Гарольд тут же успокоился и поднялся с пола. Затем шутливо приподнял шляпу и поклонился Элдсуайт. Все это время его лицо не покидало насмешливое и презрительное выражение.
Элдсуайт вздохнула. Она постаралась ничем не выдать своего гнева и возмущения наглостью Гарольда.
Скамейка заскрипела, и из-за стола поднялся епископ. Похоже, его преосвященство намеревался положить конец ссоре двух братьев. Он возвел к небу свой указательный перст.
– Ныне отпущаю вас с миром, други мои. Ступайте с миром и спокойной вам ночи. – Это была не просьба, а приказ, который был незамедлительно выполнен.
Гарольд выбежал из зала. Хорошенькая девушка-служанка, которой он весь вечер строил глазки, шла с ним рядом, вцепившись ему в руку. Епископ и его свита следовали за графом Хиллсборо, не отставая ни на шаг. Волынщики играли веселую мелодию. Потрясенные и расстроенные гости, перешептываясь, расступались, освобождая процессии дорогу к дверям. Мужчины с любопытством поглядывали на Элдсуайт, взволнованно что-то говорили друг другу, прикрывая рот ладонью. Слуги, не поднимая глаз, торопливо убирали со столов.
Сэр Роберт положил в ножны меч и зажал рукой рану. Взглянув на свою ладонь, он увидел кровь. Роберт хмурился и вглядывался в лица рыцарей. Затем он перевел взгляд на леди Маргариту, которая демонстративно покидала зал. Дамы помогали ей сойти с возвышения и поправляли ее юбки. Леди Маргарита смотрела на Элдсуайт с откровенной неприязнью.
Роберт встал так, чтобы Маргарита видела его и слышала каждое слово. Он громко сказал, взяв Элдсуайт за локоть:
– Пойдемте со мной. Наверх. – Говоря это, Роберт, прищурившись, смотрел на Маргариту.
Слова Роберта прозвучали как приказ, не требующий обсуждения. В его голосе Элдсуайт послышалась угроза. Больше всего желая, чтобы этот ужасный вечер, ставший вереницей сплошных унижений, как можно скорее закончился, Элдсуайт смиренно покинула зал рука об руку со своим женихом, как ей велело чувство долга. Когда они достигли лестничного пролета, Роберт отпустил ее руку. Дальше он шел впереди, показывая Элдсуайт дорогу. Они двигались по длинному коридору, пока не остановились перед арочными дверями, которые вели в помещение с каменными стенами и полами – большое и пышно меблированное. На стенах были развешаны гобелены, на полу лежали дорогие персидские ковры. Посредине стояла широкая дубовая кровать. В огромном – в человеческий рост – камине потрескивал огонь.
Роберт провел Элдсуайт внутрь, закрыл дверь, заперев ее на железный засов. Затем он повернулся и, посмотрев на Элдсуайт, заявил:
– Сегодня вы будете ночевать здесь. – Не дожидаясь ответа, Роберт продолжил: – Я не собираюсь оставлять вас на ночь там, где до вас может добраться мой брат и где вас может оскорбить мстительная Маргарита. – Роберт поморщился, когда произнес имя бывшей невесты. Его взгляд был твердым и выражал непреклонность.
В последний раз Элдсуайт видела Роберта таким мрачным в тот день, когда ему пришлось закончить страдания обреченной на мучительную смерть лошади. Элдсуайт не решилась ему перечить. По правде говоря, она была несказанно рада тому, что ей сегодня не придется ночевать в женской опочивальне. Однако она не знала точно, с какой именно целью Роберт привел ее сюда и чего он от нее ждет. Элдсуайт было не по себе. Она поправила выбившуюся из косы прядку непокорных волос и скрестила руки на груди.
Роберт хотел было что-то сказать, но передумал и подошел к камину.
– Сейчас пламя разгорится и станет теплее, – сказал он спокойно, опустился на корточки и подбросил в огонь еще одно полено. Роберт сидел спиной к Элдсуайт, положив раненую руку на колено.
