Ольга с нежностью смотрела на него и думала о том, как удивительно хорошо
ей с этим человеком. Спокойно, надежно, без проблем. Он мягкий и щедрый,
решительный, но не жесткий. Во всяком случае, с ней. И он превосходный партнер
в постели, ни разу за три года у нее не возникло побуждения уклониться от
секса, приносившего ей радость. Интересно, сколько еще лет они будут вместе?
До глубокой старости? Или Роман через какое-то время увлечется кем-нибудь
помоложе и оставит ее? Все может быть...
Ольга Плетнева всегда была реалисткой. Или по крайней мере старалась
оставаться таковой.
* * *
Рано вставать Настя Каменская не любила. Правда, это вовсе не означайте,
что она могла себе позволять поспать подольше. Вся ее сознательная жизнь
прошла под знаком жесткой необходимости просыпаться по будильнику: детский
сад, школа, университет, служба в милиции - все это требовало раннего подъема
и явки к указанному часу без опозданий. Из тридцати девяти прожитых лет в этом
режиме она просуществовала тридцать шесть, но так и не привыкла. Однако
нынешняя жара, перекрывшая, по утверждениям синоптиков, все показатели за сто
восемнадцать лет наблюдений, заставила Настю приспосабливаться. Она теперь
вставала еще раньше, чем обычно. чтобы успеть выйти из дома и добраться до
работы, пока на градуснике еще плюс двадцать шесть-двадцать семь, ибо в
тридцать, да в метро, да в час пик, да с пересадками... Такое ей уже не
потянуть.
Стараясь ступать на цыпочках, чтобы не разбудить Лешу, она выскользнула
из комнаты и нырнула в ванну. "Странная все-таки у меня логика, - подумала
Настя, залезая под холодный душ, чтобы смыть с себя сонную одурь. - Ведь
звенел будильник. Громко звенел. И долго. Лешка так и так должен был
проснуться, он же не глухой. А если не проснулся, значит, спит так крепко, что
можно топать у него над ухом коваными сапогами, его это не потревожит. Ведь
очевидная же вещь, и все равно изо дня в день я изо всех сил стараюсь не
шуметь после того, как истерически прозвенит будильник. И подозреваю, что не я
одна такая".
Выйдя из ванной, она неожиданно решила проверить свою догадку.
- Леша, ты спишь? - шепотом спросила она, заглянув в комнату.
- Естественно, нет, - в полный голос ответил Чистяков, не открывая глаз.
- А зачем придуриваешься, что спишь?
- Чтобы не мешать тебе вкушать утренний кофий.
- И вчера не спал?
- Не спал, - подтвердил он.
- И позавчера?
- Ася, после твоего громогласного будильника трудно уснуть, у меня от
него начинается тахикардия. Ты хочешь, чтобы я встал?
- Нет-нет, лежи, пожалуйста. Я просто так...
Чистяков откинул простыню, которую по причине жары использовал вместо
одеяла, и медленно спустил ноги на пол.
- Знаю я твое "просто так", - произнес он, сладко зевая, - небось хочешь,
чтобы я тебе завтрак приготовил.
- Ага, знаю я твое благородство, - шутливо передразнила его Настя, -
небось сам есть хочешь и не можешь дождаться, когда же я наконец уйду и
предоставлю тебе возможность бесконтрольно набивать желудок. Ты только
прикидываешься бескорыстным, а на самом деле ты еще более корыстный, чем я.
Натянув шорты, Алексей отправился умываться, потом вышел на кухню и
огляделся.
- Что тебе сделать? Хочешь, овсянку сварю?
- Овсянку?! - Настя в ужасе вытаращила глаза. - Ни за что! Как тебе в
голову такое пришло? Я ее терпеть не могу! Гадость!
- Ну и зря, - миролюбиво заметил муж. - Полезно для здоровья. А чего ты
хочешь?
- Лешенька, я же, кроме кофе и сока, ничего по утрам не могу в себя
запихнуть, я тебе тысячу раз говорила, а ты так и не запомнил. Стыдно,
профессор.
Чистяков усмехнулся и полез в холодильник за овощами.
- Я на память не жалуюсь, но каждый раз лелею надежду, что ты наконец
изменишься и начнешь по-человечески завтракать. Вот и сегодня понадеялся, да,
видно, зря.
- А с чего это мне меняться? - подозрительно спросила она. - Я тебя
перестала устраивать?
- Пока нет, но нужно стремиться к совершенству. Салат будешь?
- Лешка, прекрати издеваться, я ничего не буду, я уже кофе себе наливаю.
Настя насыпала в большую чашку растворимый кофе, подумала пару секунд и
добавила еще ложку. Очень спать хочется, пусть кофе будет покрепче. Алексей
быстро и ловко нарезал овощи и зелень и уселся за стол с солидной порцией
салата, когда Настя едва-едва успела выпить полчашки.
- Ася, сколько отсюда добираться до Мосфильмовской улицы, не знаешь
случайно?
