Теперь все делается по доброй воле, не то что веке в девятнадцатом, когда сочетались браком больше из-за титулов, богатого приданого, положения в свете. Или если поцеловались и были кем-то замечены, то есть запятнали доброе имя друг друга. На дворе двадцать первый век! Каждый в ответе за себя, будь то мужчина или женщина, все работают и вольны поступать, как кому заблагорассудится. Если от былой любви не осталось ни капли, стоит лишь открыто поговорить и идти дальше разными дорогами.
– Во-первых, Энтони и Эрнестин, по счастью, еще не женаты, – сказала Лайза, скатывая в шарик мякиш наана. – Во-вторых, это только на словах все легко: поговорили и разошлись! На деле все куда сложней. Не забывай о чувстве долга, о принципах, о нравственности. Порой они гораздо важнее того, что лежит на поверхности. В-третьих, я сильно сомневаюсь, что Эрнестин работает и сама себя обеспечивает… – Она подняла руку высоко над тарелкой и отпустила шарик. Тот упал на самый край, весело подпрыгнул и шлепнулся на недоеденное цыплячье мясо.
– Вот-вот! – подхватила Аманда. – На дворе двадцать первый век, правильно, но лентяев и иждивенцев полным-полно и теперь! Кстати, где Энтони и Эрнестин жили раньше? Откуда друг друга знают? И чем занимается Энтони? Кто-нибудь в курсе?
Питер запустил пятерню в зачесанные назад волнистые каштановые волосы.
– Он позвонил мне в среду вечером. Сказал, что вернулся в Нью-Йорк. Как будто насовсем. И что хотел бы всех нас увидеть. Я подумал, что остальное он расскажет при встрече.
– А тогда, после выпуска? Куда он поехал? – спросила Аманда.
Бенджамин потер лоб, напрягая память.
– В Чикаго, работать в компании не то родственника, не то знакомого. Какое-то время мы переписывались, но потом за делами и заботами перестали.
Вновь воцарилось молчание. Бенджамин стал медленно наматывать на палец прядь жениных волос, как делал всегда в минуты задумчивости и печали. Патрик привлек к себе Лайзу и уткнулся носом в ее макушку. Питер взял с блюда еще кусочек наана, взглянул на него рассеянным взглядом, размышляя определенно вовсе не о еде, и отложил.
– Нет, так не пойдет! – вдруг нарушая тишину, воскликнула Джулиана. – Это проще всего рассудить – мол, он сам знает, что делает. А у нас и своих неприятностей хватает. И забыть о нем. На наших глазах погибает такой замечательный парень – не протянуть ему руку помощи, все равно что отвернуться, увидев утопающего.
– Что ты предлагаешь? – осторожно разматывая ее волосы с пальца, спросил Бенджамин. – Позвонить ему и сказать: оставь эту дуру? Думаешь, он только этого и ждет? И с радостью последует нашему совету? А сам на решительный шаг просто никак не отваживается?
Джулиана лишь тяжко и прерывисто вздохнула.
– Может, он и правда в нее влюблен? – пробормотал Питер, глядя на невидимую точку в воздухе. – Она ведь, если не обращать внимания на вопиющую глупость, весьма симпатичная.
Патрик метнул в него выразительный взгляд.
– По-моему, сначала бросается в глаза ее глупость, а уж потом все остальное.
– Да, но порой женская красота действует на мужчин, точно колдовство, делает дураками умнейших. – Питер положил руку на обтянутую синей джинсовой тканью ногу жены. – Верно я говорю?
Аманда в шутку пихнула его локтем в бок.
– Намекаешь на то, что и тебя, редкого умника, свела с ума женская красота?
Питер засмеялся.
– Редким умником я себя, насколько помню, никогда не объявлял, но перед женскими чарами тоже не устоял – что верно, то верно. – Он наклонил голову и коснулся губами покрытого золотистым пушком виска жены.
– А мне показалось, – протянула Лайза, – Энтони смотрит на свою Эрнестин неизменно с каплей ненависти.
– Может, это только сегодня? Лишь потому, что ему было неудобно перед нами? – предположила Аманда.
Лайза пожала плечами и, погружаясь в раздумье, чуть выпятила нижнюю губу, что была заметно полнее верхней.
– Мы непременно должны хотя бы попытаться ему помочь, – твердо сказала Джулиана. Она в волнении поднялась с места, прошла к книжным полкам, стоявшим одна на другой у дальней стены, неизвестно для чего взяла увесистый металлический подсвечник с толстой прозрачно-фиалковой свечой и, размахивая им, прибавила: – Разумеется, не стоит прямо ему заявлять: брось свою дуру. Надо придумать способ похитрее…
– О! – вдруг воскликнула Лайза, вскидывая руку с поднятым указательным пальцем. – Кажется, у меня есть идея.
Остальные так дружно устремили на нее взгляды, что ей сделалось неловко.
– Может, конечно, не вполне удачная… – поспешила прибавить она. – Я вдруг вспомнила, как мы смотрели запись – третью свадьбу моей любвеобильной тетушки… Не помните? На четвертом курсе?
