К трапезе крыльев мы допущены не были. Тем не менее мы ушли, впитав в себя еще одну крупицу степановского энтузиазма.
Следующие фазы тренировки Степана проходили для нас незаметно. Вечерами он исчезал в своем клубе и занимался под руководством тренера. Мы не замечали тогда, что вместе с ним пропадала Галя.
Близился конец шестого семестра. Все старательно готовились к экзаменам.
Степан же даже в самые горячие дни не прекращал тренировок. И вместе с ним усиленно тренировалась Галя, которую благодаря заботам Степана не только приняли в клуб "Живые крылья", но и наделили отличной машиной МИ-10 - со множеством новшеств, чуткой, легкой в управлении, требующей куда меньше усилий в тренировке. Тогда мы этого не знали. Все выяснилось после последнего экзамена на традиционном спортивном балу в Лужниках.
Сумерки ласкового июньского дня были раскрашены зеленью парка, напоены разноголосицей хоров и оркестров. Звонкий смех, аплодисменты, слова спортивных команд...
Наши ребята затеяли на набережной летучие акробатические соревнования. Они только начались, как вдруг через рупоры послышался спокойный голос диктора.
- Через пять минут со шпиля университета стартует следующая пара летателей. Астрофизический факультет, группа тридцать два. Галина Круглова и Степан Додонов, крылья МИ-10 и МИ-7. Повторяю. Через пять минут...
Позабыв о соревнованиях, мы принялись смотреть на площадку шпиля университетского здания.
- Вон, вон они, - раздались крики.
На фоне неба вырисовывались фигурки со стрелками крыльев, такие маленькие подле громады шпиля. Вот одна из них бросилась с балкончика. Крутой вираж - и она взмыла ввысь. Орлиные мерные взмахи крыльев несут ее над Москвой-рекой и возвращают к балкончику шпиля.
А вот две фигурки кидаются в воздушную ширь, мчат к нам на стадион, парят над зеленым лугом, куда мы сбегаемся и изо всех сил кричим "ура". Какое нам дело до того, что на бал слетелось еще несколько пар крылатых счастливцев из других институтов. Мы следим только за своими. Мы машем им, зовем, торжествуем. Ведь это наш Степан, наша Галочка, наши Дедал и Икар двадцатого века!
Спустившись на землю, летатели попали в объятия восхищенных зрителей.
- Качать ангелов!
Мы изрядно "раскачали" героев дня.
В конце концов это им надоело, и они освободились неожиданным способом: моргнули друг другу, быстро расправили крылья, взмахнули ими, овеяв нас воздушной волной, и отпорхнули в сторону. Каково! Это вызвало новую бурю восторга.
Надо сказать, что еще за два года до известных читателю событий Степан записался в очередь на лунную экскурсию. Тогда он с пеной у рта доказывал, что современный человек обязан в молодые годы собственными глазами увидеть экзотические пейзажи пустынь и хребтов Луны.
Но очередь подошла как раз к моменту освоения крыльев. И, скрепя сердце, Степан отказался от космического паломничества. Предстоящие каникулы он не мыслил без полетов.
Для Гали проблема лета была решена раньше: вместе с нами она ехала в альплагерь на Гималаи, в район Второго тектонического заповедника. И ласковое Галино упорство привело к тому, что в нашу группу попросился Степан. Разумеется, мы с радостью приняли его. Даже Федя Артюхов не возражал.
Что и говорить, события этого лета запомнились надолго.
Маршрут похода, разработанный еде зимой, поднимался по труднейшему юго-западному склону Джомолунгмы к ее вершине, а затем спускался по северному склону до экспериментальной стокилометровой шахты Сейсмонадзора (в конце пути мы рассчитывали познакомиться с новинками предсказания и предотвращения землетрясений).
На первых этапах Степан и Галя были изумительны. Подъемы, на которые у вас уходили часы, они преодолевали за несколько взмахов крыльев. Мы трудились, изнемогая от напряжения, а они порхали вокруг и резвились, как дети, как птицы. В характере Степана вдруг даже обнаружилось нечто птичье-легкомысленное. Он даже петь начал, чего прежде за ним совсем не замечалось. Лезешь, бывало, по отвесной стене, потом обливаешься под палящим солнцем, еле нащупываешь крохотные неровности для опоры, а вверху раздаются беззаботные степановские рулады, да вдобавок сиплые и фальшивые.
И откуда он знал эти модные танцевальные песенки?
- Степа, пой про себя, - кричали мы ему.
- Про меня ничего не написано! - отвечал он с петушиным нахальством.
- Галинька, уйми иерихонскую трубу!
Но Галя хохотала, полагая, вероятно, что и фальшивое пение к лицу ее неповторимому Степану.
Однако настал день, когда песни умолкли. И вовсе не потому, что Степан внял нашим просьбам.
Федя Артюхов сумел так пристыдить легкомысленных летателей, что они целых три дня держали крылья свернутыми и храбро делили с нами все трудности обычного человеческого восхождения. А на четвертый день, когда мы забрались уже довольно высоко, неожиданно произошло печальное событие.
