Белгородский Юрий
Столь долгое возвращение
Юрий Белгородский
СТОЛЬ ДОЛГОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ
Перед глазами у Шарова плавали красные круги, на лбу вздулись жилы и пульсировали в такт часто бьющемуся сердцу. Не хватало кислорода и возможности сделать вдох не было. Он все давил и давил, упираясь ногами в края покореженной обшивки и разноцветное сплетение оборванных проводов.
Сколько он сможет выдержать без дыхания? На море под водой он мог пробыть три-четыре минуты. Но разве можно было сравнить свободное парение над цветным калейдоскопом дна и теперешнюю ситуацию?
Шаров на ощупь нашел на поясе скафандра рычажок регулятора и увеличил приток воздуха, чтобы хоть немного охладить разгоряченное лицо.
От напряжения ломило в висках, до бесчувствия онемела поясница, но он не ослаблял нажим. К несчастью, у него не было никакого приспособления или домкрата и в его качестве он мог использовать только свое собственное тело.
Показалось, что многотонная махина чуть сдвинулась с места.
"Может быть, мои суставы сдают?" - с какой-то веселой обреченностью подумал Шаров.
Но нет, и на самом деле ноги его начали распрямляться.
"Ну, еще немного, еще!" - заклинал Шаров. Он собрался, готовясь к последнему, возможно, решающему толчку.
Стиснув зубы и от натуги почти перестав воспринимать окружающее, он вложил в это усилие всю свою злость на несправедливую судьбу, допустившую аварию их космического корабля, и на то, что он остался в живых один, и на бессмысленную, с его точки зрения, работу, которой он сейчас занимался. Ведь, если трезво подумать, никаких шансов у него не осталось.
И вот уже края щели, в которой он скорчился, как эмбрион в чреве матери, начали расходиться. Ноги Шарова постепенно распрямлялись, но, казалось, прошла вечность, пока он почувствовал, что спина отделяется от металла корпуса.
Он перевернулся, теперь уже упираясь только руками и ногами в края щели.
"Только бы не зацепились кабели!" - мелькнула паническая мысль.
И вот его ноги повисли в пустоте. Часть корабля, где находилась кабина, медленно отходила от остальной покореженной массы корпуса.
Совершенно обессиленный, повиснув на каком-то выступающем погнутом кронштейне, он смотрел, как в его поле зрения появляются звезды, ранее закрытые телом корабля. Оно медленно, почти неразличимо глазом, отплывало от него. Теперь уже работали силы инерции.
"Никогда бы не поверил, что можно сдвинуть с места такую громаду", думал Шаров.
Но это была только часть той работы, которую он наметил.
Силы постепенно возвращались, а в памяти Шарова всплывали события последних часов.
Еще один член экипажа, Володя Чернов, второй пилот, коллега по экспедиции и друг, находился в анабиозной камере, когда произошла авария.
"По крайней мере, он легко умер, - невесело подумал Шаров. - Меня же ждет долгая и бессмысленная смерть. Помощи ждать неоткуда".
Их полет подходил к концу. Всё, что было запланировано, они выполнили и возвращались к Солнечной системе.
"Володя все шутил, что такая удачливость не приведет к добру, вспомнил Шаров. - Вот и напророчил...".
Автоматика противометеорной защиты отказала во время вахты Чернова. Отремонтировать ее не удалось, перешли на ручное управление. Правда, на время сна защиту приходилось отключать.
Шарову вспомнилось, как Володя во время пересмены, показывая на обзорный экран, сказал:
- Ничего, доберемся и так. До Солнышка рукой подать.
Катастрофа произошла, когда Шаров спал. Мощный удар потряс корабль, и, если бы не ремни, которыми он был пристегнут к креслу, его ударило бы о стенку кабины.
Услышав шипение-признак выходящего из герметичной кабины воздуха, - он рывком выдернул из шкафа свой скафандр и оттренированными движениями надел его.
Первая мысль была о Володе. Анабиозные камеры находились в соседнем с рубкой управления отсеке, но дверь в него заклинило и Шаров немало потрудился, прежде чем открыл ее.
Света в отсеке не было и ему сразу же бросилось в глаза, что не горят лампочки пульта анабиозной камеры, где находился Володя.
"Обрыв кабеля питания, - обреченно подумал Шаров. - Это конец. Сейчас в отсеке вакуум".
Он перевел взгляд к противоположному борту: зеленым и синим светилась сигнализация его собственной камеры.
"Закон всемирной подлости!" - со злостью подумал Шаров.
Дверь в следующий отсек удалось открыть быстро, но он сразу же отпрянул назад. Прямо в лицо ему немигающе светили звезды.
"Пробоина!" - подумал он и включил фонарь.
