Он сам так любил музыку, что был свято уверен, что остальные любят её не меньше.
– Слышала. Это старинный музыкальный инструмент.
– Не думаю, чтобы мне это было интересно.
– А что могло бы заинтересовать Вас?
Надо отдать Нейлор должное, она честно пыталась найти ответ. Трой не сомневалась, что девушка напряжённо ищет что-нибудь, что могло бы отвлечь её от зацикленности на показателях и оценках. Но в конце концов, Нейлор пожала плечами.
– Что же плохого в том, что я просто хочу быть хорошим офицером службы безопасности?
– Ничего плохого в этом нет, – ответила Трой, – но если это всё , чего Вы хотите… тогда, как это ни странно, Вы можете быть не столь хорошим офицером, как человек, у которого есть посторонние интересы.
Энсин кивнула. Она понимала и не протестовала. У неё просто не было ничего, что интересовало бы её помимо работы.
– А в детстве, – спросила Трой, – было что-нибудь такое, чем Вам нравилось заниматься? Кроме учёбы?
Гретхен задумалась, искренне припоминая детство.
– Мне повезло. Родные всячески помогали мне, стараясь оставить мне больше времени для занятий. Я стольким им обязана.
Трой внимательно вглядывалась ей в лицо. Она всем сердцем сочувствовала решительной молодой женщине, обременённой тяжким чувством ответственности. Вся семья посвятила жизнь тому, чтобы она достигла цели – как же она могла подвести их? Она чувствовала этот груз каждую минуту, она обязана была быть первой, быть лучшей, или жертва её родных окажется напрасной…
– Ваши брат и сестра… Вы когда-нибудь – играли с ними? Просто как играют дети?
– Иногда, – улыбнулась энсин Нейлор. У нас было столько дел, и конечно же…
Внезапно замолчав, она опустила глаза.
– Что – конечно же? – мягко спросила Трой.
– Столько дел, – снова сказала Гретхен, – мы были заняты. У нас был большой участок, где мы выращивали лекарственные травы, а это дело хлопотное. Особенно с сорняками, с ними ужасно тяжело бороться с тех пор, как запретили химикаты, их приходится выпалывать вручную…
– Гретхен, – перебила Трой, – что Вы пытаетесь скрыть?
Взгляд зелёных глаз устремился на советницу. Трой видела в этом взгляде затаённую боль; она поняла, что задела какую-то струну. Гретхен попыталась рассмеяться, но смех получился неестественным.
– Что Вы имеете в виду?
– В Вашей жизни было что-то ещё, что-то, о чём Вам тяжело говорить…
Энсин Нейлор вдруг встала и несколько раз прошлась по комнате, пытаясь сдержать волнение. Наконец, она обернулась к Трой. Спокойствие вернулось к ней.
– Думаю, Вы говорите о Кейси.
– Кейси?
– Мой брат. Младший братик. Вы, наверно, прочитали о нём в моём личном деле.
– Я не видела Вашего личного дела, Гретхен. Я читаю личные дела только, если есть проблема.
– Понимаю. – Судя по выражению лица, Гретхен уже сожалела, что заговорила о брате.
– Расскажите мне о Кейси.
– Он был болен. Он умер, не дожив до двух лет.
– Чем он болел?
Молодая женщина ответила не сразу.
– Не знаю. Родители редко говорили об этом. Для них это было очень тяжело.
– А Вы?
– Простите?
– Для Вас, должно быть, это тоже было очень тяжело. Сколько Вам было лет, когда он умер?
Короткая пауза.
– Двенадцать.
– Должно быть, для Вас это было ужасно.
Рот у Гретхен приоткрылся, плечи едва заметно задрожали. Глядя в пустоту, она глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки.
– Сказать по правде, я даже не пошла на его похороны. В тот день у меня был отборочный тест.
И она разрыдалась.
Трой предложила ей салфеток и дала поплакать, время от времени легонько похлопывая её по плечу и утешая. Она знала, что это поднимается на поверхность затаённое годами горе; оплакивание, которого не было. Плач не избавит её от боли, но поможет вынести эту боль на поверхность.
Наконец, Гретхен вытерла лицо. Голос её, когда она заговорила, время от времени прерывался рыданиями.
– Я даже никогда не ухаживала за ним. Другие носили его на руках, гуляли с ним, пели ему колыбельные. Я слышала их, когда занималась у себя в комнате. Но мне не позволяли отрывать время от занятий. – Она опять заплакала и проплакала несколько минут. Затем она посмотрела на Трой. – Он был такой красивый малыш… крошечный и беспомощный… но глаза у него были, как у меня. Во всей семье только у нас с ним были зелёные глаза… я всегда думала, что мне он был ближе… но я почти никогда не держала его на руках…
Поднявшись, она опять заходила по комнате.
– Однажды, когда все спали, я тайком пробралась в его комнату, просидела у его кроватки всю ночь. Я говорила ему, как я его люблю, и что мы будем делать, когда он выздоровеет. На следующий день я уснула прямо на уроке, но мне было всё равно.
