Аннотация
«В пещерах Миранды», как и «Олимп» Бена Бовы, - рассказ об освоении космоса. Особенно любопытно в произведении представлено то, как природа чужой планеты заставляет человека менять поведение и влияет на закономерности выживания.
ДЭВИД НОРДЛИ
В пещерах Миранды

I
К тому времени, когда начинается мой рассказ, мы прошли, проползли, процарапали себе пятьдесят три километра по извилистому пути в недрах Большой Расселины Миранды и находились на глубине семнадцати километров иод основной поверхностью. Я начал писать потому, что сильнейшая встряска только что замуровала нас здесь, а у этих записок гораздо больше шансов на выживание, чем у меня; теперь необходимо создать нечто большее, чем просто заметки к статье. Я пишу потому, что верю в человеческое упрямство, проявляющееся даже в самых безнадежных ситуациях, и думаю, что в конце концов спасатели найдут нас. Меня зовут Войчич Бубка, и это мой дневник.
Миранда, спутник Урана, - космический представитель тех вещей, что созданы из несовместимых элементов, подобно второй попытке в браке, законам об этнической интеграции или поэту, пытающемуся писать для научного журнала. Миллиард лет назад какой-то взрыв разрушил ее, и с тех пор отдельные части путешествуют по космосу, держась более или менее вместе. Здесь есть.дыры. Расселины. Пустоты, в которые попадают предметы, которым здесь не место, предметы, не принадлежащие к этому мирку.
Как и множество великих открытий, существование расселин было очевидно само по себе. Однако нашему геологу, Нихилу Рэю, пришлось десять лет терпеть насмешки, получать обратно статьи из редакций, развестись с женой, которая не желала жить с посмешищем, и подвергаться публичным унижениям в научно-популярных передачах, прежде чем геологический истеблишмент наконец признал, что исследования сейсмологов на поверхности Миранды подтверждают его теорию.
Нихил всего лишь заметил, что хотя Миранда состоит из тех же пород, что и все остальные планеты системы Урана, но плотность ее выше плотности воды лишь в один и три десятых раза, в то время как другие спутники примерно в два раза плотнее воды. Это могло объясняться тем, что планета образована из небольшого количества горной породы и значительной массы льда. Другое объяснение, на котором терпеливо настаивал Нихил, заключалось в том, что внутри просто мало вещества; что там, под поверхностью, находится совокупность пустот или пузырей.
Итак, согласно извращенной логике, которой мы все подчиняемся, после того как открытия сейсмологов показали, что Миранда состоит из значительного количества пустого пространства, Нихил превратился в знаменитость малой Солнечной системы, обзавелся постоянным креслом в Кориолисе и красивой, нервной, молодой и стройной женой в качестве трофея.
Но боюсь, что к тому времени в душе Нихила также образовалась довольно значительная пустота.
Как и в случае с Мирандой, это не было заметно по его изысканным и в то же время энергичным манерам. Он был высок для бенгальца, и из-за недостатка солнца кожа его имела лишь слабый оттенок бронзы; узкое лицо указывало на арабских или британских предков; похоже, у него были и те и другие. Он двигался быстро, решительно, энергично, что прекрасно сочеталось с манерами терпеливого добряка, приписываемыми, по традиции, аристократам от академической науки. Если он теперь и не доверял людям, обращаясь с ними вежливо, но держа на почтительном расстоянии, если он и питал тайное презрение к человеческому роду, то Кэтрин Рэй, доктор медицины, по-видимому, не заметила этого, когда выходила за него замуж после восстановления его академической репутации.
Думаю, что позднее она обнаружила эту пустоту у него в душе, и часть ее отдалилась от него, тогда как другая, трезвомыслящая часть не нашла никаких объективных причин разрушать брак, позволяющий мелькать в высших академических кругах Солнечной системы. Возможно, из-за этого Кэтрин решила отправиться в двухнедельную экспедицию с человеком, которого, по ее словам, терпеть не могла; о, она могла наговорить вам что угодно. Возможно, в этом крылась причина ее цинизма. Возможно, и нет.
Мы вошли в большую расселину три долгих дня тому назад, перебравшись через огромную гряду; здесь встречались два разных геологических образования, которые удерживались вместе слабой гравитацией Миранды и какими-то еще силами. Под испещренной кратерами, покрытой пылью поверхностью большая расселина представляла собой череду пустот между гребнями, образовавшимися при сжатии; необработанные деревяшки, кое-как слепленные ленивым плотником воскресным вечером. Нихил считает, что сеть эта пронизывает всю планету. Есть другие узлы, другие расселины, другие системы пустот, но эта одна из самых больших.
Ах да, эти огромные пустые пространства. Как поэта меня завораживают контрасты, и для меня есть что-то привлекательное в исследовании пустоты, скрытой под внешней оболочкой, какой бы та ни была.
