До них оставалось пока далеко. В конце концов, он не командир корпуса, хилиархии или даже спейры, а простой солдат. Стратегия сейчас не его забота.
Но окружающее не переставало его живо интересовать. Проходя рядом с повозками через лагерь огромной армии, раскинувшийся на всю долину, Федор с интересом рассматривал многочисленные и непохожие друг на друга подразделения, собранные здесь из разных концов обширных владений финикийской республики.
Изредка он расспрашивал Магну, откуда пришли и как называются те или иные солдаты. И, слушая ответы командира спейры, Федор начинал думать, что Ганнибал не стремился к излишнему единообразию в армии, на первый взгляд представлявшей собой многочисленное собрание разных народов, одетых и вооруженных по-своему, и этим сильно отличавшейся от римской, где все были «на одно лицо».
Каждым подразделением, собранным из кельтов или нумидийцев, командовал собственный вождь на своем родном языке. Солдаты из десятой хилиархии иберийцев могли абсолютно не понимать, о чем говорят их сослуживцы из пятой хилиархии ливийцев. А объединенное командование у карфагенян, скорее всего, осуществлялось только на батальонном уровне. Как Ганнибал ухитрялся управлять всей этой разношерстной массой, новобранец седьмой спейры двадцатой хилиархии африканцев Федор Чайка пока не понимал. Но, видимо, вождь Карфагена отлично знал, какие пружины в этом механизме надо приводить в движение, чтобы он работал бесперебойно. И он, судя по всему, работал.
Вечером, когда морпехи установили огромный шатер и, уставшие после первого дня похода, улеглись спать, Федор поделился своим сомнениями со всезнающим Урбалом. И с удивлением услышал от него, что верховные военачальники финикийцев считают, будто солдаты, не знающие языков друг друга, никогда не смогут составить заговор и поднять серьезное восстание против власти Карфагена.
– Из тех же соображений, говорят, Ганнибал, перед походом отослал многих иберийцев из Испании в Африку, защищать столицу, на которую могут напасть римляне, – вполголоса сообщил Урбал, – а сюда вывез ливийцев, поменяв их местами.
В принципе, Федор был с этим согласен, но управлять такой массой «иностранцев», наверняка, являлось делом не самым легким. С одной стороны, не знаешь, какой язык учить. Но с другой, в иноземный отряд тебя точно служить не отправят. Будешь тянуть лямку только со своими, с теми, кого понимаешь. Так что особых проблем именно для него не существовало.

Глава четвертая За рекой Ибер
Как и обещал Магна, корпус африканцев достиг берегов реки Ибер, по которой походила граница владений Карфагена в Испании, через пару дней, ближе к полудню. А когда Федор, Летис и Урбал увидели эту реку своими глазами, половина финикийской армии уже находилась на другом берегу.
Весь предыдущий день они шли вниз, спускаясь с гор, и к полудню следующих суток почти оказались на равнине. Ибер в этом месте был довольно широк и плавен, огибал невысокие прибрежные холмы, поросшие редкими деревцами. К своему удивлению, Федор увидел не просто сотни лодок и плотов, предназначенных для переправы огромной армии Ганнибала, но и довольно широкий мост, выстроенный инженерными частями в самом узком месте реки. По нему сейчас переходила Ибер первая хилиархия африканцев под командой Атарбала. Тяжелая испанская конница и слоны были уже на другом берегу, а осадному обозу только предстояло туда попасть. Параллельно мосту сновали в обоих направлениях многочисленные лодки, перевозя легкие пехотные части, выстроившиеся у временных деревянных причалов в ожидании своей очереди.
Увидел Федор чуть в стороне и небольшую флотилию бирем с морпехами на борту – Ибер оказался судоходен в этой части для небольших кораблей. Всего насчитывалось восемь бирем, охранявших переправу с воды. Заметив на реке суда, все морпехи, словно по команде, переглянулись, сожалея о том, что вынуждены идти пешком. Но вслух никто не высказался. Приказы Ганнибала не обсуждались.
К счастью, африканцы Атарбала должны были пересечь Ибер по мосту, и долго ждать не пришлось. Организация инженерного дела находилась на должном уровне. Этого Федор не мог не заметить. Да и прочность моста не вызывала сомнений, раз уж по нему уже провели слонов. Единственное, чего не понимал Федор, – почему никто их не атаковал на переправе, ведь, по сути дела, они уже вторглись в чужие земли. Но, присмотревшись, увидел многочисленную конницу, маячившую в нескольких километрах впереди, у холмов, предвещавших очередную гористую область прямо по курсу. Там же располагалось несколько подразделений легкой иберийской пехоты, прикрывавшей переправу армии Ганнибала, по большей части уже втянувшейся на вражескую территорию и устремившейся вперед, не встречая пока сопротивления от местных племен.
