Ярослав Коваль
Гибельный дар

Глава 1

Алгебра была одним из самых любимых школьных предметов Ильи – это помимо физики, истории и литературы. Не только потому, что ему хорошо давались эти дисциплины, но и благодаря усилиям преподавателей. Да, с учителями алгебры и физики ученикам этой школы повезло – объясняют образно, доходчиво, увлеченно. И не свирепствуют по пустякам.
Он вытащил дневник, просмотрел расписание, расставил галочки – английский, биология, сдвоенный русский, алгебра уже отсижены, остались «основы обеспечения безопасности жизнедеятельности». Дурацкий предмет. Бабулька предпенсионного возраста, читающая его, мало что понимает в жизни, ее кредо: «будь осторожен». Конечно, осторожным быть стоит, но не до такой же степени! Старушка шарахается от каждого столба, взгляд незнакомого мужчины, мимоходом брошенный на нее на улице, способен довести ее до предынфарктного состояния. Она даже на вопросы: «Не подскажете, как пройти до ближайшего магазина?» не отвечает, делает вид, что тугоуха, и вообще, что никто ее ни о чем не спрашивает.
Справиться с восьмиклассниками, заставить их слушать и выполнять задания такой учитель, конечно, не в состоянии. Да она и не пытается, одно только и требует – тишину. На ее уроках каждый занимается чем хочет, не обращая внимания на разглагольствования о бдительности, потому что и так знает, что писать в будущих проверочных работах: «Будь осторожен, никуда не суйся, ничего не предпринимай, будь растением».
Илья удачно пристроился на одной из задних парт, подальше от глаз, и, выстроив небольшую баррикаду из книг и тетрадей, собрался делать домашнее задание по алгебре, пока в голове ясны все объяснения преподавателя и примеры, разобранные на уроке. Приготовил черновик, ручку, но, покосившись в окно, замер, размышляя совсем не об алгебре, и, естественно, не об обеспечении безопасности жизнедеятельности. А о своей семье.
С родителями у него все было прекрасно. Отчим, хоть и очень занятой человек, иногда выкраивал время для общения с пасынком, он был весьма сдержанный человек, но к Илье относился не хуже, чем мог бы обходиться с родным отпрыском. Ну, может, чуть менее сердечен, чем следовало бы. Зато справедлив, а это ведь очень важно. Мать, тоже вынужденная много работать, старалась быть внимательной к единственному ребенку. Сын, хоть и не слишком проницательный, все-таки чувствовал ее страх за него: ну, что мальчишка, лишенный пристального внимания родителей, пойдет по дурной дорожке. Она противодействовала этому самым разумным способом – старалась не ругаться лишний раз, не кричать, демонстрировала готовность понять сына и ценила его откровенность.
Илья в свою очередь предпочитал держать маму в курсе своих дел – доверительные отношения были ему дороги. И рассказывал ей почти все – кроме одного. То, чем он увлекался последний год, подросток держал глубоко в себе, и не чувствовал вины за свою скрытность. Мать все равно не поймет и не заинтересуется, она для этого слишком практичный человек. Может, даже испугается. А зря. Тут ведь нет ничего опасного.
Уже больше года, как умерла прабабушка. Перед смертью она настойчиво требовала к себе правнука, и ей, конечно, не отказали. Стоя рядом с постелью тяжелобольной, он сам себе удивлялся, потому что не чувствовал смущения, глядя на старуху (так ему казалось), с которой подростку не о чем говорить, не думал о том, как бы улизнуть поскорее. Слушать бабушку было интересно, увлекательно, хотя ничего особенного она ему, собственно, не сказала. Только подарила кольцо и настояла, чтоб он забрал себе ее книги.
Он так и поступил. Через месяц после похорон вспомнив о подарке, Илья занялся этими двумя огромными коробками, сунул нос в книги, написанные от руки, но очень разборчиво, каллиграфически – и не смог оторваться. Стараясь не попадаться с этими книгами на глаза родителям, юноша внимательнейшее изучал то, что там было записано. Все тексты оказались посвящены магии.
Он, как любой другой современный ребенок, крайне скептически относился к разного рода чародействам и прочим колдунствам. В наше время, как известно, верить считается приличным только в науку или, на крайний случай, в Бога. Колдовство – это сфера интересов дряхлых бабулек, а также личностей, не слишком-то одаренных интеллектом. Так думал Илья. Но, вчитавшись в первую страницу, уже не смог оторваться. А, прочитав, не смог не попробовать.
Как ни странно, былые взгляды Ильи почти не изменились. Пробуя новые и новые приемы, он в глубине души был убежден, что все, происходящее с ним, можно объяснить с научной точки зрения. Поэтому усердно налег на изучение физики и алгебры, и даже увлекся ими. Но ответа на свои вопросы не нашел. Может быть, только пока?..