Перед ним на фоне черного космоса с вбитыми в него серебряными точками предстала путаница порванных проводов и труб, острые края разорванной обшивки.
Истинные размеры повреждений удалось определить лишь снаружи. Проверив системы корабля и убедившись, что почти все они не работают, Шаров вышел в открытый космос.
Корабль оказался перебитым пополам. Передняя часть вместе с кабиной управления развернулась почти на девяносто градусов и образовала с основным корпусом огромную неуклюжую букву Г.
Виновника аварии Шаров обнаружил, перебравшись на противоположную сторону. Перекрывая звезды, невдалеке висела темная масса.
"Астероид?" - подумал Шаров, всматриваясь в неразличимую поверхность космического тела, хотя он знал, что до пояса астероидов было немало миллионов километров.
Покончив с осмотром, Шаров снова забрался в кабину. Она вращалась вместе с кораблем и сейчас в иллюминатор был виден огромный кусок породы, путешествующий сквозь космос.
Вот тогда-то у Шарова возникла мысль пристыковать корабль к этому космическому скитальцу. Он понимал безысходность своего положения и бессмысленность этой затеи, но победила извечная тоска землянина по ощутимой тверди под ногами, а этот обломок материи казался теперь ему необитаемым островом в огромном океане космоса. И не исключена возможность, что на него когда-нибудь наткнуться люди.
Окончательно решение сформировалось, когда он перевел взгляд на приборы. Почти все они не работали, лишь под стеклом указателя курса светился синий огонек аварийного освещения.
Мозг Шарова автоматически отметил, что курс остался прежним - в сторону Солнечной системы. Стало быть и его нынешний мрачный спутник там, за иллюминатором, тоже движется в ту сторону.
"Значит, удар был по касательной. А что было бы, если бы корабль и астероид встретились под другим углом? - невесело подумал Шаров.
"Подведем итоги, - размышлял он. - Корабль разбит, Володя погиб, кислорода хватит всего на несколько суток. Правда, можно задействовать аварийный регенератор воздуха, а атомные аккумуляторы почти вечны. Несложно восстановить герметичность кабины. Но стоит ли продлять агонию?"
Он протянул руку и открыл дверцу аптечки, перебрал упаковки лекарств. Взгляд задержался на крышке отделения с надписью "Яды". Потом он повернул ключ, решительно выдернул его из дверцы и выбросил во все еще открытый выходной люк. Маленькая искорка сверкнула и пропала в темноте космоса.
Следующие несколько часов ушли на тяжелую работу.
Он заметил, что расстояние до звездного обломка увеличивается, поэтому, чтобы корабль и астероид постепенно не разошлись в пространстве, необходимо было спешить со швартовкой.
Масса всего корабля была слишком велика для слабых человеческих сил и, разыскав в аварийном комплекте аппарат плазменной сварки, Шаров принялся за дело. Используя аппарат как резак, он кромсал погнутые листы обшивки, отсекал пучки кабелей.
Когда он, наконец, выключил резак, оказалось, что прошло несколько часов.
Тогда он забрался в щель между кораблем и кабиной и только силой своих мускулов попытался оттолкнуть многотонную кабину от корабля. И это ему удалось!
...С полчаса он приходил в себя, но красный туман перед глазами полностью не исчез, наверное, лопнули кровеносные сосуды в сетчатке глаз.
С герметизацией кабины он справился быстрее - пришлось только заменить вакуумные прокладки.
Лишь после этого Шаров позволил себе отдохнуть и подкрепиться едой из аварийного запаса.
Глаза закрывались сами собой, но о сне и думать не приходилось. Было видно невооруженным глазом, что расстояние между кабиной и астероидом увеличивается.
К следующему этапу своей программы Шаров уже был готов. Снаружи к кабине были подвязаны несколько обрезков балок и вынутая из грузового отсека большая бухта кабеля, служившего им раньше для работ в открытом космосе.
К поясу Шаров прикрепил моток тонкой пластиковой лески, проверил, свободно ли она сматывается, привязал ее к одному из концов кабеля и принял стартовое положение.
Наступил еще один момент, когда приходилось надеяться только на свои собственные силы, потому что контейнер с лучеметами, находившийся в поврежденном отсеке, бесследно исчез.
Шаров низко присел, получше укрепил ноги на обшивке кабины и резко оттолкнулся, вытянув руки, как при прыжке с вышки.
Сопротивление его движению могла оказывать только сматывающаяся леска, и, если бы она запуталась, пришлось бы начинать все сначала, поэтому Шаров одной рукой виток за витком сбрасывал ее.
Когда до тёмной бесформенной глыбы осталось всего несколько метров, он снова выставил вперед руки и смягчил толчок. В луче его нашлемного фонаря мелькнули булыжники, вмороженные в темную, непрозрачную массу льда.
