— Правда, заслуга принадлежит не Верхнему Кавалаану, но, тем не менее, внешнепланетянам. В Эпоху Крушения Империи Земли Тоберу удалось сохранить высокие технологии и потом значительно развить их. Без их экрана Фестиваль был бы невозможен. Когда планета проходила вблизи от Толстого Черта и Адской Короны, их жар выжег бы атмосферу Уорлорна, вскипятил бы его моря. Но благодаря тоберианскому экрану планета избежала страшной катастрофы, а мы получили долгое теплое лето. А теперь экран помогает удержать тепло. Но, как и все в нашем мире, он имеет ограниченные возможности. Холод придет.— Я не ожидал, что мы так встретимся, — проговорил Дерк. — Почему вы пришли сюда?— Наугад. Много лет назад Гвен рассказала мне, что вы любите смотреть на рассвет. И многое другое, Дерк т'Лариен. Я знаю о вас гораздо больше, чем вы обо мне.— Что правда, то правда, — рассмеялся Дерк. — До вчерашней ночи я не знал даже о вашем существовании.Лицо Джаана Викари было напряженным и серьезным.— Но я существую. Помните об этом, и мы можем быть друзьями. Я хотел встретиться с вами с глазу на глаз и поговорить до того, как проснутся остальные. Теперь мы не на Авалоне, т'Лариен, а сегодня — не вчера. Мы на умирающей планете Фестиваля, в мире, где не существует законов, кроме тех, которые мы привезли с собой. И мне не хотелось бы вести себя в соответствии с нашими. С тех пор как я пожил на Авалоне, я стараюсь считать себя Джааном Викари, но я остаюсь кавалаанцем. Не вынуждайте меня стать Джаантони Рив Вулфом Высокородным Айронджейдом Викари.— Я не совсем понял, что вы имеете в виду, — вставая, сказал Дерк. — Но думаю, что могу быть вполне искренним. Я ничего не имею против вас, Джаан.Видно было, что ответ Дерка удовлетворил Викари. Он неторопливо кивнул и опустил руку в карман брюк.— Прошу вас, примите вот это, — сказал он, протягивая ему на ладони булавку в форме крошечного ската. — В знак дружбы и хорошего отношения. И, пожалуйста, носите ее, пока находитесь здесь.— Как вам угодно, — согласился Дерк, улыбнувшись в ответ на церемонную учтивость мужа Гвен. Он взял булавку и приколол ее к воротнику.— Да, рассвет здесь хмурый, — посетовал Викари. — Но и день не лучше. Пойдемте к нам. Я разбужу остальных, пора завтракать.В просторных апартаментах Гвен, которые она занимала вместе с двумя кавалаанцами, потолки были очень высокими, а в гостиной бросался в глаза огромный камин. На грифельно-серой каминной полке, как на насесте, восседали фантастические существа со злыми глазами и охраняли золу. Викари провел Дерка мимо них по устланному толстым черным ковром полу в столовую, которая не уступала гостиной по размерам. Пока хозяин будил остальных, Дерк сидел на одном из двенадцати деревянных стульев с высокими спинками, которые стояли вокруг большого стола.Вскоре кавалаанец принес блюдо с тонко нарезанным темным мясом и корзинку с сухим печеньем. Поставив все это перед Дерком на стол, он снова покинул комнату.Как только он вышел, открылась другая дверь и в комнату вошла Гвен, сонно улыбаясь, одетая в выгоревшие брюки и бесформенную зеленую блузу с широкими рукавами, с той же, что и накануне, лентой в волосах. На ее левой руке блеснул массивный серебряный браслет, плотно обхватывавший запястье. Вслед за ней вошел другой человек, почти такой же высокий, как Викари, но на несколько лет моложе и более худой. На нем был спортивный костюм из красно-коричневой хамелеоновой ткани. Таких синих глаз Дерк никогда не видал. Худощавое лицо с острыми чертами скрывала густая рыжая борода.Гвен села. Человек с рыжей бородой остановился перед Дерком.— Я — Гарс Айронджейд Джанасек, — представился он и протянул ладони. Дерк встал, чтобы приложить к ним свои.Дерк заметил лазерный пистолет в кобуре, пристегнутой к ремню из серебристых металлических колец. На правой руке он носил такой же, как у Викари, черный браслет из железа и камня, похожего на глоустоун.— Вы, наверное, знаете, кто я? — спросил Дерк.— Конечно, — ответил Джанасек с ядовитой усмешкой.Они оба сели.Гвен уже жевала печенье. Когда Дерк сел, она протянула руку через стол и, почему-то улыбнувшись, дотронулась до маленькой булавки-ската на его воротнике.— Я вижу, ты уже познакомился с Джааном, — сказала она.— Более или менее, — отозвался Дерк.Наконец вернулся Викари. Правой рукой он с трудом удерживал четыре кружки, а в левой нес кувшин темного пива. Он поставил все это посередине стола и, еще раз сходив на кухню, принес тарелки, приборы и покрытый глазурью горшочек с какой-то желтой пастой, которую он предложил мазать на печенье.Пока он отсутствовал, Джанасек подтолкнул пустые кружки к Гвен.