С чего бы это? Я оглянулся назад. До деревни было с километр, никто не махал платком, а огромное поле, как безбрежный океан, гнало волнами стебли спелого овса.
Я приставил сучковатую лестницу к кромке настила и полез. Одно дело, когда тебя страхуют веревкой, другое – когда по шатающемуся сучковатому стволу ты лезешь на шестиметровую высоту. Я не стал смотреть вниз, как рекомендовано в книжках, а засмотрелся на покачивающиеся ветки липы и чуть не сорвался. Зубы клацнули, как у волка. Фу, вот и край помоста, и я уже наверху. Спина стала мокрой. Я посмотрел в сторону деревни. Никто мне не махал. Отсюда был виден только двор деда Макара, стоящий на горбе-холме Верблюдовки, а остальные дома тонули в низине. Даже если у киллера Витька есть бинокль, он не увидит меня, обрадовался я и глянул вдоль ствола. Где же карабин? С помоста он не был виден. Хорошо спрятал, подумал я, если не знаешь, что он где-то вверху висит, сроду не догадаешься. Я еще осторожно покрутился среди колод, заглядывая вверх, но так ничего и не увидел. Пришлось лезть вслепую. Как только я поднялся на первый сук, тут же увидел его. Вот ты где, родимый.
Лазать по деревьям, скажу я вам, не ходить по ровному асфальту или даже грунтовой дороге, тоже нужно умение. Как бы сейчас пригодился хвост, что отмер как атавистический признак, скукожившись в кобчик. Вспомнив добрым словом далеких предков, я дотянулся до оружия и стал слезать. Вот я уже на помосте. На спуск ушло несколько секунд. Где-то я читал, что оружие придает человеку уверенность. Прежде чем начать спускаться с помоста, я огляделся по сторонам. В необыкновенную тишину вливалось только жужжание припозднившихся с возвратом пчел. Надвигающаяся темень начала скрадывать далекие очертания дома деда Макара и кромки леса. А как будет выглядеть все это в прицел? Я приложил винтовку к плечу и посмотрел в сторону деревни. Видно лучше, чем в бинокль. Я увидел Данилу на крыше сарая и махнул ему рукой. Он видел меня в бинокль в такой геройской позе. Пусть завидует. Мой приятель покрутил пальцем у виска. Сам дурак. Пора было и слезать. Положив карабин на край настила, я задом влез на нашу импровизированную лестницу. Везде навык нужен, а осторожность тем более. Под левой ногой у меня хрустнул сучок, и лестница поехала вправо. Ноги повисли в воздухе. Страх перед высотой как кошку выбросил меня на настил, и хвост не понадобился.
Вместо Фитиля и киллера Витька, одиноко кукующих на лабазе, на нем оказался я. Что делать? Я схватил карабин и снова посмотрел в сторону деревни. Данилы на сарае не было. Я обрадовался. Наверное, мой приятель увидел, как поехал ствол-лестница, и сейчас бежит ко мне. Ну конечно же, сейчас он меня выручит, подставит лестницу, и я спокойно спущусь. Я немного успокоился. Подожду пять минут. А с запада черная туча, казавшаяся мне до этого невинным облачком, закрыла треть неба. Похоже, надвигался дождь. По овсяному полю заходили широкие волны. Дунул сильный порыв ветра, и настил заскрипел. Я поежился. Идиот, полез без страховки. Взял бы парашютные стропы, давно был бы на земле, а как спускаться на них, я видел сегодня утром. Смутное беспокойство, появившееся при обсуждении нашего с Данилой плана, показало козью морду Мефистофеля. Имей всегда отходные варианты, ругал я себя, а заодно и приятеля. Он что там, пешком идет, а не бежит, сколько его ждать?
