Очевидно, подозрения были небеспочвенны: агента фирмы милиция задержала, как только он начал работать. Предлог (незаконное ношение оружия) надуманный, поскольку лицензия имелