Покупал тут магазин Wodolei
Какой смысл тратить свободное время на просиживание перед телевизором и созерцание трупов, чтобы после пить антидепрессанты? Свободным временем можно распорядиться куда более разумно, посвятив его таким приятным вещам, как, например, поедание вишневого штруделя со взбитыми сливками или ванильного мороженого с черникой, залитого карамелью так, что и мороженого не видно. А еще его можно провести в объятиях очередного любовника, который моложе тебя лет на десять, который обладает прекрасным телом и который так же, как и ты, ненавидит отношения, длящиеся больше двух месяцев. Поскольку Валерия Павловна на примере матери видела, к чему может привести чрезмерное пристрастие к пирожным, она предпочитала их не есть, а потому из всех прочих удовольствий, с помощью которых состоятельные женщины скрашивают свой досуг, предпочитала мужчин. Как и любая на ее месте, трижды в неделю она потела на тренажерах, а раз в неделю посещала бассейн – или баню, по настроению.
Как часто мне доводилось слышать: «Я делаю все, чтобы хорошо выглядеть, только для того, чтобы нравиться самой себе!» И сколько раз, слыша это, я ухмылялся, ибо подобные высказывания – полная чушь и примитивный самообман, в плену которого женщины находятся многие годы, стереотип, навязанный сериалом «Секс в большом городе» и прочей телепродукцией массового потребления; помимо всего другого, это еще и боязнь реально взглянуть на вещи. Женщины во всем мире, кроме актрис и певиц, безмятежно глядящих на нас с обложек глянцевых изданий, а также замороченных телеведущих, самовлюбленных манекенщиц и насиликоненных порнозвезд, которым необходимо безупречно выглядеть, чтобы обеспечить себе контракты с неисчисляемым количеством нулей, все до единой ухаживают за собой, в первую очередь для того, чтобы пользоваться успехом у мужчин. Потому что каждой хочется видеть, как зажигается обращенный на нее взгляд знакомых и незнакомых мужчин, каждой хочется слушать комплименты опасливых сослуживцев, стремящихся не перейти черту – ведь на наших фирмах теперь тоже соблюдают корпоративные стандарты, нарушение которых чревато суровыми санкциями вплоть до увольнения. Да, каждой женщине хочется, чтобы в любимой вазе от Wedgwood всегда стояли свежие цветы, пусть даже подаренные не тем мужчиной, с которым она проснулась утром. И чтобы слал отчаянные эсэмэски бедолага, с которым она уже месяц не может встретиться, потому что проводит свободное время с другими мужчинами, старательно делающими ее жизнь похожей на сказку. И чтобы муж, сколько бы она с ним ни прожила, когда-нибудь не ушел к другой. А любовник, с которым она изменяет мужу, всегда принадлежал только ей. Когда за чашкой кофе такая женщина рассказывает подруге, как в метро кто-то прижался к ней в толчее, и подруга, негодуя, талдычит об извращенцах, рассказчица прекрасно знает, что подруга просто завидует, ибо после того, как ее разнесло после рождения второго ребенка, ничего подобного с ней случиться уже не может. Кстати, для тех, кого разнесло: это неправда, и с вами может случиться что-то подобное, а то и похлеще. Мужчины – они тоже разные…
И не только женщины больше всего на свете боятся остаться стареющим, невостребованным существом, проводящим ночи в одиночестве.
Принято считать, что большинству женщин хотелось бы, чтобы их одиночество скрашивал один-единственный мужчина, а большинству мужчин – наоборот. На самом деле это не так. Во всяком случае, в том, что касается женщин.
