Пальцы нащупали холодный пластик браслета-терминала.
Темная фигура с пистолетом обернулась, вскинула оружие и прицелилась. Взломщик взглянул прямо в черный зрачок дульного среза и криво улыбнулся.
– Даю слово, – прошептал он, прикладывая палец к браслету.
Он еще успел увидеть, как первая часть сообщения упорхнула к клиенту, а потом вспышка яркого света ударила ему в глаза. Мир вспыхнул белым пламенем, горячим, словно сердце звезды. Зуб широко распахнул невидящие глаза, судорожно вздохнул и поплыл навстречу свету.
– Держать, – прошептал он уже мертвыми губами.
А потом пришла темнота.
* * *
Сектор: неизвестен.
Координаты: неизвестны.
Корабль «Эдем», порт приписки Новая Надежда.
Рубка управления, что больше напоминала огромный операционный зал, пустовала. Вдоль стен тянулись длинные пульты с ячейками кресел управления. В них должны были нести вахту пилоты, навигаторы, инженеры, военные... Но сейчас амортизационные кресла пустовали. Корабль спал.
Белые стены зала, усеянные сотнями различных экранов, были чисты – системы фильтрации корабля работали превосходно, не допуская даже малейшего намека на появление пыли. Но кое-где эмаль потускнела и потрескалась.
Кресла стояли аккуратными рядами, пласталевый пол тускло блестел, обработанный командой автоматических уборщиков. От чистого воздуха першило в горле. Стерильно до безжизненности. Здесь было холодно и пусто – как в доме, давным-давно покинутом жильцами. И все же в этих стенах еще теплилась жизнь.
Два кресла у центрального пульта управления были заняты. Они стояли под двумя огромными экранами, транслирующими изображение звездного неба. Они походили на иллюминаторы, и казалось, что два пилота ведут корабль вручную, всматриваясь в звездные просторы. На деле это была лишь трансляция с камер внешней обшивки, просто красивая картинка, приятная для глаз.
Две фигуры в одинаковых серебристых комбинезонах сидели неподвижно. Лица были скрыты забралами пилотных шлемов – на них выводится вся информация, что поступает из системы управления. Шевелились только пальцы, перебирающие клавиши пультов. Строгие и скупые движения, заученные до автоматизма. Движения автоматов, роботов, что несут свою вахту без сна и отдыха. Или движения людей, выполнявших эти операции не первый год. Но люди не могут сидеть неподвижно – рано или поздно наступает тот момент, когда плоть требует движения. Она хочет ощутить себя живой и напомнить хозяину о том, что он не автомат.
Человек, сидевший в левом кресле, не выдержал первым. Он поднял руки и стащил шлем, открыв смуглое лицо с высокими скулами. Черные как смоль волосы недавно отросли и топорщились ершиком. Человек провел ладонью по лицу, словно стирая невидимую паутину, тронул небритый подбородок. Нахмурился.
– Алекс, – позвал он.
Голос прозвучал тихо и неуверенно, как будто его обладатель разучился говорить. Собственно, так и было – в последнее время астронавты редко пользовались голосовой связью.
Пилот откашлялся, бесцеремонно сплюнул на пол.
– Алекс!
Его напарник обернулся, не снимая шлема, и пилот увидел свое отражение в зеркальном забрале.
– Хватит, – сказал он. – Надо отдохнуть. Пойдем поедим.
– Сейчас, – отозвался Алекс, возвращаясь к работе. – Мне нужно проверить стыковочные сегменты.
– Заканчивай, – буркнул пилот. – В них десятки тысяч узлов. Ты все равно не сможешь протестировать их вручную.
– Нельзя полагаться на сводные отчеты, – отозвался Алекс. – Сам знаешь – система расползается на клочки, как гнилое полотно. То одно, то другое...
– Ты все равно не сможешь проверить все.
– Наша вахта скоро кончится, – отозвался Алекс. – Послушай, Амир, мы не можем оставить ребятам непроверенные сегменты. У них не будет времени заниматься мелочами, им нужно будет готовиться к последнему прыжку.
– Кончится. – Амир презрительно глянул на пульт. – О да. Придется снова возвращаться в проклятый гроб. У меня от него мурашки по коже. Когда закрываю глаза, мне кажется – это в последний раз и больше я не проснусь. Это похоже на смерть.
– Криотехника – самая надежная схема на «Эдеме», – отозвался Алекс. – Модули заморозки работают превосходно. Ты прекрасно знаешь, в них не было еще ни одного сбоя.
– Все когда-то случается в первый раз, – буркнул Амир. – Я лучше бы просидел еще на одной вахте.
– Тебе не надоело? Для меня эта вахта никогда не кончается, сон в криокамере – это всего лишь краткое мгновение. Ты закрываешь глаза и тут же снова их открываешь. И возвращаешься в рубку.
– Мне не нравятся эти гробы, – признался Амир. – То, что они так долго работают, – просто чудо. Везение. Но нельзя бесконечно испытывать нашу удачу. Рано или поздно она кончится.
