.. Нет. Мне ничего не оставалось, как
идти на автобусную остановку.
Дома на коврике перед дверью меня ждал Рем. К своему стыду я о нем ни
разу даже и не вспомнил, пока проводил операцию с саквояжем.
Так был сделан второй шаг, хотя и не запланированный мною, но и не
бесполезный в том отношении, что привел меня к принятию решения: с этой
неопределенностью нужно заканчивать и как можно быстрее. Не требовалось
исключительной проницательности, чтобы определить, что за груз был в
саквояже, взамен которого положили восемь полусотенных купюр. Запах черной
икры ни с каким не спутаешь.
Третий шаг должен быть и последним - идти в милицию. Ничего, что
сейчас уже восьмой час, там дежурят круглые сутки, а оставаться еще на
одну ночь с неопределенностью и сомнительными дружками я не хотел.
Если бы я принял это решение минут пять раньше, или Мухомор не застал
бы Дин Рида, когда заехал к нему после "Белого аиста", то наши пути не
пересеклись бы, но этого не произошло...
Звонок в дверь. Рем с лаем бросается в коридор. Короткая
нерешительность: открывать, или не открывать. Решил открыть (и правильно
сделал, иначе Дин Рид открыл бы дверь с другой стороны). На площадке
стояли Дин Рид и Мухомор. (Я предвижу возражение редактора: почему Дин
Рид? Согласен, но ничего с собою не могу поделать: тот, за порогом,
действительно был похож, на Дин Рида).
Несмотря на жару, он был в кожаной куртке. Руки в карманах.
- Ты что темнишь? - сквозь зубы спросил Дин Рид, надвигаясь на меня.
- Где чемодан?
Он так и спросил "чемодан", на не "саквояж".
- Там в комнате...
Дин Рид вошел в коридор. Мухомор за ним. Захлопнули дверь.
- Стой здесь! - приказал он Мухомору, а сам пошел в комнату.
- В чем дело? - спросил я Мухомора.
- А чего ты смылся...
Я понял, что по договоренности "Жигули" должны были ожидать меня в
другом, определенном месте.
Появился Дин Рид. На лице недоумение, а в руках веером зеленые
бумажки.
- Все правильно... Тогда чего же ты?
- Там какой-то тип околачивался, - нашелся я.
Мне показалось, что Дин Рид даже обрадовался.
- Я же говорил! - хлопнул он Мухомора по плечу. - А ты "удрал",
"удрал".
- А что я по твоему должен был делать? - обиженно засопел Мухомор.
- А ничего, - засмеялся Дин Рид. - Вот тебе за службу, тебе за
дружбу, а это мне и... Красной шапочке.
Он дал нам по сто рублей, остальные засунул во внутренний карман
куртки.
- А что мы толчемся в этом коридоре, - наигранно возмутился Дин Рид,
- выпить то у тебя найдется?
Я вспомнил про начатую бутылку водки в холодильнике, достал ее,
нарезал колбасу, Дин Рид взял с полки три кофейные чашки, но налил только
две.
- Тебе еще сегодня мимо ГАИ ехать, - пояснил он Мухомору.
Выпили, Дин Рид сразу же разлил остаток водки.
- Когда следующую партию? - спросил он меня.
- В пятницу.
Дин Рид перестал жевать, задумался.
- Успеем, - сам себе ответил он.
Поскорее бы вы уматывались, - с раздражением подумал я. Дин Рид будто
угадал мои мысли.
- Ну а теперь поехали, - сказал он и добавил, - пока трамваи ходят.
Я не понял, обращался ли он только к Мухомору, или к нам обоим.
- Прихвати на всякий случай веревку, - сказал Дин Рид мне, положив
конец недосказанности.
- Да я и не знаю... где она у меня.
- Разве твоя бывшая баба не стирала белье? - спросил он и пошел в
ванную.
- Годится, - услышали мы его голос и звук, какой издает бельевая
веревка, когда ее срывают вместе с гвоздями.
Дин Рид вышел в коридор, сматывая веревку в клубок.
- Поехали!
- Куда? - спросил я и сразу же пожалел об этом.
- Как куда? - неподдельно удивился Дни Рид. - Ты что, уже забыл?
Посмотри на него (это он Мухомору), натворил столько дел, что и двум
прокурорам за год не разобраться, а еще спрашивает - куда! Да все туда же,
дорогуша, на лоно природы. Не думаешь ли ты, что тюк так и будет лежать на
даче до приезда хозяев? К нему и так уже, наверное, слетелись все мухи
Спартановки.
Захлопываем дверь и, не дожидаясь лифта, спускаемся вниз. На площадке
второго этажа екнуло сердце: навстречу с хозяйственной сумкой в руке
подымалась моя дочь. Поздоровалась и пошла выше.
Едем снова по Второй продольной магистрали, но теперь уже в
противоположную сторону. Мухомор за рулем, Дин Рид рядом.
Тракторозаводской район, Спартановка, плотина. Сворачиваем к дачам,
петляем по узким улочкам.
Меня что-то потянуло на сон и не столько от выпитой водки, сколько от
всей этой колготы и недосыпаний. Я не заметил, во двор какого дачного
домика мы заехали, и после, на следствии, не смог опознать его.