Элдсуайт видела, что он взволнован. Роберт не случайно сел к ней спиной: он не хотел, чтобы Элдсуайт догадалась, что неприятная сцена на праздничном пиру по случаю их помолвки задела его за живое. Роберт выглядел потерянным. И таким одиноким, словно не знал, на кого в жизни можно положиться. Роберт сейчас был совсем не похож на человека, который недавно убеждал Элдсуайт в том, что она должна смириться с тем, что у нее есть дар, и с тем, что она – колдунья, заговаривающая лошадей. В этом сидевшем у огня усталом, ссутулившемся мужчине мало что осталось от бесстрашного и самоуверенного Черного Всадника.
Сейчас перед ней был ранимый, уязвимый человек, который прошел через суровые жизненные испытания – жизнь с жестоким деспотичным отцом, с завистливым мстительным братом, отношения с женщиной, которая сначала приняла его любовь, а потом предала ее, изменив ему с другим мужчиной. Он был намерен сам пробить себе дорогу в жизни. Элдсуайт хотелось, чтобы Роберт облегчил душу, рассказав ей о своих страданиях. Но она не знала, как помочь ему. Не знала, как себя с ним вести, что делать. Поэтому Элдсуайт так и осталась стоять возле двери, не решаясь пройти в комнату. В глубине души она надеялась, что Роберт сам обратится к ней за помощью, однако сомневалась в этом.
Элдсуайт наконец отважилась пройти в комнату. Затаив дыхание, она молча подошла к Роберту – так близко, что могла его коснуться.
– Прошу вас, Роберт, – ласково проговорила она. – Вы ранены. Позвольте мне осмотреть вашу рану и сделать вам перевязку.
Роберт не проронил ни слова. Он даже не поднял глаз на Элдсуайт. Он взял ее руку и приложил ладонь к своему лбу. Рана перестала кровоточить. И Элдсуайт поняла, что Роберта мучила не физическая боль, а душевная.
Элдсуайт растрепала пальцами волосы Роберта, погладила его шею, а затем стала массировать ему плечо, чувствуя, как под ее ловкими пальцами напрягшиеся мускулы расслабляются. Когда Элдсуайт опустила руку, Роберт поднялся и повернулся к ней лицом.
– Если бы не вы, я убил бы сегодня родного брата.
– Нет, не убили бы. Вы бы не смогли…
– Я должен сообщить вам кое-что. У Гилроя есть тайные союзники. Он собирается выступить в поход на Хиллсборо. Я должен выехать вместе с моим войском ему наперерез.
Элдсуайт похолодела.
– Когда? – прошептала она.
– Как только я все подготовлю. – Роберт говорил так тихо, что Элдсуайт скорее угадывала, чем слышала его слова. – В сложившихся обстоятельствах нельзя терять драгоценное время. Здесь небезопасно. Я отправлю вас подальше отсюда.
Элдсуайт тяжело вздохнула и приказала себе сохранять спокойствие.
– Куда?
– В Лондон. Вместе с епископом и его охраной.
Элдсуайт молчала, сжимая дрожавшие руки. Она боялась потерять самообладание.
– А как же вы? Ведь войско Гилроя превосходит ваше по численности.
Ни единый мускул не дрогнул на бесстрастном лице Роберта, только руки выдавали его волнение. Он барабанил пальцами по рукоятке меча.
– Не важно. Я дал клятву королю.
Его лицо было бесстрастным, словно высеченным из камня. Но Элдсуайт чувствовала, что Роберт скрывает свои искренние чувства. Вдруг его взгляд упал на ее руки. Сама того не замечая, Элдсуайт начала крутить на пальце перстень, который подарил ей Роберт. По глазам Роберта она поняла, что ему хочется прикоснуться к ней, но он борется с собой, сжимая кулаки.
Мысли Элдсуайт лихорадочно заметались. Бесстрастная убежденность, с которой говорил с ней Роберт, вступала в противоречие с выражением его глаз, которые кричали ей совсем о другом.