Она остановилась и посмотрела на Трой.
– В ту ночь у него начался сильный жар. Прежде, чем удалось его сбить, у него начались судороги, и он… и он умер. Я так любила его, я думала, что у меня разорвётся сердце. Но я даже не могла пойти на его похороны. – Она села и вытерла глаза.
– Извините, советница. Я много лет не говорила об этом.
– Я уверена, что так оно и есть.
– Больше такого не повторится, обещаю Вам.
– Надеюсь, что это не так, Гретхен. Вы не оплакали своего братика. Пришло время Вам пройти через это.
– Я не хочу об этом думать.
– Знаю. Но Вы должны признать существование этой боли, а не скрывать её.
Нейлор прерывисто вздохнула и попыталась улыбнуться.
– Мы с Вами говорили о хобби, и вот к чему пришли.
И тут Трой осенило.
– Что Вы думаете о том, чтобы стать добровольной помощницей в детском саду?
– В детском саду? – удивлённо переспросила Нейлор.
– Там много детей. На «Энтерпрайзе» много детей, у которых оба родителя работают, и дети находятся в саду весь день. Там всегда нужны помощники.
Трой видела, как Гретхен обдумывает её предложение.
– Возможно.
Инстинкт подсказывал Трой, что забота о маленьком, беспомощном создании будет радостью для молодой женщины. Она была так многого лишена в жизни, и конечно же, необходимо было залечить давнюю рану, связанную со смертью маленького братика. Вполне возможно, детский сад окажется подходящим выходом.
Успокоившись и пообещав Трой приходить к ней на приём в течение нескольких недель, Гретхен вышла. Трой почувствовала глубокое удовлетворение. Может, работа советницы и не самая захватывающая на корабле, но порой ничто не может быть лучше неё. Мысль, что она сумела справиться в возникшей проблемой, придавала ощущение необычайной лёгкости, и она подумала, что даже капитан Жан-Люк Пикард оценил бы эти краткие мгновения триумфа.
Райкер стоял на мостике «Энтерпрайза» и смотрел на экран, с которого виден был мостик клингонского корабля «Крудж» с находящимися на нём Пикардом, Дейта и клингонским капитаном. Коммандер рассказывал, что ему удалось узнать на Квалоре от закдорнов и от торговца-ференги Омага.
– Как только я услышал, что тот баролианский корабль был в Галордонской системе, я подумал о ромуланах, – заключил он, видя, как Пикард обдумывает услышанное, пытаясь определить, что за этим кроется.
– И этот внезапный интерес ромулан к объединению с вулканцами, – задумчиво произнёс Пикард. – Спок встречался с новым проконсулом Сената и обсуждал с ним возможность воссоединения.
Услышанное ошеломило Райкера. Официальное воссоединение Вулкана и Ромулуса? Такая мысль никогда не приходила ему в голову.
– Воссоединение? – только и мог повторить он.
– Ромуланский проконсул говорит, что готов официально объявить о начале мирных переговоров, – продолжал Пикард, и Райкер почувствовал ещё большее изумление. Ромуланский лидер, стремящийся к миру?
– А что Спок? – спросил он.
– Посол настроен скептически, но желает, чтобы воссоединение осуществилось. Если есть хоть малейший шанс успеха, он не отступит.
– Боюсь, – заговорила Трой, я не совсем понимаю, какое отношение к этому имеет украденный вулканский корабль.
– Я тоже, советница. – Пикард вновь перевёл взгляд на Райкера. – Как скоро вы сможете добраться до Галордонской системы, Номер Первый?
Райкер провёл расчёт на своём компьютере.
– Чуть больше восьми часов, – ответил он.
– Пожалуй, это поиски наугад, но я не думаю, чтобы у нас был выбор. Как Вы считаете?
– Согласен.
На экране внезапно начались помехи, и Райкер увидел, как Дейта повернулся от компьютера.
– Мы теряем ромуланский сигнал-носитель, – сообщил он.
Пикард вновь повернулся к Райкеру.
– Мы снова свяжемся с вами, когда вы будете там, Номер Первый. Конец связи.
Связь прервалась окончательно, и на экране вновь появились звёзды. Обернувшись к энсину, сидящему за пультом правления, Райкер приказал:
– Энсин, курс на систему Галордон. Варп восемь.
Усевшись в командное кресло, он смотрел, как заострились иглами звёзды, когда корабль набрал скорость. До сих пор разгадка тайны ускользала от него. Возможно, в системе Галордон он найдёт ответ.

Глава 18

Капитан К’Вада только что слюной не исходил от радости. Андроид – это замечательное создание, сумевшее вправить ему плечо, так что оно теперь благополучно заживало, – сумел проникнуть в ромуланскую базу данных. Это открывало перед К’Вада безграничные возможности. Он внимательно слушал, о чём говорят склонившиеся над компьютером Пикард и Дейта.
– Капитан, в ромуланском протоколе зафиксировано послание, отправленное двенадцать часов назад из ромуланского пространства баролианскому кораблю, находящемуся в непосредственной близости от системы Галордон.