За деревьями с лабаза мне хорошо было видно овсяное поле. И вдруг со стороны деревни, там, где должен был появиться мой приятель, я увидел не одного человека, а двоих. Я так и припечатался к настилу. Не было никаких сомнений, что это идут каланча Фитиль и киллер Витек. Я как ящерица облазил весь помост. Никуда не спрячешься. Наверх не залезешь в потемках, сорвешься. Приходилось ждать. Я быстренько прокручивал историю, которую собрался им соврать. Никакой правдоподобной версии не лезло в голову, карабин мешал. А, будь что будет! И тут, глянув в сторону реки, я увидел огромного медведя. Он, приподняв голову над овсами, наблюдал за идущей парой. Я снова ящерицей забегал между колодами. Как спуститься?
А бандиты никуда не торопились, шли как на прогулку. Когда они подошли поближе, я увидел, что на тележке они катят два деревянных бочонка для засолки огурцов. Витек поднял ствол-летницу с земли и приставил его к настилу.
– Ну что, Фитиль, покурим и полезли. Времени до утра навалом.
Оба бандита закурили. Сквозь щели в настиле я их хорошо видел. У Витька даже в темноте рожа как чернилами была намазана. Знать, тяжелая у медведя лапа. Он первый начал разговор.
– Не могу я тут больше сидеть, одичал совсем, на море хочу.
– А я тачку хочу себе купить, денег никак не соберу, весь в долгах.
– И какой же дурак тебе в долг дает? – подначил его Витек, сладко затягиваясь сигаретой.
– Горилла, мой шеф, – сознался Фитиль.
Внизу раздался смех киллера.
– Завтра я ему скажу, за кого ты его считаешь, – захохотал Витек. Второй раз за день Фитиль попался на одну и ту же уловку, но на этот раз промолчал. А я сидел наверху как мышь, боясь шевельнуться, и надеялся на божественное спасение. Подо мною философствовал Витек.
– Странная штука жизнь. Сидишь в глуши, делать нечего, думаешь. Зачем человек живет? Чтобы тачку купить? – не дождавшись ответа от Фитиля, киллер продолжил. – Врешь, Фитиль, купишь тачку себе, еще что-нибудь понадобится. Вот я вам сколько лосей и косуль отстрелил, а вам все мало. Еще давай и еще, теперь медведя подавай. А медведь – он, знаешь, хитрый. Сколько раз в лесу я его встречал – издали на меня смотрит, как человек, и не трогается. Я сдвинусь – и он.
– Чего же ты не стрелял? – воскликнул пораженный Фитиль.
– Далеко было, и деревья мешали, вероятность попадания нулевая. Да дело не в этом. Я хочу тебе рассказать о медведе: он здесь у них как хозяин в лесу.
– Хозяин он и есть.
– Нет, Фитиль, хозяин хозяину рознь. Этого медведя не зря прозвали Президентом. Он мне всегда мешал на охоте. Только я выйду в лес, а мне так и кажется, что за мною кто-то следит. Голову поверну – никого, а на душе тревожно. Стреляю-то я без лицензии. Раз я, дурак, погнался за лосем, тот копытами члеп, члеп, и по болоту на остров, а я за ним, так и завяз в двух метрах от берега. Тону в болоте. Ори, не ори, в радиусе десяти километров никого. Смотрю, из-за дальних кустов выглядывает Мишка. То-то, думаю, порадуется, стервец, что я провалился и выбраться не могу. Знать, по следу моему шел, не зря я чей-то взгляд у себя на затылке чувствовал. А дело к ночи было, деревья верхушками шумят, мне отходную песню поют. За полчаса я по грудь уже увяз. А на берегу – вот она, в трех метрах березка, а не дотянешься. Ты же меня знаешь, Фитиль, умирать – так с музыкой, выбросил я на берег ружье и запел «Коробочку». А вода уже до шеи дошла, а я думаю: допою или нет?
– Допел? – спросил Фитиль, сглотнувший слюну. – Не успел? Утонул?
– Дурак ты, Фитиль, вот же он я, живой.
– Как же ты выбрался?