Зацепившись ногами за выступающий конец одного из этих камней, Шаров начал тянуть леску.
Вот таким же образом вытаскивали буксирный трос в любимых Шаровым в юности морских романах: сначала с корабля на корабль перебрасывалась тонкая бечева и затем уже с ее помощью вытягивали основной канат.
Закрепив кабель за камень. Шаров отправился назад к кабине. Изредка перехватываясь руками, он скользил вдоль кабеля и обдумывал пришедшую в голову мысль.
Лед и камень! Классический состав ядра кометы - вмороженные в лед обломки горной породы. Это давало пищу для размышлений.
На обратном пути грузом был" вязанка обрезков балок и плазменный резак.
Доставив их на астероид, Шаров принялся за работу. Поскольку основная масса астероида состояла изо льда, выполнение ее существенно облегчалось.
Резаком он вытаивал во льду яму, вставлял туда балку, вода мгновенно схватывалась, и, пожалуйста, готов причальный крюк.
Он чувствовал себя бесконечно усталым, когда добрался до кабины, и, проверив давление в ней, освободился от скафандра.
Сон его, несмотря на пережитое, был глубок и долог.
Пробудившись, он не стал терять ни минуты, наскоро позавтракал и, заправив кислородом баллоны скафандра, отправился к астероиду.
Предстояло еще раз применить физическую силу.
Он привязался к одной из балок, покрепче ухватился за кабель и стал тянуть. Вскоре снова перед глазами поплыли круги, он чувствовал, как из-под ногтей выступает кровь. От напряжения его стала бить дрожь...
Шаров попробовал взглянуть на себя со стороны. Кто бы мог подумать, что в космосе придётся выполнять такую работу.
Впрочем, ему приходилось читать, как в первые десятилетия космической эры космонавты руками пытались остановить вращение спутника, а одному из них однажды пришлось пинать не желавшую раскрыться конструкцию.
Наконец, кабель в его руках немного прослаб, значит, кабина стронулась с места. Он потянул еще немного и отпустил кабель - нельзя придавать кабине слишком большое ускорение, последствия столкновения ее с астероидом могли быть довольно неприятными.
Пока кабина медленно приближалась, можно было отдохнуть и обдумать мелькнувшую вчера мысль.
За то, что этот астероид является кометой, говорит и его движение в сторону Солнечной системы.
В памяти Шарова всплыли кадры старой хроники, рассказывавшие о совместных советско-американских исследованиях такой вот гостьи из космоса. В силу слабого еще развития техники к комете были посланы беспилотные корабли, чтобы провести наблюдения с достаточно близкого расстояния. В следующий визит на ее поверхность наверняка ступит нога человека.
Шаров вспомнил и период обращения той кометы - семьдесят шесть лет. Все верно: прошло уже более сорока лет и вот она по своей сильно вытянутой орбите возвращается к Солнцу.
"Но это может быть и не она, - подумал Шаров. - Есть много комет с другими, более длительными периодами обращения".
По крайней мере, шансы Шарова возрастали. Он лихорадочно прикинул в уме ресурсы систем кабины. Выходило, что к тому времени, когда комету начнут обследовать, он может еще оставаться а живых.
Прошло несколько часов, пока кабина соприкоснулась с ядром кометы.
За это время Шаров несколько раз отправляло, к кабине и подправлял ее медленный полет, чтобы удар не пришелся по отсеку с анабиозными камерами, где ему, возможно, придется квартировать еще несколько десятилетий.
"Скорей всего, эта комета станет для меня могилой", - подумал Шаров. Слишком невероятными казались его предположения.
В момент соприкосновения он был наготове. Как только кабина коснулась кометы, он тут же накинул на ближайшую из балок петлю из кабеля и затянул ее. Так же он закрепил кабину еще в нескольких местах
Еще через несколько часов была подготовлена и анабиозная камера. Он проверил электропитание, автоматику, действие системы жизнеобеспечения и решил, не откладывая, погрузиться в долгий сон.
Ему не хотелось зря расходовать запасы кислорода и рисковать мощностями регенерационной системы. Ведь в состоянии бодрствования его тело потребляет намного больше кислорода, чем в состоянии анабиотического сна, и лишние часы, проведенные в кабине, могут обернуться потерей месяцев жизни в анабиозе.
Укладываясь поудобнее в ложементе, Шаров понял, как он смертельно устал.
"Я совсем неплохо поработал, - с удовлетворением подумал он, - теперь можно и отдохнуть".
Он с удивлением отметил, что без страха думает об отдыхе, который может стать для него вечным.
Он глубоко вздохнул, потянул на себя защитный кожух и, уже засыпая, услышал, как щелкнул включатель автоматики.
...И Шатров отправился в долгий, неведомый путь.
1 2