за то, что не получил очередного звания, что так и не достиг командной должности; ненавидел его за то, что вынужден служить под его началом?
– Разумеется, это возможно, – сказал Маккой.
– Тогда возможно ли, чтобы такая ненависть, направленная на капитана Кирка, вызвала у капитана похожую реакцию?
– Вы спрашиваете о возможностях, – отвечал Маккой. – Для человеческого ума возможно практически всё. Факт, однако же, состоит в том, что я никогда не замечал в поведении капитана Кирка ничего, что говорило бы о такой реакции.
– А как насчёт поведения, вызванного подсознательными импульсами?
– Протестую! – вмешался Сэм Когли. – Обвинитель принуждает свидетеля к недоказуемым субъективным предположениям.
– Напротив, Ваша честь, – отвечала Эрил. – Я спрашиваю у специалиста-психолога мнения специалиста-психолога.
– Протест отклоняется, – сказал Стоун. – Можете продолжать.
– Итак, – неумолимо продолжала Эрил, – мог ли капитан Кирк, сам того не сознавая, испытывать к офицеру Финни неприязнь – неприязнь настолько сильную, что она повлияла на его способность правильно оценивать ситуацию? Возможно ли это теоретически, доктор?
– Да, – отвечал Маккой. – Возможно. Но крайне маловероятно.
– Благодарю Вас. Можете задавать свидетелю вопросы, мистер Когли.
– У защиты нет вопросов.
– Тогда я вызываю Джеймса Т. Кирка.
Идентификационный диск Кирка был вставлен в записывающее устройство, и механический голос объявил: "Кирк, SC-937-0176-CEC. Ранг: капитан. Должность: капитан космического корабля. Назначение: Ю.С.С. "Энтерпрайз". Награды: пальмовая ветвь за Аксанарскую миссию мира; орден Гранкита, наградные ленты Пентареса первой и второй степени…"
– Достаточно, – сказала Эрил Шоу, и техник остановил запись. – Обвинение удовлетворено и просит считать наградной список зачитанным полностью.
– Мистер Когли, – спросил Стоун, – Вы согласны?
Когли улыбнулся обезоруживающей улыбкой, чуть потянулся и встал.
– Сэр, – сказал он, – мне не хотелось бы быть палкой в колесе. Но ещё меньше мне хочется, чтобы это колесо из-за своего слишком быстрого бега переехало моего подзащитного. Позволю себе заметить, сэр, что суд вершится над человеком , и потому более глубокий экскурс будет нелишним. Удобства суда важны, но законность важнее.
– Продолжайте, – велел Стоун технику.
Машина вновь заговорила: "… почётная медаль, серебряная пальма со звёздами. Трижды был ранен, имеет нашивку. Отмечен за мужество. Карагитский орден Славы…"
Это заняло довольно много времени, в течение которого Эрил Шоу смотрела в пол. Кирк не мог сказать, рассержена ли она тем, что её перехитрили, или же просто стыдится, что её уловка оказалось такой неуклюжей. Несомненно, она хотела скрыть это также и от суда.
– Итак, капитан, вопреки записи в судовом журнале Вы продолжаете утверждать, что когда Вы сбросили гондолу, на корабле уже была объявлена двойная красная тревога?
– Да, мэм.
– И Вы не можете объяснить, почему запись гласит другое?
– Нет, не могу.
– И что в аналогичных обстоятельствах Вы снова сделали бы то же самое?
– Протестую! – сказал Когли. – Обвинитель пытается заставить свидетеля признаться заранее в том, чего он ещё не совершил и, как мы продолжаем утверждать, не совершал в прошлом.
– Всё нормально, Сэм, – сказал Кирк, – я охотно отвечу. Лейтенант Шоу, я обучен командовать. Такая подготовка не развивает красноречия, но она обостряет чувство долга – и усиливает чувство уверенности в себе, чтобы выполнять этот долг.
– С разрешения суда, – сказала Эрил Шоу, – я заявляю, что свидетель уклоняется от ответа.
– Он отвечает на Ваш вопрос, – сказал Стоун, – и имеет полное право объяснять свои ответы. Продолжайте, капитан Кирк.
– Благодарю Вас, сэр. Мы попали в сильнейший ионный шторм. Я капитан корабля. И как капитан корабля я принял решение. Я сделал то, что необходимо было сделать. И из-за этого погиб человек. Но опасность грозила кораблю и всем, кто на нём находился, и не принять этого решения, ждать, колебаться в то время, когда необходимо действовать, было бы, в моём понимании, преступным. Я действовал не из страха или неприязни. Я сделал то, что велит мой долг. И совершенно верно, лейтенант Шоу, в аналогичных обстоятельствах я снова поступил бы так же. В этом заключается долг командира.
Наступила тишина. Её нарушила Эрил, обратившаяся к Стоуну.
– Ваша честь, обвинение не хочет порочить этого человека. Но я вынуждена просить суд просмотреть визуальную запись из компьютерного судового журнала "Энтерпрайза".