Взять, к примеру, инстинкт продолжения рода. Мог ли надмирный разум, создавая человека, предположить, что тот придумает способ трахаться, при этом не размножаясь, а лишь наслаждаясь процессом? Что многие женщины второй половины двадцатого века вдруг поймут, что уже не хотят иметь нескольких детей, а хотят нескольких сексуальных партнеров одновременно, меняя их, как сумочки для коктейлей? Сегодня возьму с собой красную сумочку, она так эффектно смотрится с этими шпильками, а завтра, на деловой ужин, – черную, с металлической застежкой. Сегодня я сплю с Олегом, а завтра отдамся Андрею. Жаль, дедушка Фрейд не дожил до этого момента, он бы узнал, что вытворяют в стране, где секса нет, ученицы старших классов. Уверен, он произнес бы что-нибудь вроде: «Секс победил коммунизм и перестройку». Странно, что всего этого надмирный разум не предусмотрел. Я имею в виду не коммунизм и перестройку, а старшеклассниц и их способ времяпрепровождения.
В свои сорок Валерия Павловна не скрывала, что создана не для того, чтобы иметь семью. Затвердилась в этой мысли она после троекратного замужества, то есть каждый брак, а затем и бракоразводный процесс, давали ей все новые подтверждения тому, что смысл ее жизни не может сводиться к обслуживанию одного отдельно взятого самца, который отнюдь не всегда помнит о том, что женщина не меньше мужчины нуждается в хорошем, регулярном сексе. К тому же оказалось, что мужья, даже самые воспитанные, не в состоянии ежедневно хотя бы только на словах подтверждать, что она по-прежнему одна из самых привлекательных особ в мегаполисе, когда-то носившем имя вождя мирового пролетариата, а ныне пафосно именуемом Санкт-Петербург.
Валерия Павловна любила читать гламурные журналы. Собственно, читать там особенно нечего, – короче, просматривать. Ей нравилась красивая жизнь – тех, на картинках, и ее собственная. Между ними было много общего. Она тоже обожала косметические процедуры, до болезненности. Spa, например. Конечно, с мужчинами она в носочках, перчатках, берушах и прочих спецсредствах не спала, но бывали в ее любовной практике случаи, когда она отказывалась от желанного свидания только потому, что не хотела пропустить сеанс восточного массажа в косметическом салоне, где ей сказали, что эффект будет обеспечен лишь при условии, что она пройдет курс без переносов и отсрочек. Эффект, конечно, был. Собственно, он всякий раз бывает. Недолго. Хотя бы потому, что косметическим салонам нужны постоянные клиенты. И постоянные заработки. Валерия Павловна не сомневалась: если кто-то и знает, что следует делать, чтобы внешность была неувядающей, эта информация хранится в таком сейфе и с таким секьюрити, что даже суперагентам до нее не добраться. Кто-то, конечно, доходит до определенных вещей своим умом. Валерия Павловна была большой энтузиасткой собственного ума, которому вполне обоснованно доверяла во всем, что не касалось мужчин.
Тут даже ум не спасал.
Конечно, она обожала красивые наряды. Еще совсем недавно, когда гламур окончательно не победил, Валерия Павловна ужасалась тому, что висело на плечиках в дорогих магазинах: это было до болезненности просто, уныло и однотонно. Для таких вещей следует иметь супервнешность, чтобы на тебе все-таки было что разглядывать. Нынешняя мода, которую вначале многие восприняли как недоразумение, на взгляд Валерии, была интересна и для мужчин, которые, как известно, любят глазами. Кто мог подумать, что такая мода уйдет в народ? Она с усмешкой вспоминала, как еще года полтора назад в «Форбс» писали, что обувь со стразами, выпущенная по настоянию примадонны и украшенная ее именем, себя не оправдала, так как такие туфли, во-первых, покупают только ее, примадонны, солидные ровесницы, а во-вторых, не на каждый день. Всё! Теперь у женщин любого круга и любого возраста