Я, так сказать, чувствителен к пустоте. Я - явный мятежник в определенно импрессионистском литературном мире, полном мрака и притворства, которому недоступна настоящая поэзия. Здесь поэтам дают понять, что они занимаются чем-то вроде интеллектуальной мастурбации, - и платят им соответственно. Миранда заинтересовала меня как метафора; под пылью и льдом скрывалась эпическая поэма. Там, в самой большой подземной системе пещер, известной человечеству, должны таиться чудеса. В моем воображении мелькали статьи, интервью, телешоу. Все, что от меня требовалось,- попасть туда.
У меня появилась отличная идея, как воплотить свою задумку в жизнь. Ее звали Миранда Лотати. Четыре года назад эта девушка, спелеолог-любитель, дочь главы проекта «Астро-графия Солнечной системы», изучала под моим руководством литературу в университете Кориолиса. Когда я услышал о загадочных пещерах, открытых Нихилом, мне ничего не стоило возобновить знакомство, и на этот раз нас не сковывали университетские условности. К тому времени она могла похвастаться впечатляющим списком исследованных пещер, гор и прочих труднодоступных мест - благодаря деньгам и связям своего папаши, как я подумал тогда.
В бытность студенткой она казалась мне грубоватой и вспыльчивой. Сочинения ее содержали сухо и немногословно изложенные банальности, никогда не превышали требуемого объема, но в достаточной мере отвечали требованиям, так что честность повелевала мне принимать их.
Теперь, вооруженный сведениями о недавно открытых пещерах Миранды, я решил, что ее имя - это знак судьбы. Я навел справки и не удивился, узнав, что у нее нет мужчины. Итак, я решил стать ее мужчиной и склонить ее к своей цели. К моему небольшому удивлению, это сработало. Сработало до такой степени, что теперь мне было не совсем ясно, кто кого направляет - я ее или она меня.
Рэнди, как я называл ее, была в некотором смысле похожа на черную дыру: туда попадало все, но обратно не появлялось ничего. Вещи и люди каким-то образом переходили на ее орбиту и склонялись перед ее волей без видимых словесных усилий с ее стороны. Она могла целый вечер не произносить ничего, кроме «угу».
- Тебе нравится Бах? У тебя симпатичная квартирка. Тебе удобно? Хочешь еще? Тебе понравилось? Хочешь завтра повторить?
- Угу.
- Скажи, если отправляться в недра Миранды, нужно сделать что-то еще, кроме фотографий, как тебе кажется? В свое время я замолвил кое-кому словечко, так что, возможно, я смогу предложить свои услуги и составить отчет об экспедиции. Как ты думаешь?
- Угу.
Наш договор не выражен словами, и, следовательно, условия ставит она. Выхода нет. Но мы дополняем друг друга. Я стал ее агентом. Я уговорил ее отца финансировать Нихила, уговорил Нихила принять помощь от одного из своих старых врагов. Рэнди организовывала людей и вещи, которые начали стекаться к нам в процессе подготовки к экспедиции.
Рэнди невнятно выражается, но она неглупа. Она обращается со своими хитрыми штуковинами очень деловито. К словам она прибегает для составления списков: «Батареи, рециклизаторы углекислого газа, кирки, робот, тросы, запасные костюмы, сети, вакуумные палатки, медикаменты, мешки для мусора и т.д.».
Все это она получала из грантов, в качестве пожертвований, от друзей по прошлым экспедициям, благодаря своему отцу и удаче. Она немало потрудилась, чтобы упорядочить все это. Иногда я чувствовал, что нахожусь среди этого «и т. д.», где-то между «т.» и «д.», и считал, что мне повезло. Если бы она включила в свой список «Черный ход», нам наверняка удалось бы найти и его.
Сейчас, когда я пишу, она лежит рядом со мной в нашей палатке, измученная тревогой. Я тоже устал.
Мы потратили день, сидя на подобных сосискам поддонах, на которых мы везли оборудование, беседуя и убеждая себя двигаться дальше.
Нихил объяснил, в чем состоит проблема: тезка Рэнди сотрясается, подпрыгивая вверх-вниз на своей несовершенной орбите, которая настолько же непохожа на другие орбиты, как и сама планета - на другие планеты. Напряжения накапливаются внутри планеты веками, они нарастают и в конце концов ломают все вокруг. Мы обнаружили, говорил он, что Миранда продолжает сжиматься из-за постепенного обрушения пещер, происходящего во время этих «землетрясений». Кроме того, из-за низкой гравитации серия землетрясений и следующих за ними слабых толчков может затянуться на годы. Опасность эта будет существовать еще долгое время после того, как мы спасемся отсюда или погибнем.