– Вот и слушай. Как только запел я «Коробочку», медведь пошел вприсядку. Понял я, что он или с цыганами ходил по деревням, или когда-то в цирке выступал, поэтому его и тянет к человеку. Только он боится людей, думает, убьют, чучело сделают, а на шкуре валяться с девками будут, вот и не подходил. А когда я запел, он меня, видно, за своего принял, голос-то у меня хороший, в полку я солистом был. Я пою, а медведь идет и идет ко мне, все ближе и ближе. Перестал я петь, он остановился и назад посмотрел.
– Ну, – из горла Фитиля раздался хрип.
– Что «ну»? Я снова запел. Пусть, думаю, под присядку медведя умру. На том свете расскажу – черти не поверят. А медведь подошел к краю болотца и смотрит на меня стеклянными глазами. Глаза у него были какие-то неживые, нехорошие глаза. А сам весь седой. Я знаю теперь, какие глаза у смерти – стеклянные. А мне осталось жизни три минутки, вот как сигарету выкурить. Давай еще по одной покурим, – предложил рассказчик.
– Седых медведей не бывает, – недоверчиво сказал Фитиль.
– Бывает, еще как бывает. Голова у него была седая и шкура от загривка как инеем покрытая.
Я видел, как Фитиль дрожащими руками подносил спичку. Витек сделал глубокую затяжку и продолжал.
– Затосковал я, брат, перед смертью. Но собрался с духом и запел песню «Варяг». Еще бы станцевал, да ноги в болоте. Только смотрю, а мой Мишка березку гнет. У меня, не поверишь, Фитиль, волосы дыбом стали, как подумал, что спастись смогу, а сам думаю, вдруг не получится у него или кто его напугает. Как в воду я глядел: не согнул он в дугу березку, не получилось у него ничего.
– Как? – Фитиль чуть не лишился чувств.
– А так: треснула березка, сломал он ее и прямо мне по башке. Переломил он ее у основания. Увидел, что сделал свое дело, перекувыркнулся на прощанье и убежал.
– А ты?
– А что я, вот он живой, вылез по стволу, лежу на бережку и боюсь деревце из рук выпустить, во как напугался. После этого неделю не ходил в лес. Вы вот замотали, мясо кончилось да мясо кончилось, на рынке покупать дорого. А я вам что, мясокомбинат?
Фитиль сидел под деревом съежившись, подтянув под себя ноги. Он весь был в лесной трагедии.
– Витек, как ты думаешь, а тот медведь, что свалился мне на голову, не твой был? Зачем он тебе ружье разбил? За убитого лося, да? Он тебе по морде только один раз дал?
– Я об одном только жалею, – сказал рассказчик, вставая с земли и отряхивая брюки, – что он, Фитиль, и тебе по морде не дал, убежал ты рано, поторопился. Вставай, хватит прохлаждаться, полезли на лабаз курочить твои колоды.
– А медведь? Медведя ты будешь стрелять?
– Дурак ты, Фитиль, медведь тебя, такого вонючего, за версту, чует. Он и близко сегодня к полю не подойдет. Хотя чем черт не шутит. Я полезу наверх, возьму винтовку и колоды тебе буду подавать, а ты внизу ломай их и соты в бочки складывай, пасечник хренов.
У Фитиля в ответственный момент, как всегда, нашлась причина, чтобы оттянуть хоть на часок начало разбоя. Он заскулил:
– Пчелы жалить начнут, сетку на лицо надо было сделать. Забыли. Занавесками можно обмотаться.
Витек расхохотался и вытащил и кармана защитную маску, которую с утра до вечера показывают по телевизору, и мотоциклетные очки.
– У меня есть, я запасся.
– А мне?
– Пчеловодов они не кусают, – довольный шуткой, Витек натянул маску на голову.
Фитиль форменным образом взвыл.
– Витек, сходим домой, полчаса туда, полчаса обратно, я тоже как человек буду.