— Налей, — приказал он голосом, не терпящим возражений, и повернулся к Дерку.— Насколько я знаю, вы были первым мужчиной в ее жизни, — сказал он, пока Гвен наливала пиво. — Вы оставили ее с неимоверным количеством отвратительных привычек. Я вправе потребовать удовлетворения.Дерк растерялся.Гвен наполнила пивом три кружки из четырех. Одну она подвинула к месту Викари, вторую — Дерку, из третьей не спеша сделала большой глоток. Затем вытерла губы тыльной стороной руки, улыбнулась Джанасеку и вручила ему пустую кружку.— Если ты намереваешься угрожать бедному Дерку из-за моих привычек, — сказала она, — то мне придется потребовать удовлетворения у Джаана за все те долгие годы, что я терпела твои.Джанасек нахмурился, повертел в руках пустую кружку.— Сука-бетейн, — спокойно произнес он, как будто это было в порядке вещей, и налил себе пива.Тут же вернулся Викари, сел за стол, шумно отхлебнул из своей кружки. Все приступили к еде. Дерк вскоре обнаружил, что ему нравится пить пиво на завтрак. По вкусу пришлось ему и печенье, намазанное толстым слоем сладкой пасты. Мясо было суховатым.За едой Джанасек и Викари задавали Дерку вопросы, а Гвен сидела со смущенным видом и почти не разговаривала. Двое кавалаанцев являли собой достойное внимания зрелище: они были похожи внешне, но вели себя по-разному. Джаан Викари при разговоре наклонялся вперед (как и прежде, ворот его рубашки был распахнут), время от времени он рассеянно позевывал и почесывался, выражал дружескую заинтересованность всем своим видом, часто улыбался. Он выглядел менее напряженным, чем при первом разговоре на крыше, но все же производил впечатление осторожного, скрытного человека, которому нужно делать над собой определенное усилие, чтобы расслабиться. Даже отступления от формальностей — улыбки, жесты — казались хорошо рассчитанными и продуманными. Гарс Джанасек, хотя и сидел прямее, чем Викари, не почесывался и соблюдал формальную учтивость кавалаанской речи, казался раскрепощенным, как человек, которому не в тягость ограничения, накладываемые обществом, и которому даже в голову не приходит пытаться от них освободиться. Его речь была живой и полной колкостей, которые сыпались, как искры от махового колеса, и большая их часть предназначалась Гвен. Некоторые она парировала, но защита ее была слабой, Джанасек владел игрой лучше. Чаще это была игра в поддавки, дружеское подшучивание, хотя иногда Дерк улавливал в их перепалке интонации настоящей ненависти. В такие моменты Викари хмурил брови.Когда Дерк упомянул о Прометее, на котором он провел год, Джанасек сразу ухватился за эту тему.— Скажите, т'Лариен, — спросил он, — считаете ли вы Измененных людей людьми?— Конечно, — ответил Дерк. — Они — люди Империи Земли, поселившиеся на Прометее во время войны. Современные прометейцы — потомки воинов, служивших в Экологическом Корпусе.— Фактически это так, но я с вами не согласен, — возразил Джанасек. — Они слишком много манипулировали с собственными генами и изменили их настолько, что утратили право называть себя людьми. Разве можно считать людьми существ, летающих, как драконы, живущих под водой, способных дышать ядами, видеть в темноте, как хрууны, имеющих четыре руки. А эти двуполые, лишенные чувствительности существа, предназначенные для воспроизведения потомства? Нет, они — не люди. Вернее, нелюди.— Нет, — возразил Дерк. — Я много раз слышал слово «нелюдь». На всех планетах оно употребляется в просторечии для обозначения человеческих мутантов, настолько изменившихся, что они уже не могут скрещиваться с человеком. Но прометейцы соблюдали осторожность, чтобы этого не допустить. Их правящие касты совершенно нормальны, вы знаете — в себе они допускали лишь небольшие изменения генотипа ради долголетия и тому подобного, — так вот, как вам, наверное, известно, они регулярно устраивают налеты на Рианнон и Тисрок за обычными, по-земному нормальными людьми.— Но ведь сама Земля уже перестала быть «по-земному нормальной» последние несколько столетий, — перебил его Джанасек и пожал плечами. — Мне не следовало вас перебивать, но, в любом случае, Земля слишком далеко— до нас доходят только слухи столетней давности. Продолжайте.— Я уже все сказал, — ответил Дерк. — Измененные люди, тем не менее, остаются людьми. Даже низшие касты, даже самые нелепые ошибки неудавшихся экспериментов хирургов — и те могут скрещиваться с обычными людьми. Поэтому их стерилизуют, опасаясь появления потомства.Джанасек хлебнул пива и посмотрел на Дерка ярко-синими глазами.— Значит, все-таки они вступают в половые отношения с людьми? — улыбнулся он. — Скажите мне, т'Лариен, за время вашего пребывания на Прометее была у вас возможность лично проверить это?