Видит Бог – она не могла ничего с собой поделать. Ей хотелось, чтобы Роберт узнал, как дорог он стал ей за короткое время их знакомства. Как сильно он ей нужен. И может быть, сегодня у нее будет единственная возможность для того, чтобы Роберт это понял. Элдсуайт подошла к нему, обвила его шею руками и поцеловала в губы.
Роберт остановил ее.
– Элдсуайт, – пробормотал он, беря ее руки в свои ладони. – Я привез вас сюда вовсе не потому, что ожидал от вас, что вы…
– А я приехала сюда, не зная, чего вы ожидали от меня. Зато я знаю, чего хочу я. Я всегда знала, чего хочу.
– Я тоже. Если вы помните, именно за это вы меня и возненавидели.
– Помню, – ответила Элдсуайт. Она еще крепче обняла Роберта и стала осыпать поцелуями его лицо и шею. Его дыхание участилось. Роберт закрыл глаза, и Элдсуайт почувствовала, что он сдается.
Она прекрасно понимала, что Роберт получил все, чего хотел, – и даже больше. Он получил то, о чем и мечтать не мог: Креналден с замком и со всеми землями в придачу. Но теперь уже слишком поздно: Роберт – ее единственная любовь. И хотя ей тяжело отдавать в его руки усадьбу отца, пути назад нет.
Роберт хрипло застонал и крепче обнял Элдсуайт.
– Бог свидетель, Элдсуайт: я хочу вас. – Он запечатлел на ее губах страстный поцелуй.
Дева Мария, какже она по нему соскучилась! Она тосковала по Роберту все эти долгие недели, проведенные в Хиллсборо. Каждый час, каждую минуту. Каждое мгновение.
Роберт зарылся лицом в ее локоны.
– Я скучал. Я не могу заснуть без вас.
Элдсуайт почувствовала, что ее ноги слабеют. Ей казалось, что от желания кровь закипает у нее в жилах. Роберт покрывал жгучими поцелуями ее шею.
Элдсуайт чувствовала жар во всем теле. Затем Роберт оторвал от нее губы и стал вглядываться в ее лицо, словно хотел навсегда запечатлеть в памяти ее образ.
Элдсуайт с трудом дышала. Молча целуя его лицо, она гладила грудь Роберта. Ее рука опускалась все ниже, а затем проникла под его жакет. Элдсуайт боялась, что Роберт ее остановит.
Он схватил ее за руки и слегка сжал в своих ладонях.
– Если вы забеременеете, а я погибну в бою… – Его голос дрогнул. Роберт побледнел. – Мне невыносимо тяжело даже думать об этом.
Элдсуайт приложила палец к его губам.
– Вы не погибнете, – уверенно заявила она, сама поражаясь тому, с какой убежденностью прозвучал ее голос. – А что касается ребенка, я буду счастлива родить вам сына или дочь. Я уже говорила вам, любимый, что я – сильная духом и ничего не боюсь. Я все решила сама.
Роберт закрыл глаза. Он то ли молился, то ли обдумывал то, что сказала Элдсуайт. Когда он снова посмотрел на Элдсуайт, она была поражена тем, как быстро удивление в глазах Роберта сменилось неподдельной радостью.
– Вы даже представить себе не можете, как важно для меня было услышать то, что вы сейчас сказали. Как много это значит для меня. У меня словно камень с души свалился.
– Вы обладаете надо мной властью, природа которой мне пока не ясна. Я сама не могу понять, что со мной творится. Несколько недель назад вы пытались соблазнить меня, потому что вам был нужен Креналден, но я не разлюбила вас. И даже сейчас ловлю себя на мысли, что это смущает меня, не дает мне покоя, и я постоянно об этом думаю. – Элдсуайт целовала Роберта и гладила его спину. Роберт вздрагивал от ее прикосновений. Сквозь обволакивающую Элдсуайт туманную дымку желания она услышала, как Роберт пробормотал:
– Господь Бог свидетель: колдунья, заговаривающая лошадей, вы околдовали меня. – А потом Роберт схватил Элдсуайт на руки и отнес на постель. – Я никогда не смогу забыть, как умер мой отец, однако ничего не могу поделать с собой: я – здесь, с вами, и я страстно хочу дочь моего заклятого врага. Я сам не знаю, как это вышло и что со мной случилось.
