– Да, в Москве тоже так делают, – кивнул приятель. – Но это такой геморрой…
Игорь так и не понял, почему позвонить по телефону Сашке кажется сложнее, чем стоять на автостраде, надеясь на то, что тебя подберет проезжающая машина.
– А если вам нужно ехать куда-то к определенному времени? Ну там, к поезду, например, или в аэропорт?
– Ну и что? – не понял вопроса Рябов.
– Так ведь опоздать можно. Вдруг никто не остановится?
Теперь настала очередь Сашки озадачиться.
– Как это не остановятся? Минут десять-пятнадцать постоишь, обязательно кто-нибудь да затормозит. Надо просто выйти с запасом.
Дальше Игорь решил не уточнять. Время шло. Назначенные Сашкой десять-пятнадцать минут давно миновали, но ни одна из проезжавших мимо редких машин и не думала останавливаться.
– Знаешь что, Игоряха, – Рябов обернулся к нему и увидел, что он мается без дела, – встань-ка с противоположной стороны и тоже голосуй. Так мы быстрее поймаем.
– Но они едут в другую сторону!
– Ничего, развернутся.
– С какой стати?
– Чтоб нас подвезти.
– Так им не по пути.
– Я же знаю, что говорю. Не спорь.
Он поплелся на другую сторону дороги, встал подальше от проезжей части (авось не увидят) и неуверенно вытянул руку. Большой палец оттопыривать не стал – и без того он чувствовал себя, как пугало посреди огорода.
К его удивлению, не прошло и двух минут, как рядом затормозила грязная белая «копейка».
– Куда едем, солдатик? – весело поинтересовался краснолицый водитель.
– В Москву, – неуверенно проговорил он, чувствуя себя полным идиотом. Сейчас дядька покрутит пальцем у виска и объяснит ему, что столица находится аккурат в противоположном направлении.
– А платить-то будем? – еще веселее спросил водитель.
– Будем, – отвечал Игорь. Хоть за это ему не было стыдно. Деньги у них с Сашкой были – незадолго до отпуска оба получили посылки из дома.
– Ну тогда садись, – неожиданно кивнул краснолицый.
– Я не один, – забормотал Игорь, – нас двое, у меня там товарищ.
– И товарища прихватим, – охотно согласился дядька.
– Ну вот, будущий таксист, теперь будешь знать, что, если стоит на дороге хороший человек с вытянутой рукой – это твой клиент, – важно поучал Сашка, размещая на заднем сиденье «копейки» свою необъятную сумку. Баул был настолько огромным, словно Рябов уже демобилизовался и ехал в Москву насовсем, а не в отпуск на каких-то три дня.
«Да я, если такое увижу, буду объезжать за три квартала», – решил тогда Игорь.
За эти три дня, проведенные в семействе Рябовых, Игорь успел понять, что москвичи – люди хорошие, но немного странные. Все они жили какой-то суетливой, шебутной жизнью, словно каждый день что-то праздновали. Они называли парадное подъездом, булки именовали батонами и долго не могли его понять, когда он сообщил, что хочет купить родителям красивые обои, чтобы сделать ремонт в зале. Слово «зал» было им непривычно, по их мнению, так назывались помещения во дворцах, а не большие комнаты в квартире. Все три дня Сашкина мама кормила их как на убой, причитая, какие они худенькие и болезненные. Особенно, конечно, ее сыночек, который уже тогда весил под центнер и вид имел исключительно бодрый.
За все семьдесят два часа они так и не выбрались посмотреть город, хотя Игорь до последнего надеялся на ознакомительную прогулку. Но рядовому Рябову его настрой был непонятен.
– Да ладно тебе, Игоряха. Отъедайся, отсыпайся. Тебе потом еще год служить. Нет ничего особенного в этой Москве. Ну башня со звездой, ну театр с лошадьми. Я и сам, кстати, в этом театре никогда не был, и ничего, жив еще.
Игорь не возражал, но дал себе слово, что после дембеля обязательно еще раз навестит столицу, но уже без оказавшегося вдруг таким скучным Рябова.
Игорь вдохнул свежий осенний воздух. Наверное, он никогда не смог бы жить где-то, кроме Озерска… Тут его родные, работа, тут доставшаяся от родителей маленькая уютная квартира со старой мебелью. Тут ребята таксисты, такие же, как и он, работяги. Тут его начальник, самый мудрый и все понимающий.
Арона Натановича между собой звали Старик. Он был для них другом и отцом, лучшим в мире собеседником и советчиком. Игорь не знал другого человека с таким объемом знаний, с такой фантазией, с таким запасом мудрых мыслей, с таким чувством юмора.
«Счастье – это когда утром хочется идти на работу, а вечером – возвращаться домой, к семье», – говорил Старик, прилаживая над входом СТО матерчатый плакат с надписью: «На работу, как на праздник». С семьей дело у всех обстояло по-разному, но на работу действительно ходили, «как на праздник».
