Всеволод Мартыненко
Оруженосцы бесстрастного бога (заметки о прозе Сергея Лукьяненко)


Мартыненко Всеволод
Оруженосцы бесстрастного бога (заметки о прозе Сергея Лукьяненко)

Всеволод Мартыненко
ОРУЖЕНОСЦЫ БЕССТРАССТНОГО БОГА
(заметки о прозе Сергея Лукьяненко)
... А окончательных побед
Не то, чтоб мало - просто нет,
Ведь это вечное сраженье.
Удрун-та-Хелиндреда, "Пролог"
1. Попытка диалога.
Трудно сказать что-то новое о Сергее Лукьяненко после таких асов отечественной критики и анализа фантастических произведений, как Переслегин и Бережной. Но попытаться всё-таки стоит. Игнорировать поднятые предшественниками вопросы невозможно, поэтому в какой-то степени данное рассуждение будет репликой в диалоге с ними. И с автором - "Так было интереснее".
Так будет интереснее.
Несколько лет назад писателя Сергея Лукьяненко не было. Почти ни для кого. Был только крохотный рассказик "За лесом, где подлый враг", в декабрьском номере "Уральского следопыта", из подборки начинающих журнала в журнале "Аэлита - 88".
И это действительно было начало. Никаких десятилетиями копившихся рукописей "в стол". Уникальный случай для нашей фантастики - автор, развивавшийся свободно, естественно. Печатаясь и получая отклики на опубликованное.
Писатель, создавший свою тему, своего героя, свой мир. Это не всякому удаётся и за долгую литературную жизнь. А тут - сразу, узнаваемо и притягательно: "Рыцари Сорока Островов", "Лорд с планеты Земля", рассказы...
Мир, отличаемый от других с первого взгляда. "Новая глава в анализе варианта будущего, известного, как "стандартная модель", или можель А. и Б. Стругацких." Вселенная "Лорда...", Земля "Дороги на Веллесберг", и ещё двух рассказов: "Мой папа - антибиотик" и "Почти весна". Кажется, когда-то эти рассказы объединялись в один цикл под условным названием "Прекрасное Далёко". Символическое название. Строка из песни, звучащей в одном очень оптимистичном детском фильме, выбрана для контраста, не случайно.
Вот и стоит посмотреть, насколько прекрасно оно, это "далёко". Не для нас, читателей, на которых расчитана авторская ирония, а для тех, кто в нём обитает. А заодно - насколько далеко отстоит будущее, показанное Сергеем Лукьяненко, от нашего настоящего. Насколько "стандартна" эта модель в рамках современных представлений о будущем - от Масуды и Маклюэна до Римского клуба.
Общим в этих представлениях является идея перехода к информационному, высокотехнологическому способу реализации всех общественных процессов. Только пользуясь "думающими", информационными инструментами и технологиями, можно разрешить большую часть накопившихся за всё развитие цивилизации противоречий, понизить внутриобщественное напряжение. И начать накопление новых противоречий и напряжений, но теперь уже - основывющихся на взаимодействии человека, и созданных им инструментов и технологий.
На Земле середины двадцать второго века такой переход должен бы уже довольно давно произойти. Ведь Масуда предполагал его осуществление к рубежу тысячелетий. Впрочем, это всё наивный технократический оптимизм послевоенной середины века, мода на красивые цифры "2000". До завершения этого перехода ещё есть время, а действительно заметные перемены в жизни (более заметные, чем эпидемия электронных игр у подростков, кредитные карты и компьютерные сети типа "Интернет"), появятся не раньше, чем лет через пятнадцать.
Что тогда будет волновать нас и наших потомков?
2. Местность предопределения.
Ну-ка, какие там, по Тоффлеру, у постиндустриального общества основные черты:
1. Основные базовые потребности удовлетворены, каждый хочет от жизни своего, поэтому одно только экономическое вознаграждение не является достаточным для устойчивой мотивации. - "Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженный!"
А если серьёзно, это значит, что для того, чтобы работать, необходимо получать от работы удовольствие. Заниматься тем. и только тем, что интересно и необходимо самому - общество найдёт, как применить любые способности. Его потребности удовлетворяются считанным процентом работающих, энергия остальных употребляется для постоянного роста и развития структур и отношений.
2. Существуют ограничения в размерах как для корпораций, так и для правительственных организаций. - Жизнеспособность организации определяет не размер, "жировой запас", а напротив, динамичность, неперегруженность её информационной структуры, позволяющей ориентироваться и изменяться с максимальной эффективностью.