Роберт положил Элдсуайт посреди меховых покрывал и шелковых простыней и быстро разделся. Рукав его тонкой льняной рубашки был испачкан запекшейся кровью. Элдсуайт встревожилась: порез был небольшим, но глубоким, и до сих пор кровоточил.
Заметив, что Элдсуайт взволнована, Роберт посмотрел на свою руку и равнодушно пожал плечами:
– Не волнуйтесь за меня. Это всего лишь царапина, миледи. Очередной шрам, который пополнит мою коллекцию. – Роберт опустился на постель и поцеловал Элдсуайт в губы – пылко и страстно.
Элдсуайт позволила ему расстегнуть и снять с нее лиф платья и рубашку и обнажить ее грудь. Она ощутила на себе тепло его тела. Губы Роберта заскользили по ее шее. Пальцы Элдсуайт заблудились в его волосах. Она судорожно прижимала Роберта к себе, желая его каждой клеточкой своего тела, отбросив стыд и не пытаясь притворяться сдержанной. Если бы эта ночь любви с Робертом стоила ей потери наследства и доброго имени, Элдсуайт, ни секунды не раздумывая, с радостью заплатила бы столь высокую цену.
Когда Элдсуайт лежала перед ним на постели, Роберт мог думать только о том, как прекрасна эта женщина. Ее лицо разрумянилось, глаза потемнели от страсти, на волосы, рассыпавшиеся по обнаженным плечам, бросал отблеск огонь в камине. Роберт ощущал ее дыхание, тепло бархатной кожи под своими ладонями, и его пронзило острое, как стрела, желание. Элдсуайт улыбнулась, а затем, на секунду задержав свою руку у Роберта на груди, провела кончиками пальцев по его животу, опускаясь ниже. Прикосновение ее рук было до безумия приятным, почти нереально прекрасным, и у Роберта захватило дух.
Он задрожал при одной лишь мысли о том, что собирается сейчас сделать. Ему хотелось увидеть счастливое лицо Элдсуайт и почувствовать, как она вздрогнет всем телом, достигнув пика наслаждения. Если у него уйдет вся ночь на то, чтобы постепенно довести Элдсуайт до высшей точки блаженства, – что ж, так тому и быть. Он готов сдерживать себя до тех пор, пока Элдсуайт не взлетит на вершину блаженства.
Роберт поднялся и медленно стал поднимать ее юбки.
– Закройте глаза и не думайте ни о чем. Погрузитесь в свои ощущения. Я хочу познать ваше тело – каждый его изгиб и каждую родинку.
Элдсуайт чувствовала скованность. Ее лицо выражало готовность, но в глубине души ее терзали опасения. Румянец у нее на щеках стал еще ярче. Она была смущена и, может быть, даже немного испугана. Роберт напомнил себе, что Элдсуайт еще слишком неопытна в искусстве любви.
Он погладил ее ногу.
– Вам нечего бояться. Вы так красивы, – прошептал он, желая развеять ее сомнения. – Каждая частица вашего тела прекрасна.
Элдсуайт улыбнулась.
Роберт рассмеялся и переключил внимание на ее чулки. Медленно, дюйм за дюймом, он спускал тонкий шерстяной чулок, пока не опустился до щиколотки, а затем проделал то же самое со вторым чулком. Бросив чулки на пол, Роберт залюбовался ногами Элдсуайт. От восхитительного зрелища у него перехватило дыхание.
– У вас красивые ноги, Элдсуайт, – проговорил он, нежно поглаживая ее колени и икры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37