Пикард кивнул, будто это было важно, и К’Вада счёл нужным просветить его.
– Система Галордон находится поблизости от баролианского торгового пути. Баролиане ведут торговлю с ромуланами. Это, скорее всего, обычное послание.
– Маловероятно, – заговорил Дейта. – Мне удалось проследить сигнал. В его состав входит код ромуланской разведки.
Услышав это, К’Вада обрадовался ещё больше. Ромуланская разведка! За такой трофей слава его загремит по всей Клингонской Империи.
– Вы можете выделить его, Дейта? – спросил Пикард.
Пальцы Дейта запорхали над клавиатурой. К’Вада отметил про себя, что андроид работает с гораздо большей скоростью, чем земляне или клингоны, и постарался запомнить это на будущее.
– Это короткая последовательность цифр, – сообщил андроид. – Один, четыре, ноль, ноль.
– И всё? – нахмурился Пикард.
– Всё.
Капитан Звёздного Флота прошёлся по мостику, затем обернулся к ним.
– Мне необходимо немедленно увидеться с послом. Мистер Дейта, Вы отправляетесь со мной.
Радость К’Вада омрачилась: именно теперь, когда он добился всего, о чём только мог мечтать, они собираются продолжать эту дурацкую миссию! Пикард уже направлялся к выходу; на ходу он сказал К’Вада:
– Капитан, настройте транспортатор на координаты, где мы высадились в прошлый раз. Режим повышенной готовности.
Тут уж К’Вада вскипел. Мало того, что приходится торчать здесь – он должен ещё и нянчиться с этими двумя офицерами Звёздного Флота, поддерживая режим повышенной готовности, пока они не соизволят вернуться на корабль. Прежде чем он подумал, у него вырвалось:
– Я не обязан подчиняться Вашим приказам, Пикард.
Ответ Пикарда оказался для него полной неожиданностью. Обернувшись к нему, землянин рявкнул на чистом клингонском:
- П’тах Ж’гинКуол! К’тах!
К’Вада моргнул. Ничего не скажешь, ругательство было из самых крепких.
– Вы настроите транспортатор на координаты нашей высадки и будете включать его каждые шестьдесят минут после того, как мы спустимся на поверхность.
Клингон ничего не ответил, и Пикард и Дейта вышли с мостика. К’Вада услышал еще, как андроид негромко сказал своему капитану: «Это было не очень по-вулкански, сэр», – и оба исчезли.
Едва за ними закрылись двери, К’Вада расхохотался. Этот Пикард ему нравился! Землянин, умеющий так ругаться, заслуживал уважения. А уж если у него хватает духу противостоять К’Вада, никаким ромуланам его не остановить.
Пикард и Дейта вернутся на корабль. Они преодолеют Нейтральную Зону и доберутся до Клингона. Добытые сведения о ромуланской разведке принесут К’Вада великую честь, а то, что он первый заговорит о необходимости создания искусственного интеллекта, ещё усилит его позиции. Он оставит бродячую жизнь капитана и поселится на Клингоне с К’кам – она, конечно же, пожертвует карьерой ради того, чтобы быть рядом с ним, – и они будут жить в уважении и почёте.
Капитан К’Вада уселся в командное кресло. Будь на его корабле свежий гагх , мир был бы совершенен.
Вступая в Кроктонский сектор, Спок был настолько погружён в свои мысли, что не заметил Д’Тана, пока мальчик буквально не налетел на него.
– Мистер Спок! – воскликнул Д’Тан. – А я Вас повсюду ищу.
Спок едва не улыбнулся. Энтузиазм мальчика был заразителен.
– Я был у проконсула, Д’Тан, – сказал он. Именно встреча с проконсулом занимала его мысли. Они с Нералом провели несколько часов, определяя направления предстоящей дискуссии, которая последует за официальным объявлением, что Вулкан и Ромулус начали переговоры, способные коренным образом изменить будущее.
– Он всё ещё говорит о воссоединении? – спросил Д’Тан, и Спок улыбнулся неисправимому идеализму мальчика.
– Он не говорит ни о чём другом, – отвечал вулканец. Ни о чём другом, повторил он мысленно, хоть и не был уверен, почему.
Они с Д’Таном направились к одному из столиков под навесом столовой. Мальчик вытащил из кармана несколько маленьких, странной формы предметов, на каждом из которых был вырезан какой-то знак.
– Вы когда-нибудь видели такие? – с этими словами он высыпал их на ладонь Спока. Посол повертел их, внимательно разглядывая со всех сторон.
– Это буквы вулканского алфавита, – тихо сказал он.
– Я играл с ними, когда был маленьким, – пояснил Д’Тан.
– Твои родители хотели, чтобы ты научился вулканскому языку?
– Как их самих учили вулканскому языку их родители. Чтобы быть готовыми к тому дню, когда мы воссоединимся с нашими вулканскими братьями.
Спок смотрел в восторженное лицо мальчика и видел в нём возможность великого будущего – эпохи мира между мирами, царства правды и спокойствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25