Неверно было бы сказать, что заслуга Арона Натановича перед Озерском заключалась только в создании таксопарка. Все было намного сложнее.
Станцию техобслуживания, где работал Игорь, можно было назвать большим домом, который Старик бережно строил несколько лет, тщательно подбирая кирпичики. Или островом в неспокойном море постперестроечного городка. Или садом, который Арон Натанович возделывал потом и кровью. И, наконец, большой дружной семьей, где каждый был для другого намного больше, чем просто коллегой.
Старик, как никто другой, умел увлечь общим делом, и при этом ему совершенно чужда была философия отдельных винтиков в одной большой системе. Для него каждый из них, водителей, был уникален и незаменим.
Понял это Игорь не сразу. В молодости все воспринималось как должное, казалось, так оно везде, иначе не бывает. И лишь потом, наслушавшись разговоров в курилке, он понял, как ему повезло, что он работает у Арона.
Курилкой называли просторную продолговатую комнату при гаражах. Старик специально оборудовал ее для отдыха, поставил туда три дивана, низкий журнальный столик, черно-белый телевизор и маленький холодильник. Здесь водители коротали время в ожидании вызова, обедали, пили чай, решали кроссворды и обсуждали все, что можно, начиная с международной политики и заканчивая ссорой с подвыпившими соседями.
Раньше Игорь тоже охотно участвовал в этих разговорах, но, когда родилась Настена, все остальное стало казаться ему несущественным. Предстоящий ремонт машины, стремительно растущие цены и столь же стремительно обесценивающаяся зарплата – все это имело значение лишь постольку, поскольку касалось дочки. Он мог часами рассказывать о том, что Асенька сделала сегодня, а что позавчера, как она болела ангиной, как нарисовала его портрет и что забавного они с женой услышали от нее в последнее время. Вскоре в речь его коллег как-то сами собой вошли исковерканные детским языком словечки и смешные выражения из репертуара его дочурки. Особенно любили таксисты вспоминать замечание, сделанное Настей во время загородной прогулки.
Как-то ранней весной семья Быковых отправилась навестить Алину тетку в Сосновке. Утро было довольно прохладным. Игорь решил сделать небольшой перерыв и притормозил на обочине. Аля вынула из сумки термос с горячим чаем, напоила дочку и предложила попить Игорю. Тот, обернувшись, взял у нее из рук железный стаканчик и тут увидел совершенно круглые от удивления и испуга глаза Настены.
– Ты что, папа, этого же нельзя! По телевизору говорили, что пить за рулем нельзя! – на полном серьезе выдала его законопослушная пятилетняя дочь. – Тебя же заберут в милицию!
Интересно, почему с ним это происходит? Почему уже несколько месяцев он словно просматривает свою жизнь, заснятую на кинопленку? Почти каждый день приходят на ум эпизоды из прошлого. Это сейчас-то, когда он абсолютно счастлив!
Когда он поделился своими размышлениями с Ароном, тот предположил, что это к переменам в жизни.
– Никто не знает, что ждет его завтра, – сказал Старик. – Картину у меня дома помнишь?
Игорь понял, о чем шла речь. Эта репродукция с полотна какого-то художника, не то француза, не то бельгийца, произвела на него очень сильное впечатление, когда он увидел ее впервые. На ней был изображен старинный замок – не сказочный, изящный и вычурный, а прочный, массивный, как строили в совсем уж древние времена, когда девиз «Мой дом – моя крепость» был не забавной поговоркой, а определением жизненной необходимости. Впечатление надежности замка усиливалось еще и тем, что стены и башни были высечены из скалы, на которой этот замок стоял, такой же крепкой и нерушимой на вид, как и само строение. Но вся оригинальность картины заключалась в том, что эта самая скала висела без всякой опоры в воздухе, на фоне голубого, полного облаков, неба, прямо над волнующимся морем.
– Здoрово! – сказал тогда Игорь. – Как называется эта картина?