Согласно уговору в этот день бескрылый период летателей кончился. Утром, когда Галя, готовя завтрак, разворачивала пе-пе (так мы называли свою походную солнечную электростанцию - полупроводниковый энергоковер), Степан совершал обычный тренировочный полет. Он сделал несколько трудных прыжков, планирующих виражей, потом пошел на посадку и... угодил ногами прямо в пе-пе. Ковер лопнул, хрупкие пластиночки фотоэлементов были разбиты вдребезги. Галя остолбенела от неожиданности.
Что же случилось?
Степан уверял, что хотел спуститься в двух метрах от ковра, что подобных промахов не бывало со времени первых тренировок. Это горячо подтвердила Галя, встав как всегда за Степана горой. Да и мы не были склонны подозревать товарища в хулиганстве. Худшее, что он себе позволял в последнее время, - пение. Пришлось раскладывать доисторический костер, благо удалось собрать немного сухой травы, и варить концентраты на прометеевом огне.
Во время завтрака решался вопрос: как быть? Идти дальше без пе-пе, рассчитывая на спиртовки и небольшой запас спирта?
- Нет уже почти этого запаса, - подал угрюмую реплику Степан.
- Как так нет? Ты что, выпил его, что ли, пережиток капитализма? спросил Федя Артюхов.
- Я им протирал крылья... Кто знал, что он понадобится.
Вот-те на! Час от часу не легче. Ну и Степан!
Оставался единственный выход - вернуться на базу за новым пе-пе или, если его там, на худой конец, не окажется, - за спиртом.
До базы - десять дней карабканья по скалам и, видимо, всего несколько часов полета на крыльях. Разумеется, Степан вызвался искупить собственный грех.
- Мигом слетаю. К вечеру будет пе-пе.
- Нет Степа, - возразила Галя, - полечу я.
- Не выдумывай...
- Но ведь у тебя что-то стряслось с крыльями.
- Пустяки. Машина в порядке. Это случайность какая-то была.
- Проверим?
- Ни к чему. Времени нет.
- Нет, проверим) Прошу тебя, Степа...
Галя по обыкновению настояла на своем. Началась проверка.
На маленькой площадке среди скал они выложили полотенцами белый квадрат, который должен быть отлично виден сверху. Степан подпрыгнул, взмахнул крыльями, набрал высоту, сделал над площадкой круг, полетел вниз, к квадрату... и угодил метра на полтора мимо. Не глядя на нас, он снова бросился со скалы, проделал те же эволюции, но опять не смог точно приземлиться.
Внимательно следя за полетом, мы заметили, что крылья двигались как-то иначе, чем раньше. Не было прежней уверенности, всегда восхищавшей нас грации в их взмахах. Полет выглядел тяжелым, будто машина устала.
Все это Степан почувствовал лучше нас.
- Плохо дело, братки.
Встревоженная Галя села рядом со Степаном. Он снял крылья и внимательно разглядывал их пульт управления, где были расположены индикаторы сытости и приборы проверки рефлексов.
- Странно, сейчас как будто все нормально.
И в самом деле, машина выглядела исправной. Ритмично сокращались сердца-насосы, яркими оранжевыми пятнышками пламенели индикаторы. Все биорефлексы действовали.
- Степа, - сказала Галя, - ты срочно свяжись с клубом для консультации, а я отправлюсь на базу.
- Что-то боюсь я за тебя. Вдруг и твои крылья испортятся.
- Чудак ты. Посмотри, как я полечу!..
- Постой...
Но Галя не слушала. Она вспорхнула, сразу поднялась очень высоко и почему-то вбок, потом неловко перевернулась в воздухе и устремилась еще выше, несомая беспорядочными взмахами крыльев.
- Назад, - закричал Степан, - спускайся сейчас же!
Он лихорадочно прижал к плечам присоски крыльев, затянулся ремнями и бросился вверх.
Галю кружило, влекло выше и выше. Неровными толчками за ней гнался Степан. Странная кувыркающаяся фигурка тонула в солнечном небе. Дикие рывки крыльев неистово швыряли ее из стороны в сторону. Видимо, девушка совсем потеряла власть над машиной.
В отчаянии мы метались между скалами, до боли в глазах всматривались в небо...
Вот, кажется, подъем прекратился. Галины крылья замерли на мгновение и устремились вниз. Нет, это не снижение. Это падение! Ниже, ниже! И все быстрее! Наперерез летит Степан. Слышно, как он хрипло кричит, повторяя одни и те же слова:
- Выключи взмахи! Выключи взмахи! Выключи взмахи!
Все. Больше ничего не видно и не слышно. Оба скрылись из нашего поля зрения.
...Выйдя из оцепенения, мы кинулись к радиофонам. Лихорадочно закрутился диск номеронабирателя. Прежде всего - спасательный вертолет. А что еще? Туда, где скрылись летатели, добраться невозможно. Чем мы, пленники тяготения, могли помочь друзьям, попавшим в беду! Прилипшие к земле, не способные броситься к ним, мы горько переживали свое бессилие...