каждый день – праздник! Оборочки, складочки, рюши, кружева, стразы, камеи, перья, пуговицы, бусы… Фантастические сумочки, изукрашенные вдоль и поперек, платья, расшитые всем, чем попало. Это была ее мода, и теперь, куда бы дальше ни завернула от кутюр, Валерия Павловна была полна решимости остаться в гламуре навсегда. Одно лишь ее не устраивало: никак она не могла взять в толк, листая журналы, куда, по мнению тех, кто их выпускает, должны деваться женщины после тридцати? Почему, сколько ни смотри, женщин ее возраста, рекламирующих модные вещи, не обнаружишь? Ведь свистушки в двадцать—тридцать лет, если, конечно, они не родились в приличных семьях, еще только в лучшем случае вышли на охоту за обеспеченным мужчиной, и если разница в возрасте между ними и их избранниками невелика, как правило, мало на что могут рассчитывать. А если самец попался увесистый, за ним обязательно тянется вереница прежних жен, детей, оплодотворенных подруг, преданных секретарш, которых он сентиментально опекает из простого эгоизма или житейской предусмотрительности. Зато зрелая женщина ее лет, как правило, располагает всем сама: и собой, и достаточными средствами. Она к этому времени уже заработала себе кое-какой капитал и хочет отлично выглядеть и быть на высоте. Но если даже не заработала, не успела, неужели она должна отказать себе в удовольствии помечтать?! Что, гламурные журналы читают только те, у кого денег навалом? Если бы это было так, у журналов был бы очень ограниченный тираж. И они не выдержали бы меж собой конкуренции, им просто не хватило бы гламурных идей и гламурных знаменитостей. Интересно, как должна протекать гламурная конкурентная война? Эффектно. Под музыку… И кому ее закажут? И кто?.. Пока же им всем недостает воображения и здравого смысла. Если даже их маркетологи не сумели грамотно вычислить целевую аудиторию. Почему, листая журналы, Валерия Павловна должна соотносить себя и свою драгоценную зрелость с этими заштукатуренными дурочками? Зачем ей читать об их вкусах и пристрастиях и почему она должна постоянно прикидывать, как будет смотреться вот этот гарнитур на женщине, которой уже есть что скрывать? И потом, ей необходимы положительные гламурные примеры того, как другие справляются со своим возрастом. Может, написать в редакцию? Странно, в ней жила еще эта советская наивность: написала в редакцию, тебе тут же ответили, и ты теперь знаешь, как жить. Или наоборот.
Хотя, как жить, она, конечно, знала. В ее квартире ремонт и обстановка были дизайнерские. Викторианский стиль в сырой петербургской многоэтажке. Ну, конечно, не совсем так, но она старалась. Были у дизайнера очень оригинальные решения, только к тому времени она уже разводилась с третьим мужем, и ей пришлось все работы остановить. Сама она никогда не сидела дома, потому что дома скучно, к тому же ей всегда хотелось самой чего-то добиваться, на глазах у окружающих, будучи хорошо одетой и причесанной. Это главное. Но и квартира, и то, что в ней, тоже имеет значение. И еще здоровье. Так все ничего, но курить надо бы бросить.
Чего еще она не понимала – это откуда пошла мода не просто сниматься для журнала, но сниматься в собственных интерьерах. Зачем показывать всем и каждому, как ты живешь? Чтобы вызвать чью-то зависть? А как же неприкосновенность жилища? Умные люди предпочитают не демонстрировать не только свою спальню, но и вообще свой дом. Понятно: хочется похвастать тем, во что вложены большие деньги. Но вряд ли это оправдано. Слишком многие из гламурных персон так или иначе пострадали от грабителей: у кого в угоне автомобиль, у кого квартиру обчистили, пока они изображали любителей горно-лыжного времяпрепровождения в Куршевеле – исключительно ради того, чтобы получить очередной кредит у банка. Нет, лучше жить тихо. Так безопаснее.