Друзья переглянулись. Джулиана пожала плечами, а Питер почесал затылок, будто что-то припоминая. Уверенно кивнул лишь Патрик. На четвертом году обучения он и Лайза были уже женаты.
– В общем, это не имеет значения. Важно то, что Энтони тогда очень приглянулась моя двоюродная сестренка Синтия, – оживленно произнесла Лайза. – Когда наша тетушка в третий раз выходила замуж, она была еще школьницей, пятнадцатилетней девочкой. Помню, Энтони, любуясь ею, сказал: вот бы найти такую же подругу, устроиться на приличную работу, со временем обзавестись домом, детьми. Мол, больше ничего и не нужно в жизни… – Она слегка покраснела и замолчала, будто устыдившись пылкости, с которой говорила.
Друзья минуту-другую обдумывали ее слова. Бенджамин медленно кивнул.
– Как выглядит твоя сестренка, уж прости, не помню, но в голове вдруг отчетливо всплыла одна наша беседа с Тони. Дело было на каком-то празднике, незадолго до выпуска, по-моему. Тони в порыве откровенности сказал тогда, что мечтает встретить такую девушку, с которой в постели было бы сладко, а вне постели не скучно. И так до скончания века быть только с ней. По молодости все, наверное, мечтают о подобном, но Тони, помнится, с особым чувством об этом говорил – так, будто правда был готов посвятить всего себя одной-единственной женщине. И кого в итоге выбрал? Тьфу! – Он скривился и в отчаянии шлепнул себя по колену.
– Подожди-подожди, – пробормотала Джулиана, жестом прося мужа помолчать и приковывая потемневший от напряженных размышлений взгляд к Лайзе. – А где она теперь, эта твоя сестренка?
– Вы что, затеяли стать профессиональными свахами? – Питер усмехнулся.
– Да помолчите же вы! – Джулиана хмурясь махнула рукой.
Лайза поерзала на месте, будто вдруг почувствовав, что подушки кресла комковатые и сидеть на них страшно неудобно.
– Синтия здесь… В Нью-Йорке…
– Замужем? – тоном полицейского, что допрашивает свидетелей ограбления, спросила Джулиана.
Лайза неохотно покачала головой.
– А друг у нее есть…
– Гм… – Лайза покраснела гуще прежнего. – Послушайте, наверное, Синтия тут не поможет. А мне следовало хорошенько подумать, прежде чем высказывать мысль вслух.
– Она не свободна? – настойчиво спросила Джулиана.
– Да нет же, свободна! – Лайза в отчаянии вскинула руки. – Но дело не в этом. Понимаете, она слишком рано вышла замуж, прожила с мужем четыре года, а теперь, после развода, больше слышать не желает о семейной жизни. Точнее… В общем, у нее как будто на самом деле нет ни малейшего желания снова с кем-то сходиться. Другие только так говорят: мол, не нужны мне все эти проблемы! Ни на что не променяю свободу! А у самих в голове так и жужжит: скорее бы кого-нибудь найти. Она же будто правда довольна своим одиночеством…
– Наверное, ее муж был полным придурком? – предположил Патрик. – Изменял ей, выпивал или поднимал на нее руку?
– Придурком? – Лайза пожала плечами. – Не сказала бы. Скорее наоборот. Он был крайне серьезным, умным, вроде бы порядочным… В этом-то и загадка: Синтия в жизни не сказала про него дурного слова. Но и не объяснила толком даже матери, почему они развелись. Все произошло тихо и мирно. Только Синтия теперь совсем другая. В общем… – Она извинительно улыбнулась и, маскируя неловкость, одернула рукава кофточки из тонкого трикотажа, которые в том нимало не нуждались. – Давайте забудем о Синтии.
– Нет, почему же? – Джулиана вернулась на место, забыв поставить подсвечник на полку. Бенджамин с опаской на него покосился. – Быть может… Как раз Синтия нам и нужна. – Джулиана загадочно сузила глаза.
– Что ты имеешь в виду? – полюбопытствовал Бенджамин, предусмотрительно отодвигаясь.
Джулиана имела привычку размахивать руками и, если что-нибудь держала, могла ненароком ударить того, кто находится рядом.
– Если бы мы попытались переключить внимание Энтони на женщину, которая сбивается с ног в поисках мужа, он, во-первых, сразу обо всем догадался бы, во-вторых, это бы его оскорбило. В нашем же случае можно устроить все так, что ни ей, ни ему и мысли в голову не придет… – Едва заметно улыбаясь, она развела руками.
Бенджамин порадовался, что отодвинулся, но, дабы не забыться и все-таки не получить в глаз подсвечником, забрал его у жены и поставил на пол.
– Не спеши, – мягко произнес он. – Лайза ведь сказала, что Синтия теперь совсем другая. Может, она и лицом изменилась настолько, что вовсе не понравится Тони.
– Нет-нет! – Лайза закрутила головой. – На вид она почти такая же, пожалуй даже привлекательнее.
