браво!".
Я быстро надиктовал на его персональный ондиофон мои предстартовые впечатления. Через электронный скрибиофон, напрямую связанный с ротационными машинами, мой текст тут же ложился на полосу специального выпуска газеты.
- Сидней! - воскликнул Обезьяна. - Вы самый потрясающий тип из всех, кого я когда-либо знал. Как это, черт побери, вам удалось добиться согласия Деламара взять вас с собой?
Я еле удержался, чтобы не покрыть его отборной руганью, поскольку знал теперь, что, сообщив о моей смерти в следующий вторник, он выдаст максимальный тираж. Не было сомнений и в том, что по этому случаю наш гениальный директор, не колеблясь ни секунды, разболтает кое-какие мой похождения, пока еще остававшиеся в секрете.
Об этом мне поведал Арчи, имевший возможность прочитать этот номер "Нью-Сан".
Поскольку Фанниган все еще ожидал от меня ответа, я предпочел довольно бесцеремонно прервать связь, бросив на ходу:
- Возможно, вы узнаете об этом в следующий вторник. В любом случае в этом вопросе я готовлю вам сюрприз.
Когда я вернулся в парк, Деламар все еще давал какието объяснения технического характера окружившей его публике.
У меня не было бы возможности выяснить, в чем это он так подробно просвещает любопытствующих - ведь я был занят другим делом, - если бы не Глория, которая быстро ввела меня в курс дела.
Оказывается, сначала Деламар подробно рассказал о своем пробном прыжке во времени. По его словам, все прошло наилучшим образом и позволило ему констатировать, что, за исключением нескольких незначительных событий, ничего существенного на Земле через неделю не произойдет. Между нами, я абсолютно не был согласен с таким выводом.
Затем Глория разъяснила мне, пользуясь технической терминологией, принцип, на котором основывалось действие машины времени.
Деламар обрушился на некоторые еще бытовавшие в научном мире воззрения на время как на нечто безразлично протекающее вокруг и даже сквозь нас. Конечно, признал, он, пока еще невозможно регулировать по своей прихоти его скорость, а его неумолимый ход представляется нам чем-то монотонным и неконтролируемым.
Деламар подчеркнул, что всегда выступал против принципа однообразного и однонаправленного истечения времени, как и против теорий, пытавшихся спаять трехмерное пространство с четвертым - временным - измерением в жесткий четырехмерный континуум. На его взгляд, это четвертое измерение, как и три остальных, должно обладать способностью расширяться и сокращаться. Но это возможно только при условии устранения трех пространственных координат, которые в нашей материальной Вселенной препятствуют эвентуальному разрыву между ними и временем.
При этих революционных по своей сути словах в толпе возникла некоторая сумятица, но Деламар продолжал невозмутимо излагать свои мысли:
- Когда устраняются пространственные измерения и рассматривается только временное, то роль времени, бывшая до сих пор абстрактной, принимает конкретную форму. Это и происходит в том эксперименте, что я сейчас провожу, причем машина, которую я задумал и построил, движется вне материи и пространства. Не отрываясь от Земли, она интегрируется с линией Вселенной, по которой происходит истечение времени, что есть не что иное, как направление движения материи в пространстве.
Итак, я собираюсь сделать бросок навстречу времени, остановив машину в двенадцатитысячном году, то есть перенестись примерно на десять тысяч лет вперед.
Хотелось бы добавить еще вот что: я собрал вас здесь сегодня утром для того, чтобы вы имели возможность объявить всему миру о том, что мы отправляемся в полет по времени в будущее. С той секунды, как мы войдем в темподжет, мы покинем наш четырехмерный мир. Для вас, остающихся здесь, жизнь будет идти своим чередом. Мы же достигнем двенадцатитысячного года. Однако наше возвращение может произойти в то же самое мгновение. Ведь возвращаясь во времени, мы вольны войти в свой мир в тот же самый миг, когда мы его покинули. Следовательно, нельзя исключать, что мы вновь встретимся еще до того, как вы успеете сделать хотя бы малейший жест, поскольку для вас "еще ничего не произошло". Понимаю, что вы вправе заподозрить меня в мошенничестве, - он улыбнулся при этих словах. - Поэтому я решил назначить вам новую встречу здесь же, но послезавтра, то есть ровно через сорок восемь часов. Для этого мне понадобится всего лишь остановить темподжет в тот момент, когда я буду в контакте с отрезком времени, соответствующим девяти часам предстоящего воскресенья. Таким образом, вы будете располагать всеми возможностями для того, чтобы подготовить мир к тем заявлениям, которые я буду в состоянии сделать.
И он закончил, покачав головой:
- Разве что мы вообще не вернемся к вам в результате какого-нибудь происшествия, которое просто невозможно предусмотреть. Но нас это не волнует. Мои спутники, как и я сам, отлично понимают, что наука иногда требует жертв.
Лично меня это выступление Деламара не очень-то убедило. Но, видя, с каким энтузиазмом восприняли его Брент и Глория, я в конце концов поверил, что опыт должен был удаться.
- А что вы думаете на этот счет? - спросил я у Ришар-Бессьера.
- Право же, должен признаться, что испытываю к ученому доверие и ничуть не жалею, что принял сделанное мне любезное приглашение. К тому же это меня действительно слегка встряхнет, а то плывешь себе по течению вслед за событиями. Тем более что в данный момент в Париже меня ничто не удерживает. А пара суток - это же не человек помер.
- Прошу без намеков, пожалуйста, - рассердился я.
К счастью, к нам подошла Глория, это отвлекло меня и помешало черным мыслям захлестнуть мой разум. А затем, лучась улыбкой, припорхнула и Маргарет.
Разумеется, она абсолютно ничего не поняла в объяснениях Деламара, что, однако, не помешало ей заявить отцу Салливану:
- Что значит все же гений, а! И в то же время посмотришь на него никогда не скажешь, что его котелок так варит.
Между тем время для дискуссий закончилось. Настал момент отлета, и нам ничего другого не оставалось, как направиться к темподжету. Все мои спутники - я имею в виду тех, кто отправлялся в неведомое впервые несколько побледнели, даже Маргарет помалкивала, что само по себе было событием экстраординарным.
Люк тщательно задраили. Сквозь иллюминаторы был хорошо виден окружавший нас пейзаж, и мы жадно впитывали напоследок каждую его деталь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18