О клубе разное говорили. Но ей в глаза – только хорошее. Она знала все свои слабые и сильные стороны и вполне могла утверждать, что держит ситуацию под контролем. Да, официанты оставляют желать лучшего. Но так дело обстоит практически везде, даже в дорогих ресторанах. Да, менеджеры нечисты на руку, химичат с чаевыми, их приходится время от времени увольнять и набирать новых, абсолютно таких же. Но зато в клубе неплохая кухня и отличный стриптиз. А это сочетание что надо. Ремонт, конечно, хорошо бы сделать, кое-что обновить. Но собственники не спешат раскошеливаться, а слишком напрягаться и кого-то убеждать Валерия Павловна не собиралась. Вот, женский туалет хотя бы ремонтируют. Если устроят цены и то, что получится в результате, можно будет продолжить. Она не сомневалась, что все быстро окупится, главное – чтобы клиентам ремонт не доставил лишних неудобств. Сейчас конец зимы, посетителей, как обычно, поубавилось. Ее контингент предпочитает это время года проводить на солнечных пляжах, набираться здоровья. За зиму все, что под рукой, так надоедает, что хочется резко сменить обстановку. К осени можно было бы сменить обстановку и в «My Little Baby». Смешение стилей. Все туалеты разные, как стены общего зала, кабинеты и даже посуда. Можно за лето набрать свеженьких девочек, но и кое-кого из прежних оставить, для ностальгии. Хотя вряд ли новенькие будут ее меньше раздражать. Сначала Валерия Павловна не понимала, почему это происходит. Ей искренне казалось, что все девочки одинаково бестолковы, ленивы и слишком много болтают. Но потом она поняла: просто ее раздражают все, кто моложе. Потому что кожа у них гладкая и упругая, глаза сияют, но главное – кураж. У них его хоть отбавляй. А у нее уже совсем не осталось. Темперамент при ней, а вот куража – нету, хоть плач. И поэтому она стала такой раздражительной и плаксивой. Многие вещи, которые прежде вообще не трогали, вызывают слезы. Похоже, это слезы обиды – на судьбу, на жизнь, на окружающих, независимо от того, имеют они к ней непосредственное отношение или нет.
Когда ей было лет десять, мать взяла Валерию с собой на море. Именно с этого времени она с головой погрузилась во взрослый мир и его проблемы, хотя отнюдь не все, о чем говорилось и что происходило вокруг, была тогда в состоянии понять.
На пляже мать в первый же день познакомилась с какой-то теткой, крашеной блондинкой с пузцом, тоже из Ленинграда. Та даже утро встречала в ярком макияже, была говорлива и постоянно зыркала по сторонам, как будто кого-то высматривала. Из того, что она рассказывала матери, Валерия поняла, что тетке, которую звали Света, было в ту пору тридцать семь, она недавно овдовела, прожив с мужем почти двадцать лет, у нее был маленький, моложе Валерии, сын и старуха-мать (сейчас Валерия бы очень удивилась, если бы о шестидесятилетней женщине ей кто-то сказал:
1 2 3 4
Как часто мне доводилось слышать: «Я делаю все, чтобы хорошо выглядеть, только для того, чтобы нравиться самой себе!» И сколько раз, слыша это, я ухмылялся, ибо подобные высказывания – полная чушь и примитивный самообман, в плену которого женщины находятся многие годы, стереотип, навязанный сериалом «Секс в большом городе» и прочей телепродукцией массового потребления; помимо всего другого, это еще и боязнь реально взглянуть на вещи. Женщины во всем мире, кроме актрис и певиц, безмятежно глядящих на нас с обложек глянцевых изданий, а также замороченных телеведущих, самовлюбленных манекенщиц и насиликоненных порнозвезд, которым необходимо безупречно выглядеть, чтобы обеспечить себе контракты с неисчисляемым количеством нулей, все до единой ухаживают за собой, в первую очередь для того, чтобы пользоваться успехом у мужчин. Потому что каждой хочется видеть, как зажигается обращенный на нее взгляд знакомых и незнакомых мужчин, каждой хочется слушать комплименты опасливых сослуживцев, стремящихся не перейти черту – ведь на наших фирмах теперь тоже соблюдают корпоративные стандарты, нарушение которых чревато суровыми санкциями вплоть до увольнения. Да, каждой женщине хочется, чтобы в любимой вазе от Wedgwood всегда стояли свежие цветы, пусть даже подаренные не тем мужчиной, с которым она проснулась утром. И чтобы слал отчаянные эсэмэски бедолага, с которым она уже месяц не может встретиться, потому что проводит свободное время с другими мужчинами, старательно делающими ее жизнь похожей на сказку. И чтобы муж, сколько бы она с ним ни прожила, когда-нибудь не ушел к другой. А любовник, с которым она изменяет мужу, всегда принадлежал только ей. Когда за чашкой кофе такая женщина рассказывает подруге, как в метро кто-то прижался к ней в толчее, и подруга, негодуя, талдычит об извращенцах, рассказчица прекрасно знает, что подруга просто завидует, ибо после того, как ее разнесло после рождения второго ребенка, ничего подобного с ней случиться уже не может. Кстати, для тех, кого разнесло: это неправда, и с вами может случиться что-то подобное, а то и похлеще. Мужчины – они тоже разные…
И не только женщины больше всего на свете боятся остаться стареющим, невостребованным существом, проводящим ночи в одиночестве.
