– Кто-то? Артист! Я же видел – в белой шляпе…
– Соломенной? – спросил старшина.
Мальчики переглянулись, пожали плечами.
– Нет, – сказал Тимка, – соломенные – они желтоватые, а это просто белая, в сеточку… Знаете, в такой вы, Тарас Порфирьевич, в прошлое воскресенье в летний кинотеатр ходили.
– Ясно, – сказал Тарас Порфирьевич, и если бы не многолетний южный загар, ребята увидели бы, что он покраснел. Купил так, по глупости, и надел-то раз в выходной (в выходные дни старшина гулял в штатском), а уж весь поселок посмеивается…
– Вот-вот, в такой, – согласился Захар, – а тот дядька, с пляжа, он же совсем без ничего был…
– Что ее, шляпу, долго купить? – бросил сердито старшина и подошел к радисту. – Соединяйтесь с отрядом.
Сержант чем-то щелкнул, что-то передвинул на шкале, что-то подкрутил.
– Готово, товарищ старшина!
– Всем нарядам, всем постам – обратить внимание на «Волгу»…
– Голубую, – подсказал Тимка.
– Голубую «Волгу», номер ЩБ 06 – 64, проверить пассажира в белой капроновой шляпе.
А пассажир голубой «Волги» в это время внимательно всматривался в местность. Все это было знакомо ему лишь по карте, а теперь открывалось как бы заново, зримо, во всей красе начале крымского лета. Зелень еще свежа, ароматна, холмы пока еще мохнаты от буйной сочной травы, еще цветут дикие маки. Скоро, очень скоро все это изменится. Не дожидаясь осени, поблекнут, пожелтеют холмы, сгорят от нестерпимого обилия солнца травы , пожухнет листва, выгорят яркие краски цветов, серой пыльной пленкой покроются стоящие у края дороги деревья.
«Волга» долго мчалась среди сплошных виноградников, аккуратно подстриженных , выпрямленных, с ровными рядами бетонных столбиков-опор, и, наконец, веселой зеленой долиной въехала в предгорье.
Дорога пошла вверх, стало кидать на поворотах. В воздухе парило. Мотор работал ровно и глухо. Клонило ко сну.
Но неизвестный знал – спать нельзя.
И тут он понял, почему с момента, как оставили они поселок, все время беспокоит его, тревожит смутное, неясное подозрение.
Ребята! Он заметил их там, у поселка, на дороге! Двое мальчиков, проводивших внимательным взглядом машину.
Он не сразу понял, что видел их раньше.
Все это время, не давая забыться, не давая сосредоточиться, такая мысль где-то тем, в тайниках мозга, беспокоила, бередила, напоминала о себе… И вот всплыла вдруг сейчас с такой ясностью.
Это же были они – те самые ребята с пляже! Ну да, они! Один – щуплый, маленький, в черном берете. Сейчас он был в брюках и тельняшке, но в том же самом берете. Неизвестный вспомнил его. И другого вспомнил, да с такой ясностью, что внутри все похолодело. Их там было двое одинаковых – плотных ребят с круглыми физиономиями, и у одного из них была стриженная наголо голова. Да, тот, который стоял на дороге справа, был пострижен наголо.
Вот так «все в порядке», вот так передышка!
Значит, за ним все-таки следили. Значит, с ребятами было все подстроено… Может, и тот, который оставил вещи на пляже, уже работает на них. И все это было тщательно подготовлено, отрепетировано…
Неизвестный покосился на водителя.
Может, и он и машина тоже от них…
Какой-нибудь лейтенант или даже капитан… Сейчас довезет прямо до КГБ…
И чувство реально возникшей опасности сработало, как реле защиты. Спать расхотелось, мысль заработала ясно и четко.
Что же, приходится вступать в борьбу… В сущности, для этого он пришел сюда, для этого его тренировали, учили, снова тренировали и опять учили. Значит, пора действовать. Теперь его ход.