Нам необходимо было убедиться, что главный вход закрыт. Да, он был закрыт - захлопнут: широкая галерея, по которой мы прошли, прежде чем добраться до этой пещеры, теперь превратилась в шов, в щель. Лишь шрам и различие в цвете камня указывали на то место, где соединились два прежде отдельных слоя клатратов
.
Сэм втиснул все четыре руки в стену, закрепил их пальцами-крючьями, прижался своим брюхом, набитым замысловатыми потрохами, к новому шву и гудел до тех пор, пока не выдал изображение заваленного прохода.
- Завал тянется вглубь по меньшей мере на километр, - объявил он.
Оптико-волоконный кабель, который мы тянули последние три дня, тоже больше не связывал нас с поверхностью. Сэм выдернул бесполезный провод из своего узла связи и присоединил его к лазерному радару.
- Разрыв находится примерно в пятнадцати километрах отсюда, - сообщил он.
- Как ты узнал? - удивился я.
- Частичное зеркало, - объяснила Рэнди вместо Сэма. - Внутреннее отражение.
«Пятнадцать километров», - задумался я. Не то чтобы мы могли прокопать ход длиной хотя бы в километр, но мы притворялись, что сумеем что-то предпринять. Теперь притворству пришел конец, и мы столкнулись с реальностью.
Я не боялся внезапной смерти, а в космических экспедициях редкие смерти обычно происходят внезапно. К нашему предприятию я относился так: если я добьюсь успеха, то награда будет велика, а если погибну, все уже будет не важно. Я должен был получше обдумать возможность мучительной медленной смерти в каменной могиле.
Затем мы надолго замолчали. Что касается меня, то я перебирал способы безболезненно лишить себя жизни прежде, чем природа сделает это за меня, не заботясь о том, как сильно я страдаю.
Затем тишину нарушил голос Нихила:
- Друзья, мы понимаем, что нам грозит. Если это может послужить каким-то утешением, то мы наблюдали самые сильные колебания с тех пор, как на этой луне были установлены измерительные приборы. По силе они превосходят предыдущие в десять раз. Эта подгонка, - он махнул рукой в сторону щелей в стенках пещеры, - должна была закончиться сотню миллионов лет назад. Боюсь, нам крупно не повезло.
- А может быть, проход снова откроется? - спросила его жена; лицо ее, скрытое прозрачным щитком шлема, было искажено от волнения.
Нихил не заметил иронии в ее тоне и ответил на вопрос, в свою очередь, насмешливо:
- Может быть. Еще через сто миллионов лет. - И он улыбнулся.
Рэнди негромко заговорила:
- Двадцать дней. Катализатор для переработки углекислого газа закончится через двадцать дней. Еды у нас на две недели, если брать обычные порции, то мы сможем растянуть ее на четыре недели, даже больше. У каждого из нас есть запас воды примерно на месяц, в зависимости от того, сколько мы будем пить. Мы всегда сможем раздобыть еще, откалывая лед и пропуская его через аппараты для переработки отходов. Но без катализатора мы не сможем регенерировать воздух.
- И мы не можем перестать дышать, - добавила Кэти.
- Кэти, - вмешался я, - думаю, для поэтов такой ход мысли обычен, так что я задам этот вопрос. Есть ли какой-то способ, так сказать, закончить все это изящно, когда придет наш час? И когда именно он придет?
- Несколько найдется, - пожала она плечами. - Сначала я могу вырубить вас с помощью наркотика. Потом убить.
- Каким образом? - уточнил я.
- Разве это имеет значение?
- Для поэта - да.
Она кивнула и улыбнулась.
- Тогда, Войчич, я воткну вам в сердце крюк, чтобы вы не восстали из мертвых и не обесценили таким образом свои заметки, которые к тому времени будут продаваться за миллионы.- Кэти улыбалась редко, но показывала при этом зубы.
- Дорогая, - начал Нихил, и передатчики в наших шлемах честно воспроизвели его снисходительный тон, - для врача, сидящего у постели больного, твои манеры несколько необычны.
- Дорогой, - пробормотала Кэти, - что ты можешь знать о вещах, имеющих ртношение к постели?
Выстрел и ответный выстрел. Возможно, подобные перепалки скрепляли их брак, подобно тому как глюон
скрепляет мезон, пока тот не аннигилирует.
Сэм вернулся от «главного входа».
- Мы не можем выбраться этим путем, а спасателям при помощи современного бурового оборудования за двадцать дней до нас не добраться. Предлагаю отправиться куда-нибудь еще.
У робота есть преимущество: в подобных ситуациях он сохраняет способность логически мыслить.
- Вот именно. Если мы будем ждать здесь, - сказал Нихил, - Миранда может и отнять у нас возможность медленной смерти, с посторонней помощью или без. Думаю, последуют новые толчки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11