3. Информация является столь же, а возможно, и более важной, чем земля, труд, капитал, сырьё. - Потому что информация - это способ, которым используют все перечисленнные ценности с максимальной отдачей, а значит, уже - экономический фактор. Человек так же является потребителем информационных структур - ориентирующих, обучающих, развлекающих. Словом, изменяющих по собственному его желанию его же состояние.
4. Массовое, стандартизированное производство заменяется "индивидуальным". Конечным продуктом такого производства являются не миллионы идентичных стандартизированных товаров, а индивидуальные продукты потребления и услуги. - Это есть уже во всех экономически развитых странах. Легче и дешевле собрать из комплектующих автомобиль по индивидуальному заказу, чем разбирать и перерабатывать не проданные, не востребованные машины.
5. Наилучшим способом управления является не бюрократия, а адхократия, направленная на решение какой-то конкретной задачи. Решения, принимаемые адхократией, так же являются дестандартизированными. - Там было здорово длиннее, но суть этого пункта такова: К образовавшейся проблеме из ниоткуда (это только кажется, что ниоткуда, на самом деле - из специально продуцирующей их субкультуры), слетаются требуемые для решения специалисты. Быстренько, по хорошо отработанным процедурам, собираются в организацию необходимого профиля, абсолютно свободную в выборе партнёров, вырабатывают решение, соответствующее этой, и только этой проблеме, запускают его в реализацию, и выполнив всё, так же незамедлительно разлетаются.
6. Развитие технологии не обязательно несёт с собой прогресс, и более того, если это развитие не поставлено под внимательный контроль, оно может разрушить уже достигнутое. - "...а так же две технологические контрреволюции". Лучше на эту тему посмотреть американские фильмы в стиле "дарк фьючер". Того же "Джонни Мнемоника". Или киберпанк почитать на ночь. Приятные сновидения гарантируются.
7. Работа для большинства людей должна быть вариативной, не повторяющейся и достаточно ответственной, требующей свободы действия, оценки и суждения. - Смотри пункты все, кроме шестого, это и есть основная составляющая их реализации.
Прикинем всё это к Земле будущего, изображённой у Сергея. Не сходится.
Общество, заявленное, как постиндустриальное, таковым на самом деле не является. Цивилизация у Лукьяненко не информационна. Отдельные сверхструктуры не доказательство. Нет массовости в применении информтехнологий, той самой дестандартизации.
Доказательства? Пожалуйста, по пунктам или в разбивку:
" - Хочешь икру? - неожиданно спросил он. - Закажем пару коробок.
- Не люблю синтетику, - резко ответил я. Игорь, похоже, пытался помириться.
- Какая синтетика? Это же дом полноправных членов общества, их снабжение не лимитировано."
Вот так. И дело не в том, можно или нельзя завалить весь мир коробками с икрой. Настоящей или синтетической. Дело в отношении к такой возможности. Маленькие словечки - "полноправных", "лимитировано".
Эдгар из "...Весны" вызывает брезгливое отношение у героя не только слабостью к алкоголю и легким наркотикам. Не только своим жалким, разнузданным эгоцентризмом. Но и теми материальными благами, которыми общество подтверждает его право на подобный род индивидуализма.
Да и сам герой в своих странствиях упорно обращает внимание на разницу в обеспечении людей своего дивного нового мира. Откуда это? Стремление с раннего возраста понять, какова цена, заплаченная за его отличие от остальных? Похоже. Но в странные же оно вылилось формы.
А что там насчёт неэкономического вознаграждения и мотивации?
"Лишь одна пара из восьми получает право иметь детей друг от друга. Для друних - генетические доноры, приёмные дети... А то и полная стерилизация. То, что всегда было нормой, стало исключением. Предметом гордости. Показателем собственной полноценности."
Опять же, проблемы с генетикой вполне представимы. Но кто заставляет воспринимать их, как показатель общественного статуса? Причём неизменного, заложенного в недосягаемо отдалённый момент времени. Что должна стимулировать подобная состема вознаграждений и наказаний?
Да и так уж ли неразрешим генетический вопрос: За несколько минувших лет неоднократно проходили сообщения близости расшифровки генотипа человека и животных. Не через полтораста лет, а через пятнадцать-двадцать достижим уровень генетических операций, давших миру Михаила Кобрина и Тимми. Уровень грубых и непредсказуемых операций. Если быть абсолютно честным, они возможны уже сейчас.