Сели под навес, когда-то выполнявший роль летней кухни, а сейчас
захламленный трухлявыми кусками досок и деревянными ящиками. Мухомор не
надолго отлучился и возвратился с бутылкой водки.
- Хорошо работаешь! - одобрил Дин Рид и пошел по заросшим травой
грядкам.
Пока он отыскал там с десяток мелких помидор, Мухомор принес из
"Жигулей" пластмассовый складной стаканчик. В ящике кухонного стола
обнаружилась окаменелая пачка соли. Я не привык потреблять алкоголь в
таком темпе и в таких дозах, но я пил, чтобы, как мне казалось, не вызвать
подозрения. Когда стало почти темно, и когда угомонились пенсионеры на
соседнем участке. Дин Рид сказал:
- Кончайте ночевать! Пора за работу.
Мы с трудом выволокли из неглубокой ямы парника тяжелый рулон
ковровой дорожки, дотащили до "Жигулей" и затолкали на заднее сидение по
диагонали (пришлось даже немного его согнуть, чтобы уместился). Снова сели
на свои места. Мне пришлось даже поджать ноги почти до подбородка: мешал
тюк.
- Давай к карьеру! - скомандовал Дин Рид.
Поехали. Уже стемнело и я перестал ориентироваться, в какую сторону
мы едем. Клонило ко сну. Минут через двадцать остановились на бровке
старого карьера, используемого под свалку. Вытащили рулон.
- Обвязать нужно, - сказал Дин Рид и вытащил из кармана бельевую
веревку, а я как бы в подтверждение того факта, что совершенно трезв,
подумал о нем: какой он предусмотрительный, захватив веревку, ведь если
сбросить вниз рулон, не обвязав его, то он размотается. А зачем его
сбрасывать? - этот вопрос в то время не пришел мне в голову.
Когда Дин Рид обвязал тюк, мы столкнули его вниз на кучу бытового
мусора.
- Пошли, сказал Дин Рид и стал боком спускаться по осыпающемуся
суглинку. Мы последовали за ним.
- Давай сюда, - указал наш председатель на шестиметровый кусок
железобетонной трубы, какой обычно используют для ливнеспуска. Труба
лежала на склоне под углом где-то градусов сорок, уткнувшись нижним торцом
в темную лужу.
Мы подтащили тюк к трубе, и Дин Рид направил свой конец во внутрь.
- Толкай! - скомандовал он, и мы толкнули.
Тюк соскользнул вниз. Сверху мы набросали в трубу несколько десятков
пустых банок из-под краски и выбрались из карьера.
- Минералка есть? - спросил Дин Рид Мухомора, тот молча полез в
кармашек за сидением и достал бутылку. Дин Рид открыл ее зубами и стал
мыть руки, поливая сам себе.
- Поехали, - снова скомандовал и мы тронулись с места не включая фар.
Видимо я все-таки порядочно опьянел, иначе я не убедил бы себя, что в
тюке, несмотря на его тяжесть, не мог быть завернут труп, хотя у меня и
мелькнуло подозрение в самом начале. Я, как мне казалось тогда, нашел
неопровержимое доказательство "от противного": если бы в тюке был труп, то
в такую жару к нему невозможно было бы подойти. Будь бы я трезв, то
додумался бы до простой истины: целлофан не пропускает запах.

Средняя Ахтуба, Рыбачий, Бурковка - эти поселки промелькнули в
течение каких-то двадцати пяти минут. Дальше Краснослободск, если они,
конечно, не свернут перед мостом через Судомойку в пойму. Едем прямо, за -
тем петляем по городу, не сбавляя скорости, меня бросает то к правой, то к
левой дверце. Впереди сноп света выхватывает из темноты дощатые заборы,
ворота гаражей, узорчатые ставни частных домов, стволы деревьев. Съезжаем
с асфальта в заросший сорняками переулок. Останавливаемся против
свежевыкрашенных зеленых ворот.
- Приехали, - сказал Дин Рид и вылез из машины. Я последовал за ним.
Мухомор остался за баранкой. Значит будет загонять машину во двор, подумал
я.
Вошли через калитку, навстречу нам, гремя цепью, бросился волкодав.
- Тихо! - гаркнул на него Дин Рид, и пес успокоился.
Из дверей дома вышла молодая, загорелая, плотно сбитая женщина.
- Заходите, гостьми будете! - нарочито растягивая слова пропела она.
Я отодвинул засов ворот, открыл их. Мухомор закатил "Жигули", я снова
закрыл ворота, задвинул засов. Следом за Мухомором пошел к дому через
целиком заасфальтированный двор, а котором не было ни одного деревца,
только две теплицы метров по двадцать длинною, да электрический фонарь на
столбе посреди. Здоровенный пес на цепи вилял мне хвостом: значит свой.
Мухомор вошел, я же слегка замешкался в дверях потому, что женщина,
на секунду преградив мне путь, - толкнула в бок упругой грудью. "Привет" -
шепнула она.
