Более того, в ахпириновые таблетки можно, кроме ахов, ввести такие ингредиенты, которые, воздействуя на психику, заставляли бы проглотившего пилюлю испытывать именно те чувства, какие он испытал бы, посмотрев тот или иной фильм, прослушав то или иное музыкальное произведение и т. д. В таком случае, каждый вид ахпириновых таблеток мог бы называться так же, как то произведение, которое они заменяют. Например, приключенческая таблетка "Торзон" или комедийная - "Спокойной ночи". Ахпириновые таблетки могут содержать больше и меньше ахов, могут быть мажорными и минорными, с примесью легкой грусти или, наоборот, с привкусом бодрости. Вот какую идею вынашивал фармацевт Бидл Баридл. Он понятия не имел, каким образом можно получить ахи в лаборатории. Он только знал, что на ахпирине можно неплохо заработать. И, повторяю, несмотря на все трудности, ахпирин, к сожалению, был сделан и получил самое широкое распространение. Особых успехов сигмиане добились в изготовлении музыкальных таблеток. Вслед за примитивными таблетками, вызывавшими только одно - веселое или грустное - настроение, появились сложные комплексные пилюли. Небольшие драже ахпирина состояли из нескольких различных эмоциональных слоев. Одни слои таяли, впитывались и, следовательно, оказывали определенное воздействие быстрей, другие - медленней. А это дало возможность составлять даже четырехчастные таблетки-симфонии. Первый слой (аллегро) по мере таяния вызывал ощущение легкости, приподнятости. Второй слой (анданте) навевал неторопливые лирические раздумья. Третий (виваче) снова возвращал оживленное настроение, и, наконец, четвертый заставлял проглотившего испытывать бурную радость и веру в победу добра, что соответствовало оптимистическому финалу таблетки-симфонии. Стало обычным творческое содружество композиторов с составителями таблеток. И все чаще одновременно с новыми музыкальными произведениями в продажу поступали одноименные пилюли-заменители. А в дальнейшем сами композиторы научились составлять рецепты музыкальных таблеток и стали свои произведения создавать сразу в виде пилюль, минуя ненужный теперь процесс написания самой музыки. И нередко можно было увидеть в парке, как молодые влюбленные, выбрав аллею потемней и проглотив по какому-нибудь концерту для фортепиано с оркестром, усаживались рядышком и, взявшись за руки, с восторгом переваривали вдохновенную музыку. Ахпирином пользовались все. Нашлись любители принимать музыкальные таблетки одновременно с живописными и литературными. Нашлись и шарлатаны медики, рекомендовавшие принимать ахпирин перед едой, поскольку это способствует пищеварению, а также избавляет от радикулита. Нашелся и выдающийся ученый, который открыл, что, если коровам регулярно подмешивать в корм музыкальные таблетки, коровы начинают давать вдвое больше молока. Когда же новый метод себя не оправдал, ученый заявил, что идея у него правильная, а в неудаче виноват не он, а композиторы, которые пишут не ту музыку, которая полезна для коров. Но следует подчеркнуть, что изложенные здесь события произошли не в течение десяти-пятнадцати лет. Нет, от изобретения ахометра до появления ахпирина на Сигме 3 сменилось два поколения. А потом сменилось еще три поколения. И жители этой планеты уже с трудом представляли себе, что когда-то существовали не музыкальные драже, а музыка, и не литературный ахпирин, а литература. Сигмиане почти перестали разговаривать и обмениваться мыслями, потому что рты их постоянно были заняты таблетками, да и обмениваться, в сущности, было нечем. Доминирующую роль играл теперь желудок, где переваривались ахпириновые пилюли. Далее, судя по всему, должно было произойти полное вырождение некогда разумных существ. Но этого не случилось по одной простой причине, которую следовало бы предвидеть заранее. Деградировавших сигмиан спасла от необратимого вырождения сама деградация. И это не парадокс! Ведь только благодаря деградации они утратили секрет производства ахпирина. Но, правда, вместе с этим вообще забыли все, что знали и умели. Избавившись от ахпирина, одичавшие сигмиане стали через несколько столетий постепенно приходить в себя. Прошли века... И вот уже какой-то пещерный житель нацарапал камнем на закопченной стенке нечто похожее на охотника. И соседи по пещере восхищенно воскликнули "Ах!". А в другой пещере другой дикарь совершенно непонятным образом сам выдумал легенду о богатыре по имени Йй. И, прослушав ее, первые слушатели потрясение воскликнули "Ах!" и попросили исполнить легенду на "бис". А затем сигмиане научились делать оружие из бронзы. И почему-то им нравилось, если оно бывало украшено какими-нибудь завитушками. Бесполезными завитушками, от которых щит не становился прочней, а меч острее. Да, жители Сигмы 3 медленно, но верно двигались по узкой тропинке прогресса... А тропинка становилась все шире, шире, превращаясь в широкую, уходящую вдаль дорогу... И когда-нибудь они снова научатся всему, что умели прежде. И откроют, что давным-давно на Сигме 3 существовала высокая цивилизация. И станут их ученые гадать, почему эта цивилизация исчезла, и выдвигать самые смелые и невероятные гипотезы. Одни будут говорить, что цивилизация погибла из-за космической катастрофы. Другие - что ее смыл всемирный потоп или стерли с лица планеты ледники. И никто не подумает, что эту цивилизацию, могучую и всесильную, погубили какие-то ахи. Я копаюсь в исторических документах и думаю: открыть мне этак лет через тысячу сигмианам всю правду или не стоит? Нет, пожалуй, стоит. Ведь все; может повториться снова. И нельзя быть уверенным, что деградация опять спасет их.
