«Из архива "НОВОЙ ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТЫ"»: АРГО-РИСК; Москва; 1997
ISBN 5-900506-53-3
Дмитрий Пригов
Инсталляция

Азбука
Если на квазипространственную структуру азбуки перевести все, что уместно в трехмерном пространстве в качестве символических объектов и в четвертом в качестве их простой длительности, то ее мощности достанет на инвентаризацию всего окружающего мира во всех его последовательных и одновременных символических позициях (мы, естественно, не говорим о персонально-духовном наполнении, поскольку это вопрос следующего или следующих измерений, которые возможны для азбуки, но не в столь абсолютной полноте и мощности).
А
А вот и начало
Б
Будем учиться искусству инсталляции. Это, конечно, сопряжено с определенными трудностями, но отнюдь не с такими запредельными, как может показаться на первый взгляд, но и не без них, как тоже может показаться с первого взгляда.
В
Вот, к примеру, пустое помещение, зал какой-нибудь, какая-нибудь комнатка.
Г
Главные вещи, которые абсолютно непременны: глаз, уборщица, ведро, щетка, занавес и много-много, много-много-много газет (желательно — Правда)
Д
Давайте это все организовывать
Е
Естественно для любого на фронтальную стену поместить глаз! — а почему на фронтальную? — а на какую же? не на боковую же? — согласен!
Ж
Желательно (если мы договорились насчет глаза? договорились? — вроде бы! — потом не будет возражений или непониманий? — нет! — хорошо!), чтобы уборщица была помещена прямо напротив глаза, лицом к нему, естественно коленопреклоненной! — почему коленопреклоненной? — так ведь это же как бы весь мир внешних и внутренних страстей человеческих, как бы сжатый в этот маленький кулак инсталляции? — ну и что? — как, как ну и что?! это же мистерия! это же уборщица как бы представительница самого низа беспрестанно рассыпающейся жизни, пытающейся стать ничем, полнейшей энтропией! это она, уборщица, словно культурный герой поднимается на это море хаоса и слабыми своими, худыми, кровоточащими ручонками спасает человечество от ужаса распада, энтропии, вечного холода, ужаса! мрака! хлябей разверзшихся! гноя! крови! спазм и мрази! говна и блевотины! — понятно! — спазмов хтонических! — понятно! — потоки! потоки! ужас! ужас! — понятно! — тьма неопределимая! — понятно! — понятно? — понятно!
З
Занавес поместим на стене по обе стороны от глаза, как бы раскрывшимся и явившим тайну, им скрываемую, под сосредоточенным созерцательным усилием уборщицы
И
И, конечно, газеты! газеты засыпающие все вокруг наподобие русского мерцающего, светящегося, нематериального, ласкового и бесплотного снега, мягкими пластичными наплывами покрывающего все горизонтальные поверхности, ссыпающегося со стен, потолка, неизвестно откуда! бескрайнее, бесконечное, бессловесное, бесполое! только изредка где-то там вдали-вдали мелькнет огонек проносящегося мимо манящего неведомого селенья, да зазвучит отдаленный колокольчик, как память о всем ушедшем, милом, детском, невозвратном и невозвратимом, да спутается это все пронзительным и леденящим посвистом вьюги.
К
Конечно, конечно, полно и других вещей, которые можно было бы употребить
М
Можно, скажем, молоток; топор, скажем; гвоздь, гвозди, доски, пепел, мел, железо, рельсы, уголь, алмазы, пушки; что, нельзя? — можно! — а можно еще и трамвай! — можно! — а можно и мотовило! — можно! можно! и самолеты можно! и сапоги! и брюки, и портянки! и коловорот! нельзя? — можно! можно порошки, пилюли, химикалии! банки-склянки (неожиданно громко) — а зачем кричать? — а затем, что сабли (громко), компьютеры (еще громче), кино (громче)! потом еще громче! потом еще громче! потом еще еще громче! потом еще еще громче громче! совсем громко! невыносимо, невероятно, немыслимо громко! жутко, жутко, жутко громко: тееехнииикуууу! информаааатииикууу! полиииитииикууу! энергеееетиииикуууу! эконооомииикууу! идеолоооогииииююю! вееееруууу! надеееждууу! лююююбоввввь! и затем несообразимо ни с чем громко: ииии маааать иииих Соооофьюююю!!!!!!
(передышка)
(пауза)
Н
Но и воздух, воду, камни! — и еще что? — травы, цветы, ягоды! — и еще что? — лесаааа (нараспев) поля, моря, гоооорыыы (тоже нараспев, в отличие от предыдущего ора неоформленного, нетемперированного, неартикулированного) — и небо? — нет! нет! нет! не небо! не небо! а нееебооо! — я и говорю: небо! — да нет же, нет же, не небо, а нееебооо! — я и говорю! — да нет же, нет! неужели ты не чувствуешь: не небо, не небо! а нееебооо! нееебооо, не небо! не небо! а неееебооо! — а что, небо нельзя? — нет, конечно, можно, но я говорю про нееебооо! конечно, и небо можно, и звезды, и планеты, и тайфуууныыы, и вулкааааныыыы, пульсааарыыы! — а квазеры можно? — можно и квазеры, и мазеры, и ааатооомыыы, и электроооныыы, и протоны, и неоны, и мезоны, и кварки и всё-всё-всё! всё-всё! и всё-всё-всё-всё-всё! всё-всё-всё-всё-всё-всё-всё! всё можно
Н
Но все же ограничимся чем-то немногим и определенным
О
Это будет красная слеза, катящаяся из нашего глаза на стене
П
Это будет красное пятно над глазом, знаменующее его причастность к высшим (к тому же, заметьте, интересно: подобные красные пятнышки ставят под картинами в галереях, — знак того, что они проданы, как бы приобщены к высшему миру культурной укорененности от мира индивидуальной недифференцированности).
Р
Это будет зеленая веточка в руках бедной уборщицы! — почему бедной! — а какая же она? — не знаю! — не богатая же она! — ну, конечно, понимаю, денег немного! — я не про то, не про то! а про то, какая она в истине! — не знаю! — она бедная в высшем смысле этого слова!
С
Это будет красный цвет крови, который истечет из шеи бедной уборщицы, если будет таковая потребность для нашей инсталляции, чтобы снести ей голову! — отрубить? — да, отрубить! — отрубить, Господи! — да, да! отрубить! — Боже мой! — да, отрубить!
Т
Тут безумие и страсть безумная
У
Ужас! ужас обнаженный появляется!
Ф
Фатум вступает бледною своею ногою
Х
Хрип! хрип! и душа уборщицы уже другой
Ц
Цепенеет
Ч
Значит, берем пустую комнату! — а уборщица? — что? — уборщица?
Ш
И учимся искусству небезопасному инсталляции! — а уборщица? -
Щ
Щас, щас, все будет ясно, помещаем на стене глаз! — а уборщица! — причитаешь ты
Ы
Ы-ы-ы — слышны твои всхлипы, пока мы облачаем тебя в белую уборщицкую одежду, ставим ведро и щетку, помещаем занавес! — а убо-оо-ооо-рщица?
Э
Э-э-ээээ — шуршит снег газетный, засыпая тебя притихшего почти с головой, с головой, с головой, что только и слышно от тебя тоненько:
Ю
Юююююююююююю
Я
Я! — ставится подпись под инсталляцией

1