Неизвестный как-то подобрался и незаметно, словно оглядывая местность, осмотрелся. Нет, сзади не было ни одной машины.
«Волга» нырнула как будто в туннель – густо сросшиеся деревья на несколько мгновений скрыли машину. Даже стало темно.
Нет, нет, не здесь.
«Ну, подожди, лейтенант ты или капитан, – думал он, – сейчас выйдем на более открытое место и тогда проверим, готов ли ты к ответному ходу».
Дорога уходила вперед и вниз, прямая и пустынная.
Голубая «Волга» была остановлена за перевалом. Недалеко стоял закрытый ГАЗ-69, солдат с зелеными погонами возился у капота.
Лейтенант внимательно заглянул в машину, козырнул.
– Кино, значит, снимаем, – сказал весело, – разрешите путевочку.
Забрав путевой лист, он обошел машину кругом, критически осмотрел ее, потом подозвал водителя к себе.
– Откройте, пожалуйста, – вежливо показал на багажник.
Пожав плечами, с недовольным видом водитель подошел багажнику. Немного повозившись – почему-то сразу не открывалось, – он откинул крышку и закрепил стопор.
– Пожалуйста.
Что там могло быть? Два запасных баллона, спущенная камера, помятое ведро, замасленный старый ватник да в банках и коробках прочее имущество хозяйственного, запасливого, готового к любым дорожным бедам водителя.
– Спасибо, – сказал лейтенант и с путевкой в руках прошел вперед. Заглянул в кабину, подергал баранку, потом, словно решившись, сел сам и снял машину с тормоза.
Прихлопнув дверцу, инспектор резко бросил «Волгу» вперед. И тут же резко затормозил. Машина стала как вкопанная.
Лейтенант вылез довольный.
– Если бы картины так снимали, – сказал улыбаясь, – как машину содержите.
– Стараемся, – скромно отозвался водитель.
Возвращая путевку, веселый инспектор поинтересовался:
– А что же пустой? Не нашел попутчика?
– Да был тут один, – ответил водитель, – от самого Прибрежного ехал. А перед перевалом, в Сорочьем, слез. Обратно, говорит, надо… Паспорт он там, в гостинице, оставил… Уговаривал меня вернуться, а я не могу… Мне к самолету надо… У меня главный шпион прилетает из Киева, Саврасов. Может, слышали?
Саврасов не Черкасов, инспектор попытался вспомнить, даже плечами пожал.
– Ладно, – так и не вспомнил он, – поезжай.
Машина уже было облегченно рванулась с места, но остановилась. Водитель приоткрыл дверцу, крикнул назад:
– Вещички он тут оставил! Куда мне их девать?
– Какие вещички? – не понял лейтенант.
Шофер «Волги» вытянул с заднего сиденья спортивную сумку и поставил ее на асфальт.
– Так расстроился, бедняга… А куда мне с ней?
От «газика» к «Волге» уже торопливо шли двое. Оба подтянутые, деловые, оба в военной форме с зеленым верхом фуражек. У одного из них, что пониже, погоны были с тремя большими звездочками, у другого, что повыше, звездочек было четыре, но зато все маленькие.
– Вот оставил, – повторил водитель, – прямо какой-то рассеянный с улицы Бассейной…
Капитан торопливо присел к сумке, расстегнул «молнию». Сразу же вылезла наружу трубка для подводного плавания.
Капитан вытащил ее, потом ласты, маску и вопросительно, снизу вверх посмотрел на полковника.
– Какой хоть он из себя? – обратился полковник к шоферу. – Можешь сказать?
– Отчего же, рядом ехали. – Шофер стал деловито перечислять. – Значит, прежде всего высокий, не сказал бы, что худой, но не полный… На голове шляпа была… белая такая, капроновая… Потом очки… Знаете, темные, от солнца… Потом тенниска, голубая, по-моему… Да он, наверное, пиджак надел.
– Разве у него был еще пиджак? – спросил капитан.