ДЕШЕВАЯ РАСПРОДАЖА
С некоторых пор я полюбил это небольшое кафе. Может быть, потому, что музыкальный автомат грохотал здесь не так оглушительно, как везде. А может быть, мне просто не хотелось даже случайно встретиться с кем-нибудь из моих бывших приятелей. Да, здесь я мог не опасаться: в такие места мои прежние друзья никогда не заглядывали. Я приходил сюда каждый вечер и садился за угловой столик, откуда, слава богу, не виден был экран телевизора. Неторопливо потягивая виски, я думал о том, что денег у меня все меньше и пора бы что-нибудь предпринять. Я приходил сюда в мрачном настроении, не видя никакой возможности поправить свои дела. А уходил уверенный в себе, как бывало в самые лучшие времена, и окрыленный волнующим предчувствием того, что меня вот-вот осенит какая-то невероятная, спасительная идея. Переход из одного состояния в другое происходил не сразу и, поддаваясь регулировке, мог быть замедлен и ускорен по моему желанию. Да, я научился здорово управлять этим процессом с помощью виски. Черт возьми, как я люблю это божественное состояние вдохновенного подъема! Жаль только, что его нельзя зафиксировать и приходится создавать каждый вечер заново. Иногда, чтобы отвлечься от проклятых мыслей, я принимался разглядывать посетителей. Они приходили, быстро пропускали рюмку-другую и исчезали. Веселые или грустные... Удрученные или беззаботные... Я им всем завидовал, потому что они куда-то спешили, а мне, к сожалению, незачем было торопиться... Но были здесь и такие, как я, никуда не спешащие завсегдатаи. Я давно обратил внимание на одного опрятно одетого пожилого человека. Я приметил его, потому что он всегда был один. Он не читал газет, не интересовался телевизором и вообще никак не реагировал на то, что происходило вокруг него. Полузакрыв глаза, он о чем-то думал. И видимо, мысли его были не такие мрачные, как мои, потому что время от времени он улыбался так радостно, словно вспоминал что-то веселое и приятное. А иногда улыбка его становилась растерянной, и он так сокрушенно покачивал головой, будто жалел о каком-то своем поступке. Однажды мы с ним столкнулись в дверях. Он рассеянно взглянул на меня, извинился. Потом посмотрел внимательней, с каким-то удивлением. И с тех пор я нередко ловил на себе его взгляд и, даже отвернувшись, спиной чувствовал, что за мной наблюдают. Меня это раздражало. Я подумывал, не поискать ли другое кафе. А потом разозлился. Со мной это бывает. - Послушайте, - сказал я, неожиданно для себя самого подойдя к его столику, - я все время чувствую, что вы рассматриваете меня, и мне это не нравится! Вежливый господин покраснел и рассыпался в извинениях. Он извинялся минут пятнадцать. А затем стал уговаривать меня пересесть к нему или же, наоборот, разрешить ему перейти за мой столик, где он мне все объяснит. Я ответил, что согласен на любой вариант, если разговор будет недолгим. Тогда он начал благодарить меня и благодарил бы еще полчаса, если бы я не прервал его, попросив перейти к делу. - Я еще раз прошу прощения за то, что досаждал вам, - сказал он. - Но у меня такое чувство, будто я вас знаю, причем знаю хорошо. А в то же время мне незнакомо ваше лицо, хотя иногда мне начинает казаться, что мы уже когда-то встречались. Может быть, вы киноактер? Может быть, я вас видел в гриме и поэтому не могу сразу узнать? - Нет, я не киноактер. Но у меня отличная зрительная память, - сказал я. Поверьте, мы никогда не встречались. - Странно. Вы говорите, что мы не встречались. Но даже то, как вы произнесли эти слова, мне тоже знакомо. Разве это не удивительно? Я пожал плечами. - Может быть, просто совпадение... - Извините, но это не так. И пока я не пойму, почему мне кажется, будто я вас знаю, я не смогу успокоиться. - Ну хорошо. Я живу в этом городе много лет. Вы в конце концов могли меня где-то видеть. - Да нет же! Поймите, у меня такое чувство, будто я знал вас хорошо, - он подчеркнул последнее слово, - Может быть, у нас было деловое знакомство? - Вряд ли, - усмехнулся я. - А чем вы занимаетесь? - О, чем я только не занимался! - с гордостью ответил он. - Но если вы не против, мы могли бы познакомиться. Меня зовут Рейдж Овер. - Очень приятно. Джеймс Нободи, - назвал