Принято считать, что большинству женщин хотелось бы, чтобы их одиночество скрашивал один-единственный мужчина, а большинству мужчин – наоборот. На самом деле это не так. Во всяком случае, в том, что касается женщин.
Взять, к примеру, инстинкт продолжения рода. Мог ли надмирный разум, создавая человека, предположить, что тот придумает способ трахаться, при этом не размножаясь, а лишь наслаждаясь процессом? Что многие женщины второй половины двадцатого века вдруг поймут, что уже не хотят иметь нескольких детей, а хотят нескольких сексуальных партнеров одновременно, меняя их, как сумочки для коктейлей? Сегодня возьму с собой красную сумочку, она так эффектно смотрится с этими шпильками, а завтра, на деловой ужин, – черную, с металлической застежкой. Сегодня я сплю с Олегом, а завтра отдамся Андрею. Жаль, дедушка Фрейд не дожил до этого момента, он бы узнал, что вытворяют в стране, где секса нет, ученицы старших классов. Уверен, он произнес бы что-нибудь вроде: «Секс победил коммунизм и перестройку». Странно, что всего этого надмирный разум не предусмотрел. Я имею в виду не коммунизм и перестройку, а старшеклассниц и их способ времяпрепровождения.
В свои сорок Валерия Павловна не скрывала, что создана не для того, чтобы иметь семью. Затвердилась в этой мысли она после троекратного замужества, то есть каждый брак, а затем и бракоразводный процесс, давали ей все новые подтверждения тому, что смысл ее жизни не может сводиться к обслуживанию одного отдельно взятого самца, который отнюдь не всегда помнит о том, что женщина не меньше мужчины нуждается в хорошем, регулярном сексе. К тому же оказалось, что мужья, даже самые воспитанные, не в состоянии ежедневно хотя бы только на словах подтверждать, что она по-прежнему одна из самых привлекательных особ в мегаполисе, когда-то носившем имя вождя мирового пролетариата, а ныне пафосно именуемом Санкт-Петербург.
Валерия Павловна любила читать гламурные журналы. Собственно, читать там особенно нечего, – короче, просматривать. Ей нравилась красивая жизнь – тех, на картинках, и ее собственная. Между ними было много общего. Она тоже обожала косметические процедуры, до болезненности. Spa, например. Конечно, с мужчинами она в носочках, перчатках, берушах и прочих спецсредствах не спала, но бывали в ее любовной практике случаи, когда она отказывалась от желанного свидания только потому, что не хотела пропустить сеанс восточного массажа в косметическом салоне, где ей сказали, что эффект будет обеспечен лишь при условии, что она пройдет курс без переносов и отсрочек. Эффект, конечно, был. Собственно, он всякий раз бывает. Недолго. Хотя бы потому, что косметическим салонам нужны постоянные клиенты. И постоянные заработки. Валерия Павловна не сомневалась: если кто-то и знает, что следует делать, чтобы внешность была неувядающей, эта информация хранится в таком сейфе и с таким секьюрити, что даже суперагентам до нее не добраться. Кто-то, конечно, доходит до определенных вещей своим умом. Валерия Павловна была большой энтузиасткой собственного ума, которому вполне обоснованно доверяла во всем, что не касалось мужчин.
