Артём с удивлением понял (ощутил, почувствовал, осознал?), что в его правой ладони – невесть откуда – появился крохотный листок бумаги, сложенный напополам. Он уселся на прежнее место – напротив не прекращавших спорить сектантов – и мельком ознакомился с посланием. Записка содержала номер телефона и короткую фразу: – «Никакого повода для ревности нет. «Сухой» – это моя закадычная подружка Оля».
«Однако, дела! На ходу подмётки режет!», – мысленно восхитился Артём. – «И когда это она успела написать – незаметно для всех – записку? Шустра, чертовка зеленоглазая. Ох, шустра! Такая окольцует – даже оглянуться не успеешь…».
А состав, тем временем, и не думал трогаться с места. Минут через десять-двенадцать вагон наполнился нестерпимой духотой.
– Люди, мы скоро задохнёмся! – занервничал тщедушный мужичок в противоположном конце вагона. – У меня же хроническая астма! Мне нельзя вдыхать спёртый воздух! Кажется, начинается приступ… Помогите, ради Бога! Вызовите Скорую!
– Мужчины, чёрт вас дери! Откройте, пожалуйста, форточки! – сердито попросила-велела Татьяна. – Хватит сидеть бесполезными истуканами!
Артём послушно поднялся на ноги, отодвинул в сторону одно боковое стекло, второе, третье, непроизвольно приближаясь к «камуфляжникам»…
Неожиданно по ушам ударил длинный надсадный гудок, вслед за ним последовали два коротких.
– Что это такое? – раздались непонимающие и чуть испуганные голоса.
Вскоре гудки повторились. Артём почувствовал, как на скулах вздулись и забегали – туда-сюда – каменные желваки.
– Артём Петрович, вы знаете, что означают эти сигналы? – тревожно заглянув ему в глаза, спросила Таня.
– Знаю. Да и вы, Таня, должны знать, раз являетесь фанатичной поклонницей творчества Дмитрия Глуховского…
– Не тяните! – мягко попросила девушка. – Расскажите, пожалуйста!
– Только что была объявлена «Атомная тревога!», – хмуро сообщил Артём, после чего неуклюже пошутил: – Все мы имеем прекрасный шанс – испытать по-настоящему все жизненные прелести, описанные в бессмертном романе «Метро 2033»…
– Атомная тревога? – переспросила Татьяна.
– Атомная тревога, атомная тревога…, – зашелестело по вагону.
– Не хочу! Мне страшно! Помогите! Мамочка! – истошно завопил мужчина, недавно жаловавшийся на астму. – Не хочу! Лучше умереть сразу!
– У него пистолет! – раздался громкий женский визг.
– Извините! – Артём бережно отодвинул девушку в сторону. – Я сейчас…
Он решительно зашагал на возбуждённые голоса, чётко помня золотое армейское правило: – «Во время боевых действий любые проявления паники должны пресекаться моментально и безжалостно…».
Хлипкий мужичок, глаза которого были белыми от страха, а на тонких губах бодро пузырилась светло-розовая пена, неуклюже размахивал – во все стороны – травматическим пистолетом.
– Лови, дядя! – бросая в лицо паникёра пластмассовую зажигалку, вежливо предложил Артём.
Дальше всё было просто: прыжок вперёд, резкий рывок на себя, удар ребром ладони по нужной болевой точке, расположенной за ухом объекта. Опустив отобранный пистолет в карман пиджака, Артём бережно пристроил бесчувственное тело на скамейку, стащил со своей шеи галстук, развязал узел и получившимся длинным жгутом умело и крепко примотал кисти рук нервного мужчины к его же лодыжкам.
Снова завыла сирена: один длинный гудок, два коротких.
– Ловко это у вас получилось, профессионально! – похвалила солидная женщина бальзаковского возраста в учительских очках, которая до этого тоненько повизгивала. – А меня, молодой человек, зовут Миленой…
Артём коротко откашлялся и громко объявил:
– Внимание! В сложившейся ситуации я вынужден узурпировать власть! Прошу всех вести себя спокойно и достойно, не паниковать и не истерить! Пока очень мягко и любезно прошу… Поймите, что сигнал «Атомная тревога!» ещё ничего – толком – не значит. Это может оказаться обычным плановым учением. Вполне возможно, что – просто-напросто – произошёл нештатный сбой в системах оповещения. Так что, граждане, не надо напрягаться раньше времени…
– А что будет дальше? – слезливо спросила Милена. – Нас ведь не бросят здесь одних, в полутёмном туннеле?
– Конечно же, не бросят! – уверенно пообещал Артём. – В соответствие с профильными инструкциями – во время объявления «Атомной тревоги» – все составы метрополитена должны въехать на территории ближайших станций, или же приблизиться к ним на максимально-возможное расстояние…
Словно бы подтверждая слова Артёма, состав чуть дёрнулся и очень медленно двинулся вперёд.