Лишь этим летом, то есть через год с лишним, он столкнулся с ситуацией, когда у него перестало получаться то, о чем он прочел в книге. К тому же, не все было понятно…
Тогда Илья и вспомнил о бабушке, вспомнил ее лихорадочно сияющие глаза, слабые пальцы, которые подтолкнули ему конверт, склеенный из плотной синеватой бумаги. «Отправляйся по адресу, который тут написан… Не несись, конечно, сломя голову, но и не затягивай до бесконечности… Тебе девушка откроет, скажешь ей, что пришел к Агласу… Расскажешь ему обо мне и о том, кто ты, он тебе поможет. Он тебе во всем поможет»…
«Кстати, почему бы не сходить туда, в самом деле»? – подумал он. Покосился на часы. Урок скоро закончится, а мать с работы придет только поздно вечером, отчим и того позже. Времени у него вагон, хватит на то, чтоб заглянуть в гости, пообщаться и вернуться домой. Родители ни о чем не узнают.
Дождавшись звонка с урока, Илья уложил учебники и тетради в рюкзак, вытащил конверт, внимательно прочитал адрес – и отправился к автобусной остановке.
До нужного района он добирался не без приключений, потому что плохо ориентировался в центре города, а денег было в обрез. Расспрашивая прохожих, молодой человек наконец добрался до нужного, шестиэтажного и неприютного дома – грязно-желтого, похожего на неряшливо обрезанный брусок прогорклого масла. Двор захламлен, между оконными рамами торчат кастрюли и мешки с продуктами – унылое зрелище. С первого же взгляда можно было с уверенностью сделать вывод, что строение это нашпиговано коммунальными квартирами, и не самыми лучшими. Клоака. Гадюшник.
Илье стало не по себе. Он засомневался, но дорога была проделана немалая, глупо возвращаться, даже не попытавшись отыскать нужного ему человека. Еще раз взглянув на конверт, он выбрал подъезд и стал подниматься на третий этаж. «Вот весело окажется, если этот Аглас просто снимал тут квартиру и давно уже съехал отсюда… Ну, впрочем, и фиг с ним. Сам разберусь с книгами»…
Добравшись до третьего этажа, Илья нашел нужную дверь и надавил кнопку звонка. Тот отозвался едва слышно. Подросток до сих пор не научился спокойно входить в чужие дома и равнодушно беспокоить незнакомых людей своими проблемами. Поэтому решил – если не откроют, он не станет настаивать, звонить еще раз, просто повернется и уйдет. Значит, не судьба. Однако после некоторого промедления замок скрипнул, и в щели между дверью и притолокой появилось узкое бледное лицо с пепельными прядями, свисающими на лоб и щеки.
«Это – девушка»? – изумился Илья.
– Что нужно? – хриплым баском осведомилось лицо.
– Мне Агласа, – ответил подросток, ожидая, что сейчас ему хлопнут дверью по носу со словами: «Охренел?! Нет таких»!
Но незнакомец, моргнув, ответил: «Спрошу, подожди!» и исчез.
Ждать пришлось минуты две. Молодой человек и раньше успел изучить все двери, выходившие на площадку, разномастные номера квартир и истертую мозаику на полу, от которой, в общем-то, уже почти ничего не осталось, поэтому теперь просто топтался на месте, глядя под ноги. Здесь было чисто, пахло влажной тряпкой, но не неприятно, а вполне радушно. Немного затхлости наползало снизу, наверное, из подвала. Должно быть, здесь работала очень ответственная уборщица, а может, ей просто приплачивали за качество. Ну, и жильцы не гадили почем зря.
Дверь снова приоткрылась, молодой парень с длинным лицом и пепельными лохмами посторонился, махнул рукой.
– Проходи… Вот туда иди, на кухню. Разувайся. Тапок нет.
Илья стряхнул ботинки в угол, под вешалку. Повернул направо, в кухню, и остановился на пороге, с любопытством разглядывая мужчину, колдовавшего над заварочным чайником странной формы. У незнакомца были темные с проседью волосы, длинный с горбинкой нос, широкие щуплые плечи и длинные руки с тяжелыми широкими кистями. На гостя он не оглянулся, но тот пребывал в уверенности – его видят, и даже, возможно, внимательно изучают.
Закончив свои загадочные манипуляции с чайником, мужчина сумрачно, оценивающе посмотрел на подростка.
– Привет, – опустил глаза на его руку, которую молодой человек специально выставил, чтоб было видно бабушкино кольцо. – Почему раньше не пришел?
– То есть как? – опешил Илья. Все-таки, он ждал другой реакции. Не знал, какой именно, но другой.
– Когда Артемия умерла? Полтора года назад? Почему только сейчас явился?
– Я… Э-э-э…
– Как понимаю, она мало того, что передала перстень малолетнему, так еще и толком ничего не объяснила? Что ты умеешь?