Старик пожал плечами:
– Не знаю, тут написано по-французски, а я франсе не парле… Я зову ее «Мир над пропастью». На мой взгляд, тут выражена вся сущность нашей жизни. Как бы прочно и уверенно ты себя ни ощущал, всегда надо помнить о том, что ты, в конечном счете, висишь в воздухе над пропастью…
Солнце ненадолго появилось из-за осенних туч, затем снова пошел мелкий нудный дождь. Но Игорь не стал прибавлять шаг. На узеньких улочках было совсем пусто. Он зашел в небольшое кафе с милым, каким-то советским еще названием «Ветерок» и заказал себе черный кофе. Сейчас он мог себе это позволить, как, впрочем, и многое другое. А был в их с Алей жизни период, как назло совпавший с рождением Настены, когда не то что в кафе, в магазин лишний раз не сходишь. Собственно, ходить туда было и незачем, разве что полюбоваться на пустые полки… Из детского питания в продаже была только одна-единственная совершенно несъедобная молочная смесь, от которой дочка тут же покрылась диатезной сыпью. А молоко у Али исчезало буквально на глазах. Молодая мама ведь тоже не могла есть вдоволь. Игорь все время боялся, что вот-вот в его доме зазвучит: «Что ты за мужик, даже заработать не можешь?», «Зачем заводить семью, если не в состоянии ее прокормить?» и тому подобное, что чуть ли не каждый день с горечью повторяли его коллеги. Но Аля держалась на удивление стойко. Штопала его носки и свои колготки, быстро научилась шить дочке одежку из своих старых юбок и платьев, сама изобретала какие-то оригинальные рецепты из тех незатейливых продуктов, которые удавалось купить. Пытаясь побольше заработать сверх обязательного плана, Игорь колесил по городу почти круглую неделю, да еще и по ночам, когда тарифы были чуть выше. Аля, видя, как зашивается муж, решила заняться репетиторством. Вечера и выходные она, оставив дочку на старенькую соседку, проводила в чужих квартирах с чужими детьми, готовя их к экзаменационным сочинениям и стараясь вдолбить им в голову то, что они не смогли усвоить за партой. Эти занятия изматывали ее и огорчали Игоря, мечтавшего чаще бывать с обеими своими «любимыми девочками», как он звал жену и дочь, но хоть частично решали их проблемы. Алин заработок – иногда до пятидесяти долларов в месяц – был ощутимым подспорьем для молодой семьи, но все равно денег катастрофически не хватало. Поломка старенького холодильника «Саратов», который, как оказалось, невозможно починить, стала для Быковых настоящим бедствием.
Старик первый заметил, что у Игоря что-то неладно. Он вызвал его к себе в кабинет и сказал:
– Мне нравится, как ты работаешь, Игорь. Ты парень толковый, народ тебя уважает… Думаю, ты вполне справишься с должностью начальника смены. Конечно, это ответственность… Но, с другой стороны, зарплата повыше, а главное – нормированный рабочий день. Все-таки побольше сможешь бывать со своей дочкой.
Он дал ему неделю на размышление, но Игорь не успел дойти до курилки, как вернулся и сказал, что согласен.
Игорь глянул на часы – пора. Подозвал официантку, расплатился за кофе, вышел на улицу и бодро зашагал в сторону автопарка. Пожалуй, на сегодня хватит воспоминаний…

Глава 2
Для чего люди вырастают?

– Что желаете на завтрак? – Аля привстала на локте и смотрела на него, свеженькая и веселая. Это было, наверное, последнее теплое субботнее утро в этом году. Яркое солнце нахально пробивалось сквозь толстые шторы, обманчиво обещая вечное лето.
– А что вы можете предложить? – Игорь подхватил игривый тон жены. Она ненадолго задумалась.
– Есть гречневая каша, – бретелька ночной рубашки съехала с ее плеча, соблазнительно обнажая остренькую ключицу, которую Игорь всегда любил целовать. – С маслом.
– Та-а-ак, – он загнул один палец.
– Еще есть гречневая каша с молоком. Это два. И гречневая каша с сосисками. Это три.
– Эй, подожди, тебе не кажется, что ты жульничаешь?
– Ничуть. Я предложила тебе на выбор целых три блюда. Меню, как в хорошем ресторане. Все приготовлено лично шеф-поваром Алей Викторовной Говоровой-Быковой.
– Ну раз так, я согласен есть гречку вечно. До скончания моих дней! А десерт будет? – поинтересовался он, обнимая жену за талию.
Она поняла намек, игриво провела длинными волосами по его голой груди и осторожно высвободилась.
– Будет, только вечером. Давай-ка подниматься, десятый час уже…
Игорь обожал, когда его «плавающие» выходные попадали на субботу или воскресенье. Как же хорошо, когда они все вместе дома целый день! Хоть иногда можно пообщаться нормально, без спешки.
Настена еще сладко посапывала в своей кроватке. Игорь и Аля занялись приготовлением завтрака – это тоже было для них чем-то вроде привычного ритуала. Он резал пузатые помидоры для салата, она аккуратно снимала с сосисок прозрачную шкурку.
– Ну расскажи мне про своих оболтусов, – попросил он, чтобы сделать жене приятное. Игорь знал, что Альку хлебом не корми – дай поведать о своих подопечных. А в этом году, когда ее класс стал выпускным, она просто не могла говорить ни о чем другом.
– Ты же знаешь, оболтус у меня всего один – Митька Ложнов, – рассмеялась Аля и бросила сосиски в бурлящую кастрюлю. – А вот девчонки очень даже положительные. Одна, Аллочка Тетеркина, так вообще собирается ехать поступать в МГУ, на экономический.
1 2 3 4 5 6