Настя подняла на мужа удивленные глаза.
- Случайно знаю, там пару лет назад один киллер скрывался, а мы его
вылавливали. Добираться долго и неудобно. А тебе туда нужно по делам?
- Еще не знаю.
- Как это?
- Не решил пока. Понимаешь, мне предложили позаниматься с отпрыском
какого-то навороченного бизнесмена, подготовить его к вступительным экзаменам,
но с условием, что я буду приезжать к нему домой, а не он ко мне. Вот я и
размышляю, браться или нет.
- Этот отпрыск - инвалид и не выходит из дома? - спросила она.
- Да нет, вполне здоров.
- Тогда не браться, - отрезала Настя, не раздумывая ни секунды.
- А деньги, между прочим, предлагают хорошие, - заметил невозмутимо
Алексей, методично пережевывая овощи. - Ты не забывай, что я занялся
репетиторством не из любви к преподавательскому искусству, а исключительно
ради денег.
- Все равно не браться. Если ученик требует, чтобы учитель ездил к нему
домой, то такой ученик учителя ни в грош не ставит и ни на копейку не уважает.
С тобой там будут обращаться как с холопом, которому сделали одолжение и
позволили заработать, так уж и быть, немножко денежек. Оно тебе надо?
- А денежки? - прищурился Чистяков. - Они же нужны, ты с этим спорить не
можешь.
- Леш, чувство собственного достоинства нужно еще больше, с этим тоже
спорить нельзя.
- А я и не спорю. Я помогаю тебе проснуться, доверчивая ты моя.
- Почему это я доверчивая? - не поняла Настя.
- Потому что ты искренне поверила, будто я размышляю над этим
предложением. Смотри, как ты возбудилась, даже глазки заблестели! Чего и
требовалось добиться. А то сидела как мороженый судак.
- Так!
Настя со стуком опустила на стол чашку с недопитым кофе и потянулась за
сигаретами.
- Значит, никакого предложения не было?
- Ну почему? Предложение было.
- И что ты ответил?
- Асенька, мы с тобой знакомы двадцать четыре года без нескольких
месяцев. Неужели тебе нужны мои объяснения на этот счет?
- Ну слава богу, - облегченно вздохнула Настя. - Но ты все-таки мерзавец,
Чистяков. Меня, подполковника милиции, и так задешево прикупить!
- Так это не я мерзавец, - засмеялся он, -а ты дурочка.
- Вообще-то верно...
Настя посмотрела на часы и вскочила.
- Лешик, я пойду, пока народ не выполз на оперативные просторы. В семь
утра в метро еще можно ездить, а в восемь - лучше сразу удавиться. Целую
страстно, приду поздно.
- Валяй, - кивнул Алексей, - у меня в девятнадцать часов последний
ученик, так что раньше двадцати одного можешь не являться.
- А первый когда?
- В девять утра. Благодаря твоему зверскому будильнику я выгадал себе два
часа, чтобы поработать над докладом.
Уловив тень недоумения, мелькнувшую на ее лице, Алексей добавил:
- Напоминаю, если ты забыла: в сентябре я лечу в Хельсинки на симпозиум.
- Это я помню, но ведь сейчас только середина июня...
- Опять же напоминаю, если ты забыла: до середины июля мы колотимся над
решением проблемы налогов, двадцатого июля приезжает двоюродная сестра моей
матушки, немолодая и весьма нездоровая дама, которую надо будет возить по
врачам и пристраивать на операцию, а потом навещать в больнице и забирать
оттуда и отправлять домой, а в середине августа я обещал отцу помочь с
ремонтом дачи и выделить на это мероприятие две недели. После этого сентябрь
наступит как-то уж очень быстро, так что лучше подготовиться заранее.
- Да, про дачу я запамятовала, - извиняющимся тоном пробормотала Настя. -
Всё, солнышко, я ушла.
Она успела добраться до работы до того, как солнце начало припекать
вовсю. На свежую голову Насте удалось переделать массу полезной работы по
приведению в порядок документов, касающихся текущих дел, а также материалов
для аналитических справок о состоянии насильственной преступности в городе.
Она уже приготовилась ровно в десять часов явиться в кабинет полковника
Гордеева на оперативное совещание, когда к ней заглянул Коротков.
- Отбой воздушной тревоги, - весело сообщил он, - Колобка срочно вызывают
в главк, оперативки не будет. Можешь расслабиться и покурить.
Настя ничего не успела ответить, когда дверь распахнулась и появился
Виктор Алексеевич собственной персоной.
- Ну конечно, - проворчал он. - кот из дому - мыши в пляс. Уже свободе
радуетесь? Сядь, Юра, разговор есть.
Коротков обреченно вздохнул и присел на подоконник - свободный стул в
Настиной комнатке был только один, и предназначался он в данном случае,
разумеется, начальнику.
- У меня к вам два поручения, приятное и неприятное. С какого начать?
- Давайте с неприятного начнем, - предложила Настя, - уж сразу
отмучаемся.