– Поставьте запись.
Главный экран засветился и ожил. Когда запись закончилась, Эрил Шоу сказала почти грустно:
– Прошу суд обратить внимание на момент, на котором остановлена запись: на экране ясно видно, что палец обвиняемого нажимает на кнопку сброса. Индикатор состояния на корабле указывает: КРАСНАЯ ТРЕВОГА. Не двойная красная – просто красная. Когда гондола, в которой находился офицер Финни, была сброшена, чрезвычайной ситуации ещё не было.
– Обвинение закончило.
Кирк смотрел на экран, точно громом поражённый. Он только что увидел невозможное.
Пока длился перерыв, Кирк в бессильной ярости мерил шагами отведённую им комнату, а Сэм Когли спокойно листал юридический справочник,
– Я знаю, что я делал! – сказал Кирк. – То, что говорит этот компьютер, совершенно невозможно.
– Компьютеры не лгут, – сказал Когли.
– Сэм, Вы хотите сказать, что я это сделал?
– Я говорю, что Вы могли на какой-то миг потерять контроль над происходящим. При таких нервных перегрузках это вполне возможно. Джим, ещё не поздно изменить своё заявление суду. Я могу сделать так, что Вас не осудят.
– Два дня назад я не усомнился бы в своей способности оценивать ситуацию. Я поставил бы на карту свою жизнь.
– Именно это Вы и сделали. Поставили на карту свою жизнь как профессионала.
– Я знаю, что я сделал! – повторил Кирк, чеканя каждое слово. – Но если Вы хотите выйти их игры…
– Идти некуда, – сказал Когли, – кроме как назад в зал суда через полчаса. И если мы не изменим своего заявления, вердикт суда – заранее принятое решение.
Коммуникатор Кирка ожил, и Кирк открыл его.
– Кирк слушает.
– Капитан, – произнёс голос Спока, – я полностью проверил компьютер.
– Могу сказать, что Вы обнаружили, – отвечал Кирк. – Ничего.
– В Ваших словах звучит горечь.
– Вы совершенно правы. Но эта горечь не настолько велика, чтобы я забыл поблагодарить Вас за Ваши труды.
– Это мой долг, капитан. Дальнейшие указания? – голос Спока почти утратил обычную бесстрастность, но если вулканец и чувствовал беспокойство, облечь его в слова он не умел.
– Никаких. Боюсь, Вам придётся найти себе нового партнёра по шахматам, мистер Спок. Конец связи.
Взяв стопку книг, Когли направился к двери.
– Мне надо посовещаться со Стоуном и Шоу.
– Послушайте, – сказал Кирк. – То, что я Вам тут сейчас наговорил – я немного вышел из себя. Вы сделали всё, что могли.
Когли кивнул и открыл дверь. За дверью, подняв руку, готовясь постучать, стояла Джейм Финни.
– Джейм! – воскликнул Кирк. – Сэм, это дочь Финни.
– Очень приятно, – сказал Когли.
– Мистер Когли, – сказала Джейм, – Вы должны остановить это. Уговорите его изменить своё заявление. Сделайте что-нибудь. Если я могу чем-нибудь помочь, я помогу.
Сэм Когли поглядел на неё несколько ошеломлённо, но сказал лишь:
– Я пытался.
– Слишком поздно, Джейм, – сказал Кирк. – Но спасибо за заботу.
– Не может быть, чтобы было слишком поздно. Мистер Когли, мой отец мёртв. Если Джиму сломают жизнь, мне это отца не вернёт.
– Ваша просьба весьма похвальна, мисс Финни, – сказал Когли. – Но несколько необычна, Вам не кажется? В конце концов, капитана Кирка обвиняют в том, что именно его действия стали причиной смерти Вашего отца.
– Я… – Джейм осеклась. Она вдруг как-то занервничала. – Я просто думала о Джиме.
– Спасибо, Джейм, – сказал Кирк. – Но боюсь, ничего уже не сделать. Тебе лучше уйти.
Когда дверь за ней закрылась, Когли отложил книги.
– Вы хорошо её знаете? – спросил он.
– Я знаю её с тех пор, как она была ребёнком.
– Гм. Возможно, это объясняет её поведение. И всё же странно. Дети обычно не воспринимают смерть родителей так рассудительно.
– Сначала она и не была рассудительной. Она жаждала моей крови. Едва не закатила истерику. Ворвалась в кабинет Стоуна и назвала меня убийцей.
– Почему Вы не рассказали мне этого раньше?
– Просто об этом не заходила речь, – сказал Кирк. – А что, это важно?
– Не знаю, – отвечал Когли задумчиво. – Это – фальшивая нота, вот и всё. Пока что я не вижу, как мы могли бы её использовать.
Стоун ударил в судовой колокол, призывая к тишине. Звук ещё не затих, когда прямо в центре зала материализовались Спок и Маккой – яркий пример виртуозно выполненной точнейшей транспортации. Оба тотчас же направились к Кирку и Когли; адвокат встал, и Спок что-то торопливо зашептал ему.