Тут даже ум не спасал.
Конечно, она обожала красивые наряды. Еще совсем недавно, когда гламур окончательно не победил, Валерия Павловна ужасалась тому, что висело на плечиках в дорогих магазинах: это было до болезненности просто, уныло и однотонно. Для таких вещей следует иметь супервнешность, чтобы на тебе все-таки было что разглядывать. Нынешняя мода, которую вначале многие восприняли как недоразумение, на взгляд Валерии, была интересна и для мужчин, которые, как известно, любят глазами. Кто мог подумать, что такая мода уйдет в народ? Она с усмешкой вспоминала, как еще года полтора назад в «Форбс» писали, что обувь со стразами, выпущенная по настоянию примадонны и украшенная ее именем, себя не оправдала, так как такие туфли, во-первых, покупают только ее, примадонны, солидные ровесницы, а во-вторых, не на каждый день. Всё! Теперь у женщин любого круга и любого возраста каждый день – праздник! Оборочки, складочки, рюши, кружева, стразы, камеи, перья, пуговицы, бусы… Фантастические сумочки, изукрашенные вдоль и поперек, платья, расшитые всем, чем попало. Это была ее мода, и теперь, куда бы дальше ни завернула от кутюр, Валерия Павловна была полна решимости остаться в гламуре навсегда. Одно лишь ее не устраивало: никак она не могла взять в толк, листая журналы, куда, по мнению тех, кто их выпускает, должны деваться женщины после тридцати? Почему, сколько ни смотри, женщин ее возраста, рекламирующих модные вещи, не обнаружишь? Ведь свистушки в двадцать—тридцать лет, если, конечно, они не родились в приличных семьях, еще только в лучшем случае вышли на охоту за обеспеченным мужчиной, и если разница в возрасте между ними и их избранниками невелика, как правило, мало на что могут рассчитывать. А если самец попался увесистый, за ним обязательно тянется вереница прежних жен, детей, оплодотворенных подруг, преданных секретарш, которых он сентиментально опекает из простого эгоизма или житейской предусмотрительности. Зато зрелая женщина ее лет, как правило, располагает всем сама: и собой, и достаточными средствами. Она к этому времени уже заработала себе кое-какой капитал и хочет отлично выглядеть и быть на высоте. Но если даже не заработала, не успела, неужели она должна отказать себе в удовольствии помечтать?! Что, гламурные журналы читают только те, у кого денег навалом? Если бы это было так, у журналов был бы очень ограниченный тираж. И они не выдержали бы меж собой конкуренции, им просто не хватило бы гламурных идей и гламурных знаменитостей. Интересно, как должна протекать гламурная конкурентная война? Эффектно. Под музыку… И кому ее закажут? И кто?.. Пока же им всем недостает воображения и здравого смысла. Если даже их маркетологи не сумели грамотно вычислить целевую аудиторию. Почему, листая журналы, Валерия Павловна должна соотносить себя и свою драгоценную зрелость с этими заштукатуренными дурочками? Зачем ей читать об их вкусах и пристрастиях и почему она должна постоянно прикидывать, как будет смотреться вот этот гарнитур на женщине, которой уже есть что скрывать? И потом, ей необходимы положительные гламурные примеры того, как другие справляются со своим возрастом. Может, написать в редакцию? Странно, в ней жила еще эта советская наивность: написала в редакцию, тебе тут же ответили, и ты теперь знаешь, как жить. Или наоборот.
Хотя, как жить, она, конечно, знала. В ее квартире ремонт и обстановка были дизайнерские. Викторианский стиль в сырой петербургской многоэтажке. Ну, конечно, не совсем так, но она старалась. Были у дизайнера очень оригинальные решения, только к тому времени она уже разводилась с третьим мужем, и ей пришлось все работы остановить. Сама она никогда не сидела дома, потому что дома скучно, к тому же ей всегда хотелось самой чего-то добиваться, на глазах у окружающих, будучи хорошо одетой и причесанной. Это главное. Но и квартира, и то, что в ней, тоже имеет значение. И еще здоровье. Так все ничего, но курить надо бы бросить.