- Ну, как скажешь... - Гордеев помолчал несколько секунд, переводя глаза
с Насти на Короткова и обратно. - В общем, так, дети мои. С Лесниковым у нас
неладно. Мне стало известно, что от него уходит жена. Вы и сами, наверное, об
этом знаете. Я хочу, чтобы кто-то из вас, а лучше оба попробовали с ней
поговорить.
- О чем? - удивилась Настя. - Я не понимаю, о чем с ней можно в такой
ситуации разговаривать. Если она больше не хочет с ним жить, то она этого не
хочет, и все. Какие разговоры тут могут помочь?
- Молодая ты еще, - покачал головой Гордеев, - в жизни не разбираешься.
Тебе с мужем повезло, так ты теперь всех на себя равняешь. Вот ответь мне,
почему от оперов жены уходят?
- Потому что больше их не любят, - быстро ответила Настя.
- А еще почему?
- Потому что опера им изменяют.
- А еще?
Она запнулась. В самом деле, разве есть еще какие-то причины, по которым
жена уходит от мужа? Или она перестает его любить, или он ее, других вариантов
нет.
- Вот видишь!
Гордеев слегка наклонился вперед, отчего стул под его массивным телом
угрожающе скрипнул, и вперил в Настю пухлый указательный палец.
- А я тебе скажу, девочка моя, что жены от нас, оперативников, зачастую
уходят потому, что не понимают нашей работы, специфики ее не понимают.
Работа-то у нас поганая, сама ведь знаешь, а если не знаешь, ты вон у дружка
своего задушевного Короткова спроси, как его дражайшая половина на все наши
прелести реагирует. Или у любимого своего коллеги Коли Селуянова поспрошай,
почему от него первая жена ушла. Опер дамочку разрабатывает, в ресторан ее
тащит, вальсы с тангами всякими с ней отплясывает, к груди, можно сказать,
прижимает, ну и шампанского с рюмочкой коньячку принимает, а как же иначе, он
же не мент для этой дамочки, а кавалер. И вот после такого вечера он, проводив
дамочку до места дислокации. является домой в час ночи, от него пахнет
коньяком и чужими духами. Понравится это нормальной жене? Да ни в жизнь.
Скажешь, это вопрос доверия?
- Скажу, - согласилась Настя.
- Правильно, но только в том случае, если жена специфику работы понимает.
А если не понимает? Жена к маме на блины или на именины всей семьей собралась,
ребенка нарядила, себе прическу сделала, маникюр наладила, мужу рубашку
погладила. И за пять минут до выхода, в воскресный, заметь себе. день муж ей
сообщает, что ему срочно нужно на работу и что в гости она должна будет идти
одна, да еще и на городском транспорте, поскольку отвезти ее он не-сможет.
Понравится ей? В первый раз стерпит, во второй тоже. а в третий взорвется. В
отпуск вместе уедут, планов понастроят, а мужа на третий день отзовут на
службу. А то и пропадет муженек на несколько дней или недель, скажет, дескать,
не волнуйся, родная, я в командировку, когда вернусь - не знаю, куда еду - не
скажу, звонить не буду, жди и надейся уж как-нибудь сама. Уедет он, а жена то
и дело прикидывает, действительно ли он работу работает или в койке где-нибудь
валяется с другой женщиной. Позвонить-то некуда, да и не проверишь. Доверие
доверием, но долго испытывать его нельзя, оно подрывается довольно-таки
быстро. Мало найдется жен, которые все это понимают и выходят за нас замуж с
открытыми глазами. Большинство даже не подозревает, какой это ад, какой это
ежедневный экзамен - быть женой сыскаря. Не выдерживают и уходят они от своих
мужей. Любят их, а жить такой жизнью больше не могут. Вот на такой случай я и
прошу вас, дети мои, поговорить с женой Лесникова. Конечно, если она к другому
уходит, то вопросов нет. Но если их брак еще можно спасти, то мы должны
кинуться все вместе и спасать. Потому что смотреть на Игоря я больше не могу,
у меня сердце разрывается. Мало того, что мне чисто по-человечески парня
жалко, но и как начальник я не могу мириться с тем, что теряю подчиненного. В
таком состоянии Лесников не работник, а обуза. Я даже поручить ему ничего не
могу, потому что все равно запорет. Даю ему какие-то несерьезные задания, а
все, что чуть посложнее, на вас всех валится.
- Да, но почему я, Виктор Алексеевич? - возмутился Коротков. - Я что,
Игорю лучший друг, что ли? Чего вы из меня крайнего-то делаете?
Гордеев медленно повернулся вместе со стулом, теперь он сидел лицом к
окну и в упор разглядывал своего заместителя.
- Ты не крайний, Юрий Викторович, ты второй. После меня. Понятно? И
делать будешь, что я прикажу. А что касается лучшего друга, так у Лесникова,
насколько я информирован, в нашем отделе их вообще нет, он ни с кем не
сближается и ни с кем особо не откровенничает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10