Скоро и седьмая спейра двадцатой хилиархии африканцев оставила реку позади.
– Ну что же, – озвучил это событие Федор, толкнув Урбала в бок, – Ибер перейден. Назад дороги нет.
– Да, – подтвердил сын торговца конями, – значит, скоро начнется бойня.
– Ты уверен? – усомнился Федор. – Пока что-то тихо.
– Это потому, что передовые отряды, наверняка, отогнали иллергетов подальше от побережья Ибера, – пояснил всезнающий Урбал, – но это ненадолго. Весть о приближении Ганнибала скоро разнесется по всем предгорьям, и на нашем пути возникнет не одно войско местных племен.
Когда солдаты отошли на несколько километров от переправы, Федор заметил у дороги с десяток трупов, одетых в черные кожаные рубахи. Здесь явно случилась скоротечная схватка с небольшим отрядом горцев. Все убитые были длинноволосыми и бородатыми, как кельты. Только не носили боевой раскраски. Попадались и мертвые африканцы.
– А кто здесь живет? – поинтересовался Федор.
– В этих местах и вдоль моря, там, куда направляются наши передовые части, живут иллергеты, – ответил Урбал, – а в нескольких днях пути, уже высоко в горах, стоит Илерда, их главный город. А вон там, – он махнул рукой влево, в сторону далеких скалистых гряд, из которых брал начало Ибер, обитают васконы. Сильное и многочисленное племя. Еще дальше бероны. А за ними, до самых истоков Ибера в Кантабрийских горах, еще много других племен, не считая самих кантабров.
– И что, все они будут с нами воевать? – задал вопрос Федор.
– А я откуда знаю? – просто ответил ему Урбал, но тут же добавил. – Думаю, что просто так они нас не пропустят. Они очень воинственны. Да и Ганнибал не тот вождь, что оставит у себя в тылу такую угрозу своим коммуникациям. Ведь если мы пойдем на Рим, оставив все, как есть, то иллергеты и васконы тотчас начнут грабить наши обозы.
– А договориться с ними никак нельзя? – осведомился морпех, тщетно пытаясь отыскать в глубинах своей памяти хоть какие-нибудь знания о племенах, перечисленных Урбалом. Но все названия абсолютно ни о чем не говорили Федору. Единственное, что ему удалось припомнить, это то, что васконы, кажется, являлись предками знаменитых даже в двадцать первом веке басков, обитавших все в тех же местах. И это обстоятельство уже само по себе означало немало. Да и остальные племена, наверняка, не отличались тихим нравом, раз их до сих пор никто не смог покорить.
– Если бы Ганнибал смог, то договорился бы, – ответил Урбал, – но, судя по этим трупам иллергетов, переговоры закончились довольно быстро.
– Короче, мы тут застряли надолго, – подытожил Федор, настороженно всматриваясь в ближайшие холмы, между которыми петляла колонна африканцев, прикрытая с двух сторон конным и пешим охранением.
– О чем вы тут болтаете? – вступил в разговор Летис.
– Я говорю, скоро будет весело, – кратко передал ему суть разговора Федор, указав на новую порцию трупов, валявшихся у дороги.
– Это верно, – кивнул Летис, погладив ножны своих кинжалов, – скорей бы.
До самого вечера никаких столкновений не случилось. Во всяком случае, спейра Федора Чайки в них участия не принимала, хотя морпех видел многочисленных разведчиков из нумидийской конницы, проносившихся со скоростью ветра вдоль строя основных частей в сторону ближних холмов. Вскоре, перед наступлением темноты, африканские части вошли в укрепленный частоколом, но еще не достроенный до конца лагерь. Его возводили все те же инженерные части и, по первым наблюдениям, возводили достаточно капитально. Похоже, Ганнибал приказал обосноваться здесь надолго. Лагерь находился на вершине высокого каменистого холма, у основания которого проходила дорога, соединявшая переправу со страной иллергетов, – еще незнакомых Федору горцев.
Приказав одному из своих помощников по имени Цербал руководить расстановкой палаток, привезенных в обозе, Магна отправился к Атарбалу на срочное совещание командиров спейр. Цербал, как уяснил себе Федор, был правой рукой командира спейры, то есть чем-то вроде опциона, лейтенанта у римлян.
Расставив палатки и отужинав в специальном бараке копченым мясом с овощами, морпехи с разрешения Цербала залегли спать в своем шатре, не дождавшись возвращения командира спейры с затянувшегося совещания. Возблагодарив Баал-Хамона за то, что их опять не поставили в караул, Федор и его друзья с удовольствием растянулись на своих походных лежаках, сколоченных из длинных досок. Ночных нападений не случилось, но всю ночь им мешал спать шум топоров и молотков, раздававшийся во всех концах лагеря.