– Без этих гробов ты бы давно умер от старости, – серьезно отозвался Алекс. – Какая это смена у тебя?
– Пятая.
– Со стандартным шагом?
– Да. Я здесь с самого начала.
– Пять сотен лет, – задумчиво произнес Алекс. – Для меня это только вторая.
– У меня пять вахт по два месяца. Только представь – я уже год провел за этим пультом. Криогеновые паузы не чувствуются, для меня эти вахты слились в одну. Меня тошнит от этих бесконечных тестов и проверок. Я менял программы управления, ремонтировал системы связи и защиты, один раз пришлось тушить пожар на второй палубе, когда отказала автоматика. А потом пришлось ее чинить. Я сыт по горло этим проклятым кораблем и этим проклятым рейсом.
– И все же согласен отстоять еще одну вахту?
– Согласен, – отрезал Амир. – Лишь бы не возвращаться в ледяной гроб. Эта штука пугает меня все больше. Каждый раз, когда я поднимаюсь из нее, мне кажется, что у меня отняли часть души. Такое ощущение, что я оставляю в той ледяной темноте частицу себя. Я истончаюсь. Становлюсь менее реальным. Превращаюсь в тень.
Алекс взглянул на напарника, сжавшего кулаки, и покачал головой.
– Амир, не глупи, – мягко сказал он. – Ты просто устал. Тебе нужно отдохнуть.
– Да. – Пилот выдохнул и провел ладонью по лицу. – Устал. И никак не могу забыть наш отлет. Для меня это было словно вчера.
– Это было... страшно? – тихо спросил Алекс.
– Более чем, – сухо отозвался Амир. – А ты помнишь, как это было?
– Саму эвакуацию? Нет. Я все время был на борту «Эдема».
– А то, что было до?
– Только слухи. Когда все началось, мы болтались на орбите уже полгода. Готовили корабль к отлету. У нас не было никакой информации. Только официальные каналы видео, но там...
– Да уж, – хмыкнул Амир, – эти засранцы пытались все скрыть до последней секунды. Все отрицали. А потом стало слишком поздно.
– Ты говорил, что был пилотом шаттла. А на Земле...
– Я участвовал в эвакуации. Последний рейс, когда порт уже разваливался на части... Толпы людей – заплаканных, напуганных до смерти, визжащих от ужаса... Охрана стреляла по ним, чтобы дать мне возможность поднять шаттл. И те, кто нажимал на курок, остались внизу – никто не знал, что это будет последней рейс. Когда я поднял корабль, орбитальные платформы нанесли удар. Я летел вслепую, словно демон на огненной колеснице сквозь пылающий ад...
Амир замолчал и закрыл глаза. Алекс снова взглянул на напарника. Что за болван составлял бортовое расписание? Второму пилоту нужно лежать в крио весь рейс. У него психологическая травма, он должен сидеть в кресле у психоаналитика, а не за штурвалом галактического лайнера. Он на пределе, а его поднимали пять раз. Пять вахт!
– Что? – спросил пилот, поймав взгляд напарника. – Удивлен, что меня не списали? Конечно, они могли превратить меня в ледяную статую и сунуть в самый дальний угол трюма. Но не смогли. Слишком мало специалистов. А я – лучший. Я прошел этот ад и не сломался, как другие. Я вытащил свой шаттл из пекла и вместе с ним последнюю тысячу колонистов.
Алекс отвел взгляд и посмотрел на звездное небо, что занимало всю стену капитанского мостика. Миллиарды звезд, бесчисленное множество планет. Ну почему предки выбрали именно эту?
– Ладно, – буркнул Амир, – проехали. Я не псих, просто устал. Надо расслабиться.
– Пойдем на камбуз, – предложил Алекс. – Ты вроде хотел поесть?
– Разве это еда? Поганая синтетика. – Амир поморщился. – Меня от нее блевать тянет.
– Порошковое пюре, – вкрадчиво произнес Алекс. – Консервированные овощи. Возможно, и сухофрукты...
Амир резко повернулся к напарнику и даже привстал.
– Ты серьезно? – недоверчиво спросил он. – Настоящая еда?
– Да. – Алекс кивнул. – Конечно, не то, что было раньше, но по нынешним временам – первый сорт.
– Вот дерьмо! Где ты ее нашел?
– Нужно больше времени уделять проверке систем заморозки, – отозвался Алекс, откровенно ухмыляясь. – Я знаю, ты не любишь системы крио и не хочешь ими заниматься. Но ты забыл, что замораживают не только людей.
– Небеса сжалились надо мной, – отозвался Амир, поднимаясь из пилотного кресла. – Где это чудо?
– Кабмуз, пятый отсек, – отозвался Алекс. – Вторая холодильная камера. Нужно набрать команду для доставки продуктов из резервного фонда и ввести командный код.
– Какой? – жадно спросил Амир.
– Любой уровня офицера корабля.