– Г-г-господа и дамы! Прошу соблюдать п-п-полное спокойствие! – слегка заикаясь, объявил хриплый баритон машиниста. – Через несколько м-м-минут мы прибудем на станцию «Лесная»! Ничего с-с-страшного не произошло! Прошу с-с-соблюдать полное с-с-спокойствие!
– Ага! Значит, всё хорошо! – обрадовалась Милена. – А вы, невежливый гражданин, распустили руки! Вот, безвинного мужчину избили до потери сознания… Придётся теперь вам пообщаться с милицией. Непременно придётся! Я же буду свидетельницей… А как вы, собственно, хотели, красавчик? С ним приличная дама знакомится, а он – невежа и негодяй – тупо молчит в ответ…
– Артём Петрович, извините! – запоздало отреагировал Артём, а про себя подумал: – «Вряд ли на «Лесной» нас встретит доблестная милиция. И про «всё хорошо» – вряд ли…
Секунд через десять-двенадцать медленно и неотвратимо погас свет, по вагону – в кромешной темноте – пробежал ледяной ветер-сквозняк, вслед за тем раздался резкий хлопок. Вагон ощутимо тряхнуло. Перед глазами поплыли, расходясь широкими кругами в стороны, зелёные, жёлтые и фиолетовые пятна.
Понимая, что теряет сознание, Артём успел подумать: – «Вот, он к тебе и подкрался-подобрался – белый и пушистый песец, про которого рассказывал генерал Громов. Как оно там было? Вспомнить – во всех подробностях – не помешает…».
Как-то поздним летним вечером, за несколько лет до описываемых событий, в купчинской[1] квартире начинающего писателя Артёма Петровича Белова раздался громкий телефонный звонок:
– Надеюсь, узнал? – насмешливо и чуть вальяжно поинтересовался властный голос.
– Конечно же, узнал, Виталий Палыч! – оповестил Артём, стараясь говорить максимально радушно и беззаботно. – Как там ваше здоровье драгоценное? Почки не беспокоят?
– Спасибо, и тебе, Белов, не кашлять! Не подъедешь ли завтра в Контору, часам к десяти утра?
– Так, я же уже, вроде как…
– В отставку вышел? – вкрадчиво уточнил властный голос. – Не бывает в нашей Конторе «бывших»! Бывает – действующий резерв. А ещё – подлые предатели, которые рано или поздно получат пулю в жирный затылок. Или, к примеру, кружку чая с радиоактивными нуклидами… Гы-гы-гы! Тут, уж, как кому, по заслугам его… Ты же, надеюсь, не подлый предатель? Тогда – резервист! Поэтому изволь – завтра прибыть без опозданий! Жду! – в трубке раздались короткие властные гудки…
Сексапильная секретарша с капитанскими погонами на сексапильных плечах, молча, кивнула на приоткрытую дверь, мол, давай, следуй, генерал Громов уже заждался…
Артём осторожно заглянул внутрь кабинета и поинтересовался:
– Можно?
– Проходи, проходи, орёл! – генерал, высунув от усердия на сторону розовый язык, что-то старательно записывал в толстый блокнот.
«До чего же наш Палыч похож на тульский антикварный самовар!» – подумалось некстати. – «Вальяжный такой, бокастый, медальками всё, опять же, облеплено…».
– Выпить хочешь? – неожиданно спросил Виталий Палыч, не поднимая головы от письменного стола.
– Так, понедельник сегодня. Опять же, мне ещё работать надо…
– Забей! Работа – фигня! На данный момент, считай, ты опять находишься на Службе. А какая твоя главная служебная обязанность?
– Родине служить! – вытянувшись в струнку, брякнул Артём первое, что пришло в голову.
– Гы-гы-гы-гы! – жизнерадостно заржал генерал, бросив на стол массивную чернильную ручку, оснащённую золотом пером. – Хорошая шутка! Молодец, Белов! Хвалю! Только нужен ты милой Родине – как прошлогодняя заскорузлая и вонючая портянка. Твоя главная служебная обязанность, – назидательно поднял вверх толстый указательный палец, – беспрекословно выполнять приказы руководства. Мои, то бишь! Понял, ветошь штатская? Приказываю: – открыть бар, достать оттуда напитки, фужеры и лёгкую закуску. Выполнять, майор запаса!
Они жахнули с Палычем по сто пятьдесят грамм хорошего шотландского вискаря, зажевав благородный напиток жареными орешками кешью. Генерал сразу же загрустил, впав в состояние глубокой задумчивости.
– Виталь Палыч! Зачем звали-то? – минуты через две с половиной напомнил Артём о своём существовании.
– А, это ты? – очнулся от тяжёлых дум Громов. – Зачем звал? А хрен его знает, если честно… Действительно, зачем? А, вспомнил-таки! – обернулся и ткнул указательным пальцем в стену за своей спиной: – Видишь что-нибудь, писатель хренов?
Стенка была девственно пуста и чиста, о чём Артём и не преминул честно доложить.
– И я ровным счётом ничего не вижу! Ничего! – недовольно поморщился генерал. – А, ведь, там должно что-то быть? Как мыслишь, Белов?