При одном условии. В массовом сознании не существует стереотипов приятия или неприятия результатов таких операций. И без соответствующего законодательства и рекламно-пропагандистской компании они не появятся. Не может существовать для общества то, чего нет в его ментальности.
Так кому выгодно, чтобы в "прекрасном далёко" сохранились отношения, которые полной мерой испытал на себе Имитатор Ингвар Вистин, и в какой-то степени - "нюхач" Кобрин?
И ещё одна странность:
" - Это жидкокристаллический рисунок, - вставил Рыжик. - Я читал...
- Я тоже. Ты хотел бы два или три года просидеть в лаборатории, уча Дональда раскрывать нарисованный клюв и ронять нарисованный шоколад?"
Два года! На изготовление компьютерной мультяшки указанной сложности и две недели будет много. При условии изсестности принципа - а он известен уже сейчас, экраны компьютеров activ matrix находятся в серийном производстве. Дайте пару миллиардов долларов, и у вас на столе уже через месяц будут лежать такие шоколадки.
И это не тенденциозно вырванный из текста отрывок. С подобным КПД работают все институты цивилизации. В котором, исходя из "Мегатрендов" Джона Нейсбита, должен уже произойти "переход от индустриального общества к информационному, основанному на производстве информации и знаний".
Проще говоря, если "деньги делают деньги", то "информация создаёт информацию". Со всё возрастающей скоростью. А по этому показателю полуторавековое будущее Лукьяненко отстаёт от "уродливого" настоящего. Процесс производства информационного продукта отделён от жизни, от самосознания общества. Монолог Игоря перед мистером Эвансом показывает это - яснее некуда. Если производство информации - в литературе, живописи, истории, филологии, - называются "имитацией бурной деятельности", а попытка нахождения надструктуры, проявления закономерностей на их основе не нужна "никому", то чему удивляться...
Разве что, отчего "Настоящей работой занято меньше двадцати процентов населения", а всем всего хватает. Правда, как уже выяснилось раньше, не всего и не всем.
Собственно, для чего нужны и эти двалцать? Отбросим внешнюю форму их занятости, физический, трудовой вклад в дело. Чем является человек в индустриальном, и особенно постиндустриальном производстве?
Универсальным управляющим элементом. Определяющим вероятностное состояние вверенной ему машины или динамической информационной структуры - программы. "Человек решающий", так назовут эту форму взаимоотношений с окружающим миром. Мера готовности к ней - ответственность. И Сергей Лукьяненко великолепно угадал это своими Знаками Самостоятельности. Жаль, что такой восхитительный общественный механизм то пробуксовывает, то вообще, идёт вразнос...
При переходе к информационному обществу человек вытесняется из наиболее примитивных ситуаций, требующих решения, созданием всё более сложных управляющих систем. При этом он вынужден переходить от управления непосредственно процессами к управлению этими системами. Управлению управлением. А сами системы по своей сложности становятся сравнимы с человеческой личностью.
Поведенческими особенностями несложных животных они обдадают уже сейчас.
Можно не признавать состоятельности идеологических построений киберпанка, считая его таким же рекламно-коммерческим проектом, помогающим продвижению собственных рукописей, как и турбореализм. Но одно отличие между ними есть. Если турбореализм выделяет особенности, характерные для всей полноценной литературы в целом, и присваивает их исключительно себе, отрицая право других направлений на то же самое, то киберпанк реально занимается описанием и разработкой отношений, возникающих между человеком, и структурами, созданными им, а теперь развивающимися утратив, или только частично сохранив человеческий контроль.
Одно можно сказать с уверенностью. В будущем Сергея Лукьяненко информационных структур подобной сложности и самостоятельности нет. Система Храмов не в счёт. Это, скорее, пример информационного рабовладения, колоссальная неличностная структура с потугами на выражение индивидуальности.
И тридцать миллиардов людей на двенадцати обитаемых планетах, не говоря уж о триллионах пасынков проекта "Сеятели", чьё развитие замедлялось, [1] не готовы к столкновению с информационными продуктами такого уровня. Простейший пример - "Книга гор", делавшая что угодно с целыми поколениями. Что это? Попытка сохранить общество управляемым, вместо того, чтобы сделать его управляющим? Непроизводительный расход почти невосполнимого, ценнейшего ресурса времени. Цивилизация выглядит насильственно экстравертированной, на внутренние проблемы общества словно наложено табу - запрет обращать энергетику и ресурсы на их решение.
1 2 3