Чего еще она не понимала – это откуда пошла мода не просто сниматься для журнала, но сниматься в собственных интерьерах. Зачем показывать всем и каждому, как ты живешь? Чтобы вызвать чью-то зависть? А как же неприкосновенность жилища? Умные люди предпочитают не демонстрировать не только свою спальню, но и вообще свой дом. Понятно: хочется похвастать тем, во что вложены большие деньги. Но вряд ли это оправдано. Слишком многие из гламурных персон так или иначе пострадали от грабителей: у кого в угоне автомобиль, у кого квартиру обчистили, пока они изображали любителей горно-лыжного времяпрепровождения в Куршевеле – исключительно ради того, чтобы получить очередной кредит у банка. Нет, лучше жить тихо. Так безопаснее.
О клубе разное говорили. Но ей в глаза – только хорошее. Она знала все свои слабые и сильные стороны и вполне могла утверждать, что держит ситуацию под контролем. Да, официанты оставляют желать лучшего. Но так дело обстоит практически везде, даже в дорогих ресторанах. Да, менеджеры нечисты на руку, химичат с чаевыми, их приходится время от времени увольнять и набирать новых, абсолютно таких же. Но зато в клубе неплохая кухня и отличный стриптиз. А это сочетание что надо. Ремонт, конечно, хорошо бы сделать, кое-что обновить. Но собственники не спешат раскошеливаться, а слишком напрягаться и кого-то убеждать Валерия Павловна не собиралась. Вот, женский туалет хотя бы ремонтируют. Если устроят цены и то, что получится в результате, можно будет продолжить. Она не сомневалась, что все быстро окупится, главное – чтобы клиентам ремонт не доставил лишних неудобств. Сейчас конец зимы, посетителей, как обычно, поубавилось. Ее контингент предпочитает это время года проводить на солнечных пляжах, набираться здоровья. За зиму все, что под рукой, так надоедает, что хочется резко сменить обстановку. К осени можно было бы сменить обстановку и в «My Little Baby». Смешение стилей. Все туалеты разные, как стены общего зала, кабинеты и даже посуда. Можно за лето набрать свеженьких девочек, но и кое-кого из прежних оставить, для ностальгии. Хотя вряд ли новенькие будут ее меньше раздражать. Сначала Валерия Павловна не понимала, почему это происходит. Ей искренне казалось, что все девочки одинаково бестолковы, ленивы и слишком много болтают. Но потом она поняла: просто ее раздражают все, кто моложе. Потому что кожа у них гладкая и упругая, глаза сияют, но главное – кураж. У них его хоть отбавляй. А у нее уже совсем не осталось. Темперамент при ней, а вот куража – нету, хоть плач. И поэтому она стала такой раздражительной и плаксивой. Многие вещи, которые прежде вообще не трогали, вызывают слезы. Похоже, это слезы обиды – на судьбу, на жизнь, на окружающих, независимо от того, имеют они к ней непосредственное отношение или нет.
Когда ей было лет десять, мать взяла Валерию с собой на море. Именно с этого времени она с головой погрузилась во взрослый мир и его проблемы, хотя отнюдь не все, о чем говорилось и что происходило вокруг, была тогда в состоянии понять.
На пляже мать в первый же день познакомилась с какой-то теткой, крашеной блондинкой с пузцом, тоже из Ленинграда. Та даже утро встречала в ярком макияже, была говорлива и постоянно зыркала по сторонам, как будто кого-то высматривала. Из того, что она рассказывала матери, Валерия поняла, что тетке, которую звали Света, было в ту пору тридцать семь, она недавно овдовела, прожив с мужем почти двадцать лет, у нее был маленький, моложе Валерии, сын и старуха-мать (сейчас Валерия бы очень удивилась, если бы о шестидесятилетней женщине ей кто-то сказал:
1 2 3 4