Из застекленной веранды, освещенной со двора, следом за Мухомором
вошел в небольшую комнату с одним окном, затянутым от комаров марлей. За
столом, придвинутому к дивану, сидели Дин Рид и мужчина с крупными чертами
лица и седоватыми волосами, стриженными бобриком. Дин Рид сидел на стуле,
мужчина - видать хозяин дома - на диване, спиною к раскрытому окну.
- Садитесь, - пригласил хозяин, и мы с Мухомором сели к столу, на
котором уже стояла открытая бутылка водки, тарелка со свежими огурцами,
зеленым луком, редиской. - Закусим слегка, пока Кукла не приготовит
что-нибудь существенное.
Хозяин разрезал на куски полуметровую чехонь - на клеенку из-под ножа
закапал прозрачный жир - и разлил поллитровку по стопкам. Я хотел было
выпить, как всегда, половину, но понял, что здесь это не принято. А кроме
того, я уже был достаточно пьян.
Пока отдирали с треском кожу с вяленой чехони и ели коричневатые
просвечивающиеся куски, Кукла приготовила и принесла прямо в сковородке
жареное мясо.
- Ешьте, гости дорогие, - нараспев проговорила она, а сама незаметно
для других скосила глаза в мою сторону и на щеках ее возле губ
образовались ямочки от улыбки, предназначенной, как я понял, мне.
Я не помню, как мы распили вторую бутылку (об этом я узнал только на
следствии), но помню, что состояние легкомыслия, эйфории, не покидавшее
меня с дачи, продолжалось. Я уже не думал о том, что со мною произошло,
что я делал утром, зачем ездил к "Белому аисту". Я жил только данным
расплывчатым, состоящим из отдельных мало связанных фрагментов,
мгновением, и особенно не вникал, да и не в состоянии был, в суть
разговоров за столом. Когда ко мне обращались, я подымал руку и качал
ладонью, будто прощаясь с трапа лайнера с сопровождавшими меня членами
посольства. "Все будет хорошо, ребята!" - отвечал я на все вопросы, а сам
мысленно только касался тех отдельных фрагментов, поминутно ощущая волны
тепла, образованные присутствием молодой женщины.
"Что это он так окосел?" - спросил Дин Рид. "Кто, я? Да я больше тебя
выпью, если хочешь знать!" Как сквозь воду до меня доходили отрывки
предложений, междометия, грязная ругань Мухомора. Речь шла о каких-то
деталях, автоинспекторах, манжетах, рыбнадзоре, о том, сколько может войти
в саквояж и надежно ли спрятаны концы.
Я два раза выходил во двор, пытался лезть с нежностями к волкодаву,
но тот рыкнул и ушел в темную конуру. Когда второй раз входил в дом, меня
обхватили за шею обнаженные руки. "Ты больше не пей, слышишь? - прошептала
мне на ухо Кукла. - А то будешь, как тот раз..." Скрипнула дверь, Кукла
выскользнула во двор, - Мухомор открыл створку, напуская свет на веранду
из комнаты, и держась за ручку, доканчивал что-то говорить тем, сидящим за
столом. Я вошел.
- А ты тоже пойди проветрись, - посоветовал хозяин Дин Риду, - мне
нужно вот с ним тет-а-тет.
Дин Рид, как по приказу, поднялся и направился к двери, шурша пачкой
сигарет. Я сел напротив хозяина, подперев голову ладонями, а тот с
какой-то непонятной не то ехидной, не то снисходительной улыбкой смотрел
на меня. Молчание затянулось. С минуту мы смотрели Друг на друга. Хозяин
был крепким мужиком лет пятидесяти, весь из мускулов, сбитый, с несколько
великоватой головой.
- Ну и что? - задал я ему, как мне казалось, оригинальный до чертиков
вопрос.
- А ничего, дорогуша, - ответил хозяин, стряхивая приставшие к локтям
крошки хлеба, - это я должен спросить...
- И что же ты должен спросить? - перебил я его, явно "выпендриваясь".
- Ремика сколько раз прогуливаешь?
- Какого Ремика? - спросил я и осекся, вспомнив, что мой, теперь уже
мой, щенок остался и без прогулки, и без ужина.
- А телик жаль, - как бы сам с собою заговорил хозяин, - только из
магазина и цветной... Но ты его сдай обратно, скажи, что взорвался. И
еще... кооператив выплачен до конца, тебе только за свет и воду.
Это "за свет и воду" меня доконало. Я откинулся на спинку стула,
чувствуя как из миллиона пор у меня выступают капельки пота.
- Понял? - спросил меня хозяин.
Я кивнул потому, что действительно понял: сидящий передо мною человек
- бывший Хозяин моего тела.
- Ну и хорошо, что понял, - сказал Хозяин и закурил, - теперь самый
раз поговорить, пока те курят.
Я уже пришел в себя и, кажется, отрезвел.
- В тот самый вечер, - начал свой рассказ Хозяин, - ко мне пришел муж
Куклы, чтобы дать кое-какие указания... но это тебе не интересно - узнаешь
позже... Мы сели за столик (тот самый, что в зале) и только приступили ко
второй бутылке, как началось то светопреставление.
1 2 3 4