– А как же?… Был, Новехонький. Он еще, как сел, позади он сидел, так сразу покупку развернул и бирку оборвал. Да она, наверное, здесь и валяется…
Шофер полез на заднее сиденье.
– Вот, – протянул офицерам бирку, – да у него много покупок-то было: и коробка с обувью и еще что-то. Вот покупки, чудак, не оставил, – засмеялся шофер, – а сумку оставил.
– Спасибо, товарищ, – сказал полковник. – А сумку, уж разрешите, мы с собой возьмем…
– Пожалуйста, пожалуйста, – согласился водитель и полез в машину, – раз надо…
– Очень надо, – подтвердил капитан, укладывая комплект номер один обратно, – так вы в Прибрежном остановились?
– Так точно.
– Мы вас там разыщем… Может, еще понадобитесь…
– Обязательно понадобитесь, – перебил полковник, – даже сегодня.
– Кто бы стал отказываться, – засмеялся шофер, – а я – всегда пожалуйста… Вот привезу главного шпиона – и к вашим услугам… Саврасов его играет… Может, знаете? Ну, какой из Саврасова шпион? У него же глаза добрые… А вообще-то картина у нас про детей, – закончил он, – детская, одним словом…
Когда полковник Радченко приехал в Прибрежное, он захотел прежде всего поговорить с ребятами.
Внимательно выслушав их, он задал совсем неожиданный вопрос:
– А когда вы ели? В последний раз, конечно?
Мальчики растерянно переглянулись.
– Утром, – протянул Степа, – а что?
– А то, что самое время обедать, – ответил Радченко и обратился к лейтенанту Суходоле: – Можно, лейтенант, собрать весь ваш отряд ЮДП, скажем, через час?
– Можно, – с готовностью отозвался тот.
– Нет, через час это, пожалуй, будет рано, вряд ли мы успеем. Давайте так, часа через два… Ровно в семнадцать. Здесь, на заставе.
Лейтенант повернулся к Ромке.
– Слышал, командир?
Ромка кратко повторил:
– Весь отряд. Ровно в семнадцать. На заставе.
– А сейчас обедать. Немедленно, – распорядился полковник и показал на Степу. – Посмотрите на него, штаны уже падают… Проголодался?
– Очень, – сознался Степа.
Когда за мальчиками закрылась дверь, полковник Радченко повернулся к офицерам, собравшимся в кабинете начальника заставы.
– Что же, давайте поговорим. – Обедать я вам не предлагаю, потому что уверен, аппетит пропал у каждого. Да, – прошелся он по кабинету, – по головке нас за это, конечно, не погладят… Что-то мы, значит, недоглядели, товарищи, что-то упустили, если он мог так спокойно появиться на пляже. И встает законный вопрос: в первый ли раз? Я теперь не уверен. И если бы не эти мальчишки…
– Но ведь они из ЮДП, – не удержался и вставил Никифоров, – и они организованы для такой именно помощи.
– Для чего созданы отряды ЮДП, – раздраженно ответил полковник, – я хорошо знаю. Да, ваш отряд, конечно, сегодня отличился… Это я им обязательно скажу. И это обязательно командование отметит. Но ведь мальчишки отличились, Алексей Дмитриевич, ребята! А не мы с вами, не ваши солдаты…
– Выход, конечно, есть, – невесело усмехнулся полковник, – закрыть побережье, объявить все пляжи запретной зоной, сделать все так, как на сухопутной границе. То-то будет у пограничников спокойная жизнь. А что, товарищи, – сказал вдруг весело, – для нас это, конечно, большая неожиданность. И уйма работы. И безусловно, неприятности от начальства. Но согласитесь, что те, кто разрабатывал, кто готовил эту операцию, вряд ли могли предусмотреть, что на пляже окажутся такие дотошные мальчишки, да еще из отряда ЮДП.
– А у нас новые жильцы! – радостно встретил Ромку его младший брат Васек, восторженный, юркий, всегда что-то жующий и всегда вымазанный пластилином и выпачканный краской.