– Но, может, после неудачного брака примкнула к фракции агрессивно настроенных феминисток? – с ухмылкой спросил Питер. – И пылает к мужчинам ненавистью?
Лайза вздохнула, выражая взглядом ореховых глаз, что с удовольствием забрала бы свое предложение обратно.
– Ни к кому она не пылает ненавистью. Среди мужчин у нее много друзей и приятелей. Но я же говорю…
– Да-да, мы поняли, – с деловитостью начальника произнесла Джулиана. – А чем ее можно заинтересовать? Есть ли у нее слабости?
Лайза задумалась.
– Синтия с головой погружена в работу и учебу.
– Она учится? – живо поинтересовалась Джулиана.
– Поступила в Колумбийский университет сразу после развода, в этом году окончит. И пишет сценарии. Сейчас корпит над дипломной, очень ею увлечена. Материалы собирается использовать и в работе.
– Какая у нее тема? – спросила Джулиана.
– По-моему, раскопки Шлимана, – ответила Лайза.
Патрик резко повернул голову.
– Раскопки Шлимана?
Лайза расширила глаза и шлепнула себя по голове.
– Боже мой! Как же я сразу не подумала?
Джулиана с видом победительницы хлопнула в ладоши. Бенджамин, Патрик и Питер довольно закивали. Одна Аманда смотрела то на одного, то на другого, ничего не понимая.
– Чему это вы так обрадовались? – спросила она.
Никто не услышал ее вопроса.
– Постойте, – проговорил Бенджамин, потрясая поднятыми руками. – Хорошо, допустим, мы их сведем, но что дальше? Вы отдаете себе отчет в том, какую мы берем на себя ответственность? Речь идет о судьбах людей! Не дай бог наши потуги помочь обернутся трагедией.
Джулиана взяла его за руку и опустила ее.
– Не волнуйся, мой дорогой. Мы взрослые девочки и мальчики и прекрасно понимаем, что жизнь не игрушка. – Она счастливо улыбнулась, будто отчетливо увидев перед собой воспрянувшего духом Энтони с новой подругой – красавицей из давней мечты. – Ничего преступного мы не собираемся делать. Осторожно познакомим мужчину и женщину, у которых, во-первых, общие интересы, во-вторых, много бед за плечами, в-третьих… – Она откинулась на спинку дивана, умиротворенная и уверенная в том, что они нашли наконец верную тропу. – Хоть бы они друг другу понравились!
Бенджамин недоверчиво взглянул на жену.
– Синтия ему, может, и понравится, а он ей?
– По Энтони сходило с ума полколледжа, – напомнила Лайза, глаза которой блестели теперь, точно шары на рождественской елке. – Да, он изменился, но обаяния и мужественности в нем ничуть не меньше.
Патрик бросил на нее строгий взгляд.
– Может, и ты тайно в него влюблена, а?
Лайза обвила его шею руками и звучно чмокнула его в губы.
– Я и тайно и явно влюблена в одного тебя! – Ее лицо расплылось в мечтательной улыбке. – Послушайте, как было бы здорово, если бы Синтия наплевала на свою независимость и сошлась с добрым, умным, сильным парнем! – Она вдруг нахмурилась и чуть приподняла плечи. – А что, если они и правда друг в друга влюбятся, но быть вместе не смогут… из-за той же Эрнестин, ну из-за того, что Энтони не решится ее бросить?.. Тогда затоскуют сильнее теперешнего, и все по нашей милости.
Джулиана посмотрела на нее серьезнея и медленно произнесла:
– Если между ними возникнет настоящее чувство, оно и определит их дальнейшую судьбу. Если же нет… тогда придется оставить эту затею…

2

Когда грудь сдавила незваная – и, по счастью, не столь частая последнее время – гостья тоска, Синтия встала из-за стола, перешла в спальню, положила на пол свернутые одеяла, которые купила специально для занятий йогой, легла и медленно подняла вверх ноги и туловище. Стойка на плечах творила чудеса. Слушая собственное ровное дыхание, Синтия с наслаждением почувствовала, как тяжесть в душе поплыла прочь, уступая место теплу и свету.
Выйдя из позы и отдохнув на полу, Синтия прошла на кухню, а несколькими минутами позднее уже сидела на задней террасе с чашкой малинового чая. День был теплый, почти как летом. В соседних дворах щебетала ребятня, со стороны Дин-стрит доносилась примитивная поп-мелодия, которая в эти минуты не вызывала раздражения, напротив, даже забавляла. Потягивая ароматный чай и слушая звуки воскресной нью-йоркской жизни, Синтия вернулась мыслями в загадочный мир богов и героев. Перед глазами возникли Афродита, Гера и Афина, вопрошающие у Париса, кто из них краше; подобная богиням Елена. Замелькали лица хитроумного Одиссея, доблестных Агамемнона, Менелая, Ахилла…
В гостиной зазвонил телефон. Нехотя перенесшись из древности во времена нынешние, Синтия поставила чашку на круглый белый столик, поднялась с пластмассового садового стула и вернулась в дом.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3