Из того, что стало известно позднее, можно было так нарисовать картину последующих событий.
Галя все-таки нажала кнопку выключателя взмахов. Видимо, это было последнее ее сознательное движение. Крылья выпрямились, замерли. Падение немного затормозилось - и подоспевший Степан успел схватить свою подругу за плечи. Ему сразу стало тяжело, потянуло вниз. Испугало то, что Галя без сознания. Скорее к опоре, к чему-то твердому под ногами! Впереди пропасть. Сзади - почти отвесная каменная стена. Чтобы не ушибить Галю. Степан, держа девушку перед собой, бросился к стене спиной - необычными попятными взмахами крыльев. И тут опять промах! Степан приблизился к стене раньше, чем ожидал. Запрокинув голову, он вдруг увидел, как половину неба загородила каменная громада. Раздался удар и - о ужас! - треск лопающихся, ломающихся крыльев...
Каким-то чудом Степан удержался на маленьком уступчике. Прижимая безжизненное тело, он инстинктивно нашел равновесие. Крылья за спиной обмякли и повисли, как мокрые тряпки. Они уже ни на что не годились. Степан одной рукой расстегнул ремни, отключил присоски испортившейся машины и проследил как она ухнула в пропасть.
Кольнула сердце вернувшаяся боязнь высоты. Только теперь, став бескрылым, Степан осознал всю опасность положения. И тут промелькнула догадка о причине несчастья: кислородное голодание! Работая, крылья задыхались. Сказалась высота. Но на Галиных крыльях от этого есть средство. Надо лишь ввести до отказа регулятор дыхания! О, если бы счастливая догадка пришла в голову раньше.
Балансируя на крошечном уступчике, Степан с великим напряжением переставил Галины крылья себе. На это ушло несколько минут.
Разыгралась нестерпимая головная боль, которая началась еще во время борьбы с уходящей из повиновения машиной. Боль, бьющая в виски, затемняющая глаза. В этом состоянии Степан начал вертеть ручки перестройки. Как хорошо, что у Гали усовершенствованная универсальная модель! Ручки подведены под новые цифры веса, нормального пульса. До отказа выдвинут регулятор дыхания. И тут Степан взглянул на индикатор сытости. Еще одна беда: индикатор был синий! Очевидно во время беспорядочного кувыркающегося полета крылья затратили уйму лишней энергии и истощили двухчасовой запас питания. Тюбик же с силовым соком остался в лагере. В нагрудном кармане торчал только шприц.
...Ноги затекают, нет сил держаться. Крошатся камни, сыплется из-под ног опора. Не переставая, бьется, не дает покоя удручающая мысль: ведь питание в машине ничтожно мало! На сколько его хватит - на минуту, на две? Если бы на десять минут! Успел бы... Очень, очень велик риск...
И прижав к себе Галю, Степан сильно оттолкнулся ногами и взмахнул крыльями. Быстрые, сильные взмахи. Выше... выше... Но тут-то она и пришла - эта жуткая электрическая дрожь сигнала "питание полностью исчерпано".
В мозгу молнией пронеслось: теперь возможен только один взмах и несколько секунд планирования... Туда, назад, к этому спасительному уступчику...
Долетел, уцепился, приник к скале.
Лихорадочная очередь обрывков мысли. Питание, биораствор, АТФ, кислоты группы ДД... Смутное воспоминание: какой-то летатель говорил в клубе, что продлил на три минуты действие своей машины при помощи морской воды... Морская вода! Горы, горы кругом, скалы, ни капли влаги. Степан почувствовал, что очень хочет пить. Вода... Морская вода...
И вдруг ударом колокола в голове зазвенело слово: кровь! Да, кровь! Если морская вода годится, то кровь и подавно. В крови органический фосфор, соли...
Карманным ножом вскрыта вена. Кровь брызжет в цилиндр шприца. Боли нет. Только трудно, очень трудно это делать на весу, одной рукой, да еще держать Галю. Первый шприц введен в клапан, второй, третий... Как медленно течет кровь... Индикатор стал коричневым. Надо еще... В глазах темнеет, по телу рассыпались острые уколы озноба. Достаточно. Теперь в полет. Последним усилием воли Степан распахнул крылья и оттолкнулся от уступа...
К нам в лагерь порывистые взмахи крыльев принесли два безжизненных тела. Сцепившись в крепких объятиях, они рухнули на камень. Степан сразу же потерял сознание. Видимо, в полете мозг его работал на последнем пределе.
Мы отнесли их в тень скалы и не решились сами снять крылья. Тяжко и тревожно в волнистых конвульсивных движениях трепетала над неподвижными телами летателей зелена я машина. Пятна индикаторов светились зловещими фиолетовыми отблесками.
Застрекотал спасательный санитарный вертолет.
1 2 3