– Ну и что? – стащив тельняшку, Ромка наклонился над краном.
– Как и что? – стряхнув крошки и вытерев о штаны липкие ладони, Васек стоял уже рядом, держа наготове полотенце. – Они же, знаешь, откуда?
Как и большинство жителей поселка, родители Ромки тоже сдавали комнату приезжающим. Недавно поставленный пятикомнатный каменный дом с верандой был рассчитан на вырост сыновей. И пока сыновья росли, можно было без особых хлопот для себя сдавать комнату отдыхающим.
Так что сообщение брата о новых жильцах нисколько не удивило Ромку, ему было безразлично и откуда они. Хоть из семой Москвы. Жили уже у них отдыхающие из Москвы. Мама, папа и сын Славик. Ничего, нормальные люди, и Славик мальчик нормальный, ничего особенного. И сейчас письма пишут, в гости зовут.
– Знаешь, сразу на все лето, – хвастал Васек своей осведомленностью.
– Тебе-то что? – возмутился Ромка.
– Как что? Здорово просто, – ответил Васек и притащил из холодильника тяжелую кастрюлю с борщом. – Мама подогреть велела.
– Ничего, мы и холодный съедим.
Ромка вытащил из кастрюли кусок мяса и отрезал несколько ломтиков. Сообразительный Васек тут же принес из буфета горчицу и соль.
Ромка открыл миску с холодной вареной картошкой, Васек живо сбегал в кладовку за зеленым луком и редиской.
Ромка поставил на плиту чайник, Васек поспешно выставил две чашки и открытую уже банку домашнего варенья.
– Ты давно не ел? – удивился старший брат.
– Угу, – облизнулся младший, – полчаса, наверное.
– Ну и обжора ты, – сказал восхищенно Ромка.
– Обжора, – скромно согласился Васек.
Несколько минут ели молча. Ромка напряженно думал, где сейчас искать ребят. Середина дня. Тут уж «цепочка» не поможет. Надо будет послать Тимку к школе, Захара на пляж, Сеньку к причалу… Где же еще сейчас могут быть ребята?
– Сказать? – вдруг опять стал приставать Васек. – Сказать откуда?
– Слушай, ты, – грозно сказал Ромка, – если ты не отстанешь, то, кажется, это я скажу маме, где ты пропадал вчера во время обеда, это я тогда скажу папе, кто кокнул ту его любимую пепельницу, черепки которой так и не были обнаружены в доме…
Васек присмирел, даже есть перестал и, тихо-тихо соскользнув со стула, исчез.
Закончив еду и выпив чашку горячего крепкого чая, Ромка торопливо прибрал за собой и выскочил на крыльцо.
На крыльце сидел притихший, опечаленный Васек. Ромке стало жаль брата, он даже подсел к нему, положил руку на плечо. Но Васек дружбу не принял, хладнокровно снял руку с плеча.
– Ах, так, – сказал Ромка и схватил брата.
Это был запрещенный прием, потому что щекотки Васек боялся больше даже, чем отцовского наказания.
Васек упал на землю и задрыгал ногами, замахал руками, отчаянно, просто дико хохоча.
– Ладно, – сказал Ромка, – я не скажу ни папе, ни маме, вставай, жалкий лакомка и пластилиноваятель, вставай, несчастный трус и разбиватель отцовских пепельниц… вставай и расскажи мне, наконец, что за особые жильцы у нас поселились.
– Тебе же неинтересно, – все еще лежа на земле, сказал Васек.
– Интересно, – сказал Ромка и поднял братишку, – говорю тебе, очень интересно.
Васек для приличия шмыгнул раза два носом, потом отряхнулся, сел на ступеньку и раскрыл было рот…
Но тут их лохматая дворняга Жучка громко залаяла и устремилась к калитке.
Ромка посмотрел – и обомлел.
От калитки к дому шла уже знакомая ему девочка в кожаной куртке и в очках – Оксана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23