Она будет приезжать немного раньше по субботам, на четверть часа. Так что, мама, будешь меньше волноваться.
- А я уже меньше волнуюсь, - спокойно ответила мама. И кивнула в мою сторону. Дочь замолчала неожиданно, а потом произнесла отрывисто:
- Он меня будет, как и раньше, до вокзала провожать.
- Хорошо. У вас машина?
- Да, - ответила за меня она. - Новая "Волга".
Мама не сводила с меня взгляда.
- Вы простите, что я вот так интересуюсь, расспрашиваю вас, но вы, должно быть, неплохо получаете, раз машина...
- Вполне, - снова она. - Жаль, что по нашему бездорожью на "Волге" сюда тяжеловато добраться. Только на внедорожнике.
- Да. Это у нас в поселке асфальт, а до поселка... конечно....
Я поежился под пристальным взглядом. Переменил позу и невольно расплескал чай. Она быстро поднялась, вышла в кухню за тряпкой. Вернулась, ловкими движениями рук стала собирать пятно со скатерти.
- Ты маме понравился, я вижу, - шепнула она. - Не обижайся, что она так выспрашивает, это у нее любимое занятие. Она переживает за меня, ей хочется знать, с кем я...
- А от вокзала вы далеко живете?
- Полчаса на машине, - ответить мне снова не пришлось. - Если на дороге нет пробок.
- Так поздно они вряд ли бывают.
- Уже не бывает, - она откашлялась, голос сел. - Конечно. Мы быстро доезжаем.
- А тихо у вас?
- Под окном небольшая улочка. Но сами окна с тройным стеклопакетом, звуконепроницаемые. Мама, я же говорила тебе про евроремонт, ты помнишь.
- Я о другом. Я в смысле хулиганья какого.
- Нет, - она повысила голос, почти кричала. - Никого нет. Все спокойно.
И разом наступила тишина. Где-то зазвонили часы, отбивая половину двенадцатого.
- Уже поздно, - я поднялся. - Мне, наверное, пора.
- Вы все же не останетесь...
- Нет, к моему великому сожалению, не смогу. Мне надо ехать....
- Домой?
- Обратно в город, - снова ответила она.
- Почти как дежурство, - объяснил я.
- А разве этого... мобильного телефона у вас нет?
Пауза. Она почему-то молчала.
- Есть... - медленно произнес я, - конечно, есть. Но отсюда быстро не доберешься до работы. А порой в этом есть крайняя необходимость.
Мама кивнула устало.
- Да. Я понимаю. Работа это всегда необходимость что-то отдавать, ничего не получая взамен. И деньги редко когда становятся эквивалентом потраченных усилий. Очень редко, - мама смотрела на дочь, поднявшуюся вместе со мной. - Ты проводишь нашего гостя, доча?
- Да, мама. До калитки.
- Возьми фонарик, темно. А вы, - она повернулась ко мне. Скрипнули колесики. - Вы будьте, пожалуйста, осторожнее. А то мало ли что.
- Мама.
- Нет, я так говорю, - мама подвинула ко мне свою коляску. Быстрым движением взяла мою руку в свою, сжала ее и заговорила шепотом: - Берегите себя. Обязательно. Ради нее. И постарайтесь... попробуйте заглядывать к нам почаще.
Рука моя оказалась свободной.
- Я постараюсь. Обязательно постараюсь.
- Ради нее.
- Да. Ради нее, - и, не выдержав, я отвел взгляд.
Попрощавшись, мы вышли на крыльцо. Она снова взяла меня под руку. Через дверное окно мама смотрела, как мы спускаемся по ступенькам.
- Все было хорошо, - сказала она, когда сад кончился, и калитка, заскрипев, отворилась. - Спасибо тебе огромное. Теперь мама не будет так волноваться, когда я снова поеду к нему.
- Мне кажется, она узнала мой голос.
- Спустя шесть лет? Нет, - она старательно покачала головой. - Нет, исключено. Да она раньше и не видела тебя.
- Я не слишком удачно сыграл свою роль.
- Ты был на месте. Не переживай. Все прошло, как и должно было быть, эта последняя фраза смутила меня.
- И все же, мне кажется, она узнала...
- Забудь, - коротко приказала она. - Я уверена.
И добавила, помолчав:
- Тем более что он все равно никогда не приедет сюда.... Не выберется.
- А у него действительно "Волга"?
- Да. Почему ты спрашиваешь?
Я пожал плечами.
Эта пауза оказалась последней. После нее мы простились. Уходя, я отчего-то замешкался у калитки, а она быстро пересекла сад и взбежала на крыльцо.
- Я проводила его, мама, - донесся до меня ее голос. - Подожди, дай я сама.
- Не надо доча. Все в порядке, я уже дотянулась.
Еще несколько минут я стоял у калитки, но более не услышал их голосов. Лишь звуки шагов, звон убираемой посуды и шорох с поскрипыванием колесиков кресла-каталки. Они молчали, мать и дочь, ничего не говорили друг другу. Точно боялись спугнуть неосторожным словом - ту иллюзию, что в этот промозглый октябрьский вечер каждая из них построила ради другой.
14-18.5.02

1 2