Подросток окончательно растерялся. Он не собирался откровенничать с незнакомым человеком, к тому же, был уверен, что это и не понадобится. Планируя разговор с незнакомцем, он собирался действовать хитро, окольными путями, не признаваясь в своем увлечении прямо, выведать, действительно ли хозяин квартиры интересуется всевозможными магиями, и может ли чем-нибудь помочь.
Но в первые же секунды разговора он понял – юлить и кривить душой здесь бесполезно. Да и спорить, в общем, тоже.
– Ну… Много что…
Аглас усмехнулся, красиво разлил содержимое чайника по чашкам.
– Садись, – поставил перед ним чашку. – Пей.
– Как пить?
– Как хочешь, – снова усмешка. – Это обычный чай. Сахару дать?.. Рассказывай. Бабкины книги читал?
– Читал.
– И как? Все понял?
– Откровенно говоря, нет, – Илья торопливо полез в рюкзак, вытащил большой блокнот. – Если честно, я продрался только сквозь заговоры. И сквозь теорию медитаций. И через силовую энергетику.
– Через что?! – хозяин дома раздвинул губы в недоумевающей усмешке.
– Ну, это… – Илья нервно зашелестел листками блокнота. – «Силовое применение энергетических проявлений бодрствующего духа»… Заумно как-то. Мутно.
– Ну, и?
Чай оказался ароматным, непривычно-терпким, однако тонизировал прекрасно. В какой-то момент ему даже почудилось, будто напиток газировали, хотя это, само собой, маловероятно. Какой смысл газировать чай? Кухня, которую подросток украдкой разглядывал, сперва показалась ему самой что ни на есть обычной, разве что очень чистенькой и слишком уж густо озелененной. Всюду: и на подоконнике, и на полочках, и на специальных подставках, и даже на книжной этажерке – были расставлены горшки с самыми разными растениями. Причем таких, которые обычно видишь в других домах, вроде фиалок, хлорофитумов и алоэ, здесь не оказалось. Некоторые растения выглядели крайне неприятно. Некоторые сильно пахли.
– Ну… Интересно, – протянул подросток, не представляя, что тут еще можно ответить.
– Интересно? – развеселился мужчина, будто услышал нечто весьма забавное. – Что еще можешь сказать по поводу прочитанного? – ответа он ждал всего несколько секунд. – Получается?
– Да, немного.
– Немного? Проводить через себя силу получается? Выплеск энергии? Во что оформляется выплеск?
– Просто… Невидимый удар. Я решил, что щеголять всякими потоками огня или холода не стоит…
Агласу ответ явно понравился.
– Вот как? Случалось применять?
– Да. Наехали гопники, пришлось отбиваться. Ну, я их и приласкал… Незримым ударом.
– Каково было действие удара? Оглушил или только отбросил?
– Первых просто отбросил. А потом я понял, что могу и посильнее, могу и оглушить. Стал оглушать.
– А потом?
– Потом руки переломал, – сумрачно ответил Илья. – Чтоб лечились подольше. А то б уже на следующий же день вышли б на новое дело. Сами понимаете…
Хозяин квартиры долго молчал, внимательно разглядывая покрасневшего от негодования подростка. Тот, казалось, заново переживает все, случившееся тогда, видит грязный переулок, стонущих на асфальте парней, которые только пару минут назад были грозными и наглыми, а сейчас стали просто жалкими. Вспомнил собственный короткий испуг, вспомнил, как захлебывался воздухом и магией, только что выпущенной на свободу, как с ужасом и восторгом осознавал, что прочитанное в бабушкиных книгах – не просто теория.
Молодой человек мог побиться об заклад, что его собеседник увидел сейчас все то же самое, и, пожалуй, улыбается понимающе, а не иронически, как можно было бы ожидать… Услышанное у Агласа явно не вызвал отторжения или неприятия. Есть ли одобрение, Илья не понял. Приходилось просто ждать реакции.
– Ладно, Артемию, пожалуй, можно простить, – проговорил мужчина. – Вообще-то нашими правилами запрещено передавать инструменты несовершеннолетним. Но, вижу, ты вполне рассудительный молодой человек. Это радует, – он побарабанил пальцами по столу. – Бери печенье. Или булочки… Так, где ты учишься?
– В школе.
– Физико-математической?
– Нет. У нас в округе нет физико-математических школ. Только языковые. Ну, тоже неплохо, – тоном отчима проговорил Илья. – Два языка всегда пригодятся в жизни.
– Школа тебе нравится?
– Вполне… А почему вы спрашиваете?
– Потому что тебе придется перейти в другую школу.
У Ильи округлились глаза. Несколько мгновений молчал, но объяснений не дождался и спросил сам:
– А почему? Откуда такая необходимость?
Аглас без спешки вытащил трубку, ловко набил табаком из жестяной банки, раскурил. Задумчиво сощурил глаз… А может, просто дым оказался слишком едким.
1 2 3 4 5 6 7