– Никогда ты, Фитиль, человеком не будешь. Всю жизнь будешь шакалить. Черт с тобой, пошли, пить что-то захотелось.
От дерева отделились две тени и направились к деревне.

Глава X. Пестун Данила

Как же я обрадовался, что они мне оставили лестницу. Я решил подождать, пока они отойдут подальше, и начать спускаться. На этот раз глупостей я не собирался допускать. В настиле было вырублено небольшое углубление, выемка, куда я передвинул торчащий ствол дерева. Времени у меня было с запасом час. Я мог свободно выучиться, как обезьяна, подниматься и спускаться по стволу-лестнице. Неожиданный подарок со стороны бандитов сыграл со мной плохую шутку. Я злился на Данилу. Не может быть, чтобы он не был где-нибудь рядом. Неужели он не видел, как я завис на помосте? Когда бандиты отошли подальше, я осторожно постучал по стволу дерева. Если он где-то рядом, то должен услышать меня и поддержать лестницу. Я прислушался. Тишина. Только потревоженные пчелы стали гудеть у летков. Теперь я постучал прикладом карабина по настилу. Такой звук мог не услышать только глухой. Внимательно всматриваясь в сгустившиеся сумерки, на светлом фоне поля я увидел приближающееся темное пятно. Вот он, скотина, идет. Только почему со стороны леса? Когда я вгляделся, дрожь прошла у меня по всему телу. К липе вместо Данилы медленно косолапил Мишка. За разговорами двух бандюков, я забыл, что видел в поле медведя. Вот влип так влип. Я стал топать по настилу, думая испугать шумом медведя. А тот, как танк на окоп, пер на лабаз. Волосы сами собой встали ежиком. Я постучал сильнее. Бесполезно. Медведь нырнул в тень дерева, под лабаз. Я боялся свесить голову и выглянуть вниз. Вдруг я услышал, как медведь скребется по стволу-лестнице. Прикладом карабина я выбил ее из выемки, и, как в прошлый раз, лестница поехала вдоль досок и скатилась в траву. Фу, хоть на время я обезопасил себя. А медведь зарычал и стал скрести по стволу липы. Какой длины у него когти, не знаю, но звук доносился чудовищный. Находясь наверху, я чувствовал себя в относительной безопасности. Как же отогнать медведя? Набравшись храбрости, я свесился вниз, стараясь рассмотреть, что же он делает. А медведь, схватив отброшенную мной ствол-лестницу, раскачивал ею стенобитки. Потревоженные пчелы начали вылетать из ульев. Много я сегодня слышал рассказов про медведей, но такого умного видел первый раз. Таким оригинальным образом он меня выкуривал с лабаза. Если пчелы сейчас разлетаются, мне останется или прыгать в лапы к нему, или быть до смерти покусанным.
– Ах ты скотина, что же ты делаешь? – зарычал я на него сверху. – Пшел вон.
Медведь сразу образумился и отбросил в сторону ствол.
– Макс, ты, что ли?
Мишка заговорил голосом Данилы. Я чуть не полетел головой вниз. Я ожидал чего угодно, но такого!..
– Данила?
– Я! Ты что там наверху делаешь? А где Фитиль и Витек?
– Лестницу давай скорее, дурак, – стал я на него ругаться. – Держи крепче.
Как только ствол лег на прежнее место в выемку, я стал быстро спускаться. Мне не личило дальше оставаться наверху. Через пару секунд я стоял на земле. Данила принял меня в медвежьи объятья.
– Я тебя по всему лесу обыскался. Ты чего обратно залез? А где бандюки? Ты карабин спрятал уже? – вопросы так и сыпались из него. То речь тягомотина, слова клещами вытягиваешь, а тут пулеметом строчит.
– Наверху карабин, я его на помосте забыл, – раздраженно сказал я. Как приятно выместить на друге весь пережитый страх.
– Ты что, дурак? – спросил меня Данила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15