– Мистер Когли, – резко сказал Стоун, – что означает этот спектакль?
– Прошу прощения, – отозвался Когли, – мы не имели намерения оскорбить суд, но эти офицеры обнаружили ранее неизвестные обстоятельства и не могли найти другого способа вовремя сообщить о них суду.
– Защита уже закончила допрос свидетелей, – заявила Эрил Шоу. – Склонность мистера Когли устраивать театральные эффекты…
– Разве спасти жизнь невиновному человеку – театральный эффект? – Когли обратился к Стоуну. – Сэр, мой подзащитный был лишён одного из важнейших прав на суде – права встретиться лицом к лицу с теми, кто даёт показания против него. Со всеми , Ваша честь. А главный свидетель обвинения – не человек, а информационная система, компьютер.
– Отрывок из компьютерной записи был показан.
– Ваша честь, отрывок из записи – это не машина, сделавшая эту запись. Я прошу перенести заседание суда на борт "Энтерпрайза".
– Возражаю, Ваша честь, – заявила Эрил Шоу. – Он пытается устроить цирк.
– Да! – отвечал Когли. – Именно цирк! А Вы знаете, что такое были первые цирки, лейтенант Шоу? Арены, где люди встречали опасность лицом к лицу и либо побеждали, либо умирали. Это будет настоящий цирк. На этой арене капитан Кирк либо победит, либо умрёт, ибо лишение командования будет для него равносильно смерти. Он имеет право лицом к лицу встретиться со своим обвинителем, и неважно, что этот обвинитель – машина. Отказав ему в этом праве, вы не просто поставите нас на одну доску с машиной – вы поставите машину превыше нас! Я прошу удовлетворить нашу просьбу. В противном случае мне придётся заявить о несправедливости этого суда. Во имя человечности, ставшей незаметной в тени машины, я требую этого. Я требую этого!
Члены суда сдвинули головы и стали совещаться. Наконец, Стоун объявил:
– Суд удовлетворяет просьбу защиты.
– Мистер Спок, – спросил Когли, – сколько шахматных партий Вы сыграли с компьютером за время перерыва в заседании суда?
– Пять.
– И каков результат?
– Я выиграл их все.
– Является ли такой результат необычным, мистер Спок, и если да, то почему?
– Потому что я сам запрограммировал компьютер для игры в шахматы. Компьютер знает мою манеру игры; и, как уже было тут отмечено, не способен ошибаться. Таким образом, даже если я сам не допускаю в игре никакой ошибки, лучшее, на что я могу надеяться, играя против компьютера – это ничья. Время от времени мне удавалось одержать победу над капитаном Кирком, но над компьютером ни разу – до сегодняшнего дня. Напрашивается вывод, что кто-то изменил либо шахматную программу, либо банк памяти. Второе сделать намного легче.
– Хочу обратить Ваше внимание, мистер Спок, что даже второе не под силу большинству людей, не так ли? Что ж, кому на корабле такое под силу?
– Капитану, мне и офицеру, ведающему компьютерными записями.
– Благодарю Вас, можете сесть. Я вызываю для дачи показаний капитана Кирка. Капитан, опишите меры, предпринятые Вами после шторма для обнаружения офицера Финни.
– Когда он не ответил на мой вызов, – сказал Кирк, – я объявил по кораблю поиск первой степени. Такой поиск предполагает, что объект ранен или же не может ответить поисковой группе.
– Он также предполагает, что человек хочет, чтобы его нашли?
– Разумеется, Сэм.
– Именно. Теперь, с разрешения суда, хотя в данный момент кораблём командует мистер Спок, я хочу с целью экономии времени – что, как Вы очень скоро убедитесь, имеет первостепенную важность – попросить капитана Кирка описать, какие меры предпринял мистер Спок. Могу я продолжать?
– Продолжайте.
– Капитан?
– Мистер Спок приказал всем, кроме членов этого суда и присутствующих тут офицеров, покинуть корабль. В том числе и инженерной команде. Наши импульсные двигатели отключены, и в настоящее время мы держимся на орбите только благодаря вращательному моменту.
– А когда корабль сойдёт с орбиты? – спросил Стоун.
– Мы надеемся успеть закончить до этого, – сказал Когли. – Потому-то я и сказал, что нам нельзя терять времени. Капитан, предпринял ли мистер Спок ещё какие-то шаги?
– Да, он подключил к компьютеру звуковой сенсор. В настоящее время компьютер – так же, как и мы – может слышать все звуки на корабле.
– Благодарю Вас. Доктор Маккой, займите место свидетеля, пожалуйста. Доктор, я вижу у Вас в руках небольшой прибор. Что это?
– Это генератор белого шума.
«Примечание. Генератор белого шума производит маскировочный шум, не позволяющий вражеским локаторам обнаружить корабль.
1 2 3