Второй пилот ухмыльнулся, бросил шлем на кресло и быстро пошел к дверям рубки. Он чувствовал, как рот наполняется слюной, и сейчас был готов вскрыть любую систему, лишь бы добраться до того, что сможет хоть на пару минут прогнать изо рта мерзкий привкус ледяной крошки, от которого немеет горло.
Алекс поднялся из кресла, собираясь последовать за напарником. Но потом передумал – вернулся к пульту и переключил режим камер. Огромный экран, занимавший всю стену, моргнул, и звездное небо сменилось другой картиной: серые ряды криокамер заполонили экран. Они тянулись нескончаемыми рядами, уходили в никуда, словно полки в магазине галактических размеров. Им не было конца, камеры просто не могли охватить за один раз все пространство трюма. Простые одноразовые механизмы, их нельзя размораживать и замораживать по своему желанию, как капсулы экипажа. Серые ящики лежали друг на друге, до боли напоминая настоящие гробы, о которых так часто вспоминал Амир. Это груз. Содержимое трюма древнего корабля, что помнил времена великого переселения. Самый важный груз – около полумиллиона капсул, хранящие драгоценное содержимое – все, что осталось от колонии Новая Надежда.
Александр Моруа, первый пилот корабля «Эдем» класса колонизатор, сглотнул пересохшим горлом и отключил камеры, вернув на экран звездное небо. Он развернулся и решительным шагом направился к палубным лифтам, решая на ходу сложную дилемму: рассказать напарнику о найденной бутылке коньяка прямо сейчас или только в день прибытия? Перед глазами стоял длинный ряд одинаковых капсул, покрытых легкой изморозью. День прибытия... Когда он будет? И будет ли... До конца смены осталось несколько дней, и Амир, похоже, держится из последних сил. Еще немного, и он сорвется. Коньяк... Коньяк поможет ему. Да и ему самому тоже не помешает хороший глоток, чтобы напомнить себе – он еще жив.
Алекс прошел мимо лифтов и направился к своей каюте, где за фальшпанелью ждала своего часа крохотная бутылка натурального коньяка. Одинокая и убийственная, как последний заряд в обойме.
* * *
Сектор: Федерация, Сегмент Туман.
Координаты: Система Туман.
Колония Туман-Центр, столица Системы Туман.
Корабль «Стальной Шип», порт приписки отсутствует.
Кабак «Три Пятерки» всегда оставался самым грязным и дешевым кабаком в окрестностях космопорта Гамма колонии Туман-Центральная. Выглядел он соответствующе – как темный бетонный сарай с облезлыми стенами. Железные столы, местами поржавевшие и помятые, были вделаны прямо в голый пол. Окон в кабаке не было, их заменяли старые голоэкраны на стенах – покрытые сетью трещин, плохо настроенные, транслирующие рекламу местного производства. Под ногами посетителей мерзко хлюпает какая-то дрянь, фильтры в дверях сгнили, и с улицы просачивается мерзкий запах сероводорода. Артур знал, что такие заведения с удовольствием демонстрируют в видеосериалах о благородных пиратах – для создания атмосферы полного морального разложения главного героя. Вот только на видео чаще встречаются полуодетые распутные красотки и суровые звездные капитаны, напивающиеся в одиночку. Их прически тщательно уложены первоклассными стилистами, а потертые и заштопанные костюмы шьют на заказ лучшие портные киностудий. Артур с удовольствием побывал бы в одном из таких заведений. Но, увы, к его услугам были только «Три Пятерки», где не было ни красоток, ни бравых капитанов. Здесь обычно собиралась местная шваль, пытаясь толкнуть пару лишних доз усталым портовым рабочим. Работяги, ничуть не похожие на бравых капитанов в отставке, нагружались дешевым синтетиком до поросячьего визга и вместо славной потасовки блевали на столы, а сами валились на пол, в вонючую жижу. Где и оставались валяться либо до прихода патруля, либо до санитарного часа, когда вышибалы «Трех Пятерок» закрывали двери на вход и начинали вышвыривать наружу то, что можно было с натяжкой назвать разумной органикой. Единственное, что роднило эту помойку с киношными кабаками, было то, что здесь никто не задавал лишних вопросов. Никому и никогда. И только поэтому Артур Корн, старпом «Стального Шипа», приходил сюда, когда «Стальной Шип» садился в космопорте Гамма.
Он прятался в самом темном углу, заказывал бутылку дорогого пойла и медленно ее опустошал, пытаясь убить те шесть часов увольнения, что полагались ему как старшему офицеру. Он не любил это время. Все дела сделаны, товар сбыт, деньги за него получены, и больше нечем себя занять. Команда получает выплаты и увольнение на шесть часов. Потом сбор на корабле, работы на борту, совет и следующее увольнение, если не подвернулось подходящего дела.
Не все уходили в порт. Магда, например, всегда оставалась – бухгалтерия для нее была дороже любых удовольствий в порту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10