– Раньше у вас там висел поясной портрет Путина Владимира Владимировича, – осторожно напомнил Артём.
– В этом-то всё и дело, что – раньше – висел! Понимаешь? Вот, для этого я тебя и позвал, чтобы разрешить данный непростой казус… Президент-то у нас нынче другой, Медведев Дмитрий Николаевич. Но и Владимир Владимирович, при этом, является премьер-министром… Усекаешь? Вместе с тем, Путин – для нашей славной Службы – очень много значит… Опять же, вдруг, через некоторое время они в очередной раз поменяются местами? Кого, спрашивается, вешать на стенке? В смысле, чей портрет? Вот, ты и помоги мне – найти правильное концептуальное решение… Значится так, майор Белов! – генерал достал из сейфа и бросил на стол перед Артёмом невзрачный картонный скоросшиватель. – Здесь двести с копейками электронных адресов наших действующих сотрудников, и ещё примерно триста пятьдесят – резервистов, то бишь, бездельников вроде тебя. Если собственных мыслей маловато, то оперативно проведи ведомственный конкурс – относительно разрешения данной портретной проблемы… При этом обязательно учти, что стенок в стандартном кабинете – больше одной. Если кабинет, конечно же, не овальный… Гы-гы-гы! Приз победителю – ящик контрабандного виски и медалька «За заслуги перед отечеством»… Понял поставленную задачу? Две недели тебе, братец, на всё про всё! Свободен! Выполнять! Э-э, стой! А ещё – по сто пятьдесят?
Конкурс был успешно проведён, и ровно через две недели Артём опять сидел в кабинете бывшего начальника.
– Что так нагло улыбаешься, отставной майор? – хмуро и недоверчиво прищурился генерал. – Выпить, наверное, хочешь, гнида штатская? Сегодня не выгорит тебе, настроение у меня нынче – сугубо хреновое, не с той ноги, понимаешь, встал утром. Докладывай всухую, родимый…
Сглотнув слюну, Артём достал из видавшего виды портфеля три фотографии, размещённые в квадратные рамки, и выложил их на стол.
– Вот, Виталий Павлович, эта – предлагается на заднюю стену.
На фото стояли обнимающиеся Владимир Владимирович и Дмитрий Николаевич. Великие руководители ласково и мужественно улыбались, крепко сжимая в руках, свободных от объятий, горные лыжи. Визуально Медведев был выше Путина сантиметра на два-три.
– Блеск! – искренне восхитился генерал. – То, что старенький и пьяненький доктор прописал! Так, а что на правую стенку?
– Предлагается повесить данный коллаж, – Артём аккуратно пододвинул по столешнице вторую рамку.
Коллаж был выполнен мастерски: Спасская башня Кремля с рубиновой звездой, а рядом с ней – здание Адмиралтейства со знаменитым корабликом на позолочённом шпиле. Складывалось устойчивое впечатление, что на картинке был изображён единый архитектурный комплекс, выстроенный по чьему-то гениальному замыслу.
– Полный отпад! – довольно улыбнулся Палыч. – Третью давай!
На третьей фотографии красовался непрезентабельный мужчинка: средних лет, коротко стриженный, в чёрных очочках, с презрительно сжатыми – в бесцветную нитку – тонкими губами.
Чёрные кустистые брови генерала удивлённо поползли вверх:
– Это что ещё – за хрен с безымянной горы? Я лично знаю в лицо всех значимых – и отечественных, и зарубежных – рыцарей плаща и кинжала. Не, этот фраер будет не из наших… Кто таков?
– Александр Александрович Бушков! Любимый писатель Владимира Владимировича и Дмитрия Николаевича!
– Точно знаешь? Проверенная информация?
– Абсолютно! И тот, и другой в своих речах постоянно цитируют Бушкова. Даже, если говорят своими словами, то стиль – несомненно – «бушковский». Гадом буду!
– Будешь, если прикажу! – ласково усмехнулся генерал и уверенно нажал пальцем на круглую красную кнопку, вмонтированную в столешницу: – Катенька, солнышко ясное, зайди, пожалуйста!
– Звали, Виталий Павлович? – в приоткрытых дверях показались круглые и аппетитные, загорелые – до полного сумасшествия – коленки…
– Конечно, звал, дорогая моя! Вот, тебе три картинки в рамочках, необходимо их размножить – по количеству кабинетов в нашей Конторе. Только с размерами надо правильно сообразить… Мне всю эту благодать укрупни раза в три, полковникам – в два, всем остальным так оставь, перебьются…
Звонко процокали высокие каблучки, захлопнулась дверь.
– Видал? – молодцевато подмигнул генерал. – Вот, какие кадры растим! Завидуешь? Слюнки потекли? То-то же! А ты, дурик, на гражданку свалил… Говорят, известным писателем заделался? Мол, целых две книги вышло? Ох, уж, эти писатели! Иногда такого насочиняют – хоть стой, хоть падай. Они, морды интеллигентные, нафантазируют всякого и разного, а ты после разбирайся.
1 2 3 4 5 6 7