А наутро, после плотного завтрака, стоя в строю и получая указания от Магны, Федор не узнал лагеря. Он вырос почти вдвое и теперь вмещал в себя по самым скромным подсчетам никак не меньше сорока тысяч солдат, причем половину из них составляли африканцы Атарбала. Еще не до конца достроенный лагерь занимал весь холм и представлял собой вытянутый четырехугольник высокого частокола с выдававшимися вперед угловыми полукруглыми бастионами, на которых уже установили метательные машины. Кроме этих бастионов в стены были встроены четыре больших башни с воротами, снабженные навесными мостами, и еще несколько наблюдательных башен поменьше. Вокруг всего лагеря тянулся ров глубиной не менее двух метров. Внутри обширный лагерь, состоявший из тысяч шатров, палаток, бараков и конюшен, разгораживался таким же частоколом на несколько зон, отделявших африканцев от кельтов и других частей. Все необходимое от форума до святилища Баал-Хаммона присутствовало в нем так же, как и в лагере, запомнившемся Федору у Сагунта.
«Если враг даже прорвется в эту твердыню, – размышлял Чайка, осматривая окружавшие его строения, – то ему придется брать лагерь по частям. Его никогда не захватить одним ударом».
Седьмая спейра, как и вся двадцатая хилиархия африканцев была расквартирована у восточной стены, неподалеку от нумидийской конницы. Топот коней этих неистовых обитателей пустыни слышался постоянно, даже минувшей ночью, вперемешку со стуком топоров. Видно, разведка Ганнибала, не теряя времени, пыталась собрать максимальное количество сведений о врагах, с которыми скоро предстояло столкнуться.
Но, как вскоре выяснилось со слов Магны, большая часть армии во главе с Ганнибалом еще вчера ушла вперед, атаковав и рассеяв войско иллергетов. Сегодня они уже должны были достичь Илерды и осадить ее. А здесь, в лагере, командовал младший брат вождя финикийцев Гасдрубал. И он приказал трем африканским хилиархиям Атарбала, среди которых числилась и двадцатая, выступить сегодня же на запад, вверх по течению реки Ибер, с тем, чтобы провести разведку боем в ближайших землях иллергетов. Для выполнения задачи Атарбалу придавалось несколько метательных орудий, пятьсот нумидийских всадников, две сотни балеарских пращников и еще одна хилиархия кельтов. Другой корпус, вдвое превосходивший силы отряда Атарбала, отправлялся в сторону моря с целью подчинить все земли, лежащие в дельте Ибера и дальше вдоль морского побережья, раздвинув при этом владения Карфагена вплоть до города Тарракона.
Получив приказ Гасдрубала, предводитель африканского корпуса немедленно распорядился выступить в поход. И почти пятитысячная армия под его личным командованием выдвинулась из лагеря вдоль пологих холмов долины Ибера. Еще две трети его африканцев были распределены между корпусами, атаковавшими Илерду и отправленными в Тарракон. Оставшиеся несколько тысяч солдат смешанного ливо-финикийского корпуса под командой Гасдрубала вместе с хилиархиями кельтов и частями испанской конницы охраняли базовый лагерь армии, где находились слоны, обозы и запасы провианта.
Покинув лагерь, Атарбал выслал вперед две сотни нумидийских конных разведчиков – одних по дороге вдоль берега, других в сторону ближайших холмов – и, поставив первой хилиархию кельтов, усиленную пращниками, разместил за ней две тысячи африканцев и обоз с продовольствием. Замыкала колонну двадцатая хилиархия под командой Акрагара, в центре которой вышагивал Федор Чайка со своими друзьями.
Придерживая одной рукой ножны кинжала, а другой бившую по бедру фалькату, закинув за спину крепившийся на ремне круглый щит, морпех осматривался по сторонам. Дротиков им не полагалось, для этого имелись две первые спейры, состоявшие сплошь из копейщиков, в чьих руках Федор с удивлением заметил на построении не только по два коротких пилума для метания, но и еще один длинный, с зазубренным наконечником, сделанный целиком из железа. Разглядывая это массивное, почти трехметровое копье, Чайка поинтересовался на первом же привале у друзей, как оно называется.
– Это саунион, – ответил ему Летис, щурясь на солнце, – я как-то тренировался его метать. Но мне не очень понравилось. Слишком тяжелый, хотя пробивает любой щит.
– Я слышал, что бойцов в первую и вторую спейры специально набирают покрепче, – сообщил Урбал и предложил Летису, оглядев его массивную фигуру. – Может, тебе тоже туда попроситься?
– Зачем? – не понял шутки Летис. – Я больше люблю клинки и кинжалы. Копье при случае тоже сойдет, но вообще это не для меня.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7