я первое попавшееся имя. - Рад познакомиться, мистер Нободи. Нободи? Ваше имя мне незнакомо. Откуда же я вас знаю? - Он помолчал. - Если вы не возражаете, я хотел бы спросить: а чем вы занимаетесь? - Я астронавт, - быстро придумал я. - О! Но, поверите ли, я ни разу никуда не улетал с Земли. Так что на вашем корабле мы никак не могли встретиться. И давно вы летаете? - Всю жизнь. - Теперь все рвутся в космос. А зачем? Я уверен, что если как следует пораскинуть мозгами, то и на Земле можно кое-что сделать. Нужно только небольшое везение и деньги. - Довольно жесткие условия! - заметил я. - Не спорю. Но деньги у меня для начала были, много денег. Я получил их от своего отца. А он их заработал, изобретя одну забавную штучку. Аккумулятор настроения. - Аккумулятор настроения? - удивленно переспросил я. - Да, да. - Рейдж Овер, конечно, не понял причины моего удивления и подумал, что я просто никогда не слыхал о таких аккумуляторах. - Теперь, видите ли, ими не пользуются, - стал объяснять он, - а когда-то на них был большой спрос. Этот по современным понятиям громоздкий аппарат был величиною с авторучку и легко помещался в боковом кармане пиджака или в дамской сумочке. Если вы почему-либо бывали взвинчены, чересчур возбуждены или взбешены - одним словом, выходили из себя, - излишки психической энергии шли на подзарядку аккумулятора, и вы успокаивались. То же самое происходило, если вас переполняла радость, - аккумулятор забирал все излишки. Но зато когда вы падали духом и у вас понижался тонус, аккумулятор возвращал вам накопленную им энергию, и вы снова чувствовали себя бодрым и полным сил. - Страшно интересно, - сказал я, зная, что теперь во что бы то ни стало дослушаю до конца рассказ моего нового знакомого. - А что же произошло с этими аккумуляторами потом? - Да ничего. Отец заработал кучу денег. А затем появились стабилизаторы эмоций, и аккумуляторы настроения вышли из моды. Вскоре отец умер, и я стал думать, что мне делать. Я мог вложить деньги в какое-нибудь верное дело. Но это меня не интересовало. Видите ли, я по натуре предприниматель-первооткрыватель. Всю жизнь я занимался тем, что открывал новые сферы для предпринимательства. А потом появлялись более удачливые конкуренты, вытесняли меня, и я вынужден был опять искать и открывать... Я не жалуюсь. Но должен честно признаться, что умение открывать новые сферы во мне гораздо сильней умения извлекать из этого прибыль. Итак, я знал, что в наш век, когда предпринимательство проникло повсюду, осталась еще одна область, где есть шанс развернуться. Эта область человеческий мозг. Вы, вероятно, слыхали, что, воздействуя на известные участки мозга, можно вызывать у человека определенные положительные эмоции: удовлетворение, радость, спокойствие, приятные вкусовые и обонятельные ощущения и так далее. И вот я создал фирму "Дженерал эмошн". По желанию заказчика мы могли вызвать у него любое приятное чувство. Мало этого. Наша фирма сама выдумывала для клиентов редчайшие, утонченнейшие, изысканнейшие ощущения. Наши клиенты могли испытать то, чего не испытывал ни один человек. И хотя это стоило дорого, очень дорого, от посетителей не было отбоя. Я уже собирался открыть филиалы фирмы в других городах и странах... И вдруг появились конкуренты... Видимо, они лучше меня разбирались в психологии. И они додумались до того, что мне, к сожалению, не могло прийти в голову. Как я уже сказал, в моей фирме клиенты могли испытывать только положительные эмоции. Конкуренты же, воздействуя на другие участки мозга, заставляли своих клиентов испытывать эмоции отрицательные: тоску, страх, ужас... Затем эти эмоции снимались, и подвергавшиеся испытаниям люди сразу чувствовали огромное облегчение и радость жизни. Вот это облегчение и было той положительной эмоцией, за которую посетители охотно платили деньги. Это может показаться странным. Но не забывайте, что мы имели дело с такими людьми, которые ищут острых ощущений. Наши клиенты все перепробовали - от вина до наркотиков, - и все им наскучило. Вот у вас не болят зубы... Вы счастливы от этого? Нет. Но вы испытаете блаженство, когда больной зуб перестанет болеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21