Дерк вспыхнул и невольно взглянул на Гвен так, словно она была во всем этом виновата.— Я не давал обета безбрачия, если вас именно это интересует, — резко ответил он.Джанасек наградил его улыбкой и посмотрел на Гвен.— Интересно, — сказал он ей. — Мужчина проводит несколько лет в твоей постели и сразу вслед за этим обращается к скотоложеству.Лицо Гвен вспыхнуло. Дерк знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, какую ярость она испытывает. Похоже, Джаану Викари тоже не понравилось услышанное.— Гарс, — угрожающе сказал он.Джанасек послушался.— Прости меня, Гвен. Я не хотел тебя обидеть, — постарался успокоить ее он. — Совершенно очевидно, что т'Лариен развил в себе вкус к русалкам и бабочкам-однодневкам без твоей помощи.— Вы собираетесь увидеть здешнюю природу, т'Лариен? — нарочито громко спросил Викари, чтобы увести разговор в сторону.— Не знаю, — ответил Дерк, прихлебывая пиво. — А она того стоит?— Я никогда не прощу себе, если ты не побываешь там, — с улыбкой сказала Гвен.— Тогда побываю. Что там интересного?— Экологическая система, которая все еще складывается и в то же время умирает. Экология долгое время была забытой наукой на планетах Окраины. Даже теперь внешнепланетяне могут похвастаться не больше чем дюжиной квалифицированных инженеров-экологов. Когда готовились к Фестивалю, Уорлорн был заселен различными формами жизни с четырнадцати планет, и никто особенно не задумывался, как они будут взаимодействовать. В действительности на Уорлорне смешалась природа даже более чем четырнадцати планет, если считать животных, сначала вывезенных с Земли на Новоостровье, на Авалон, на Вулфхейм, а уже потом — на Уорлорн.Мы с Аркином как раз изучаем, как формируются экосистемы Уорлорна. Уже два года мы ведем наблюдения, но работы еще хватит лет на десять, не меньше. Результаты могут принести большую пользу фермерам всех Внешних миров. Они будут знать, какие виды флоры и фауны можно внедрять, а какие опасны для экологических систем.— Вот животные с Кимдисса особенно опасны, — проворчал Джанасек. — Как и сами кимдиссцы-манипуляторы.Гвен улыбнулась.— Гарс злится, потому что в последнее время, кажется, начинает вымирать черный баньши, — объяснила она. — Действительно, очень жаль. У себя на Верхнем Кавалаане они почти полностью их истребили и надеялись, что здесь баньши хорошо приживется, и их можно будет отловить и перевезти на Верхний Кавалаан до наступления холодов. Но вышло иначе. Баньши — страшный хищник, но там, дома, он не мог конкурировать с человеком, а здесь его экологическую нишу заняли древесные привидения с Кимдисса.— Большинство кавалаанцев воспринимает баньши, как угрозу безопасности, беду, — пояснил Викари. — Поэтому для охотников Брейта, Редстила и Шанагейта охота на черного баньши — едва ли не самый популярный вид охоты. Но айронджейды всегда относились к баньши иначе. Существует древняя легенда о том, как Кей Айрон-Смит и его тейн Рональд Вулф-Джейд вдвоем сражались с целой армией демонов на Ламераанских Холмах. Кей упал, Рональд продолжал битву, слабея с каждой секундой. Тогда из-за холмов появились баньши. Их было так много, что они как туча закрыли солнце. Они накинулись на демонов и поглотили их всех до единого, не тронув Кея и Рональда. Когда Кей и Рональд вернулись в пещеру к своим женщинам, они основали род айронджейдов, а баньши стал их побратимом, священным животным. Ни один айронджейд никогда не убил баньши, а легенды повествуют о том, что, когда бы айронджейд ни оказался в опасности, всегда появляется баньши и спасает его.— Занимательная история, — произнес Дерк.— Это более, чем история, — сказал Джанасек. — Существует связь между айронджейдами и баньши, т'Лариен. Может быть, она псионическая, может быть, существует только на уровне чувств, инстинкта. Я не знаю. Но связь эта есть.— Предрассудки, — заявила Гвен. — Но ты не должен думать плохо о Гарсе. Он не виноват, что не получил образования.Дерк намазал пастой печенье и посмотрел на Джанасека.— Джаан сказал мне, что он историк. Чем занимается Гвен, я знаю. А вы? Что делаете вы?Джанасек молчал, холодно глядя на него синими глазами.— У меня создалось такое впечатление, что вы — эколог.Гвен засмеялась.— Сверхъестественная проницательность! — ухмыльнулся Джанасек. — Вы ошиблись.— Тогда что вы делаете на Уорлорне? — поинтересовался Дерк. — И если уж на то пошло, то чем здесь может заниматься историк?Викари, обхватив свою кружку обеими руками, задумчиво потягивал пиво.— Это легко объяснить, — ответил он. — Я — высокородный член Сообщества Айронджейд, соединенный с Гвен Дельвано серебром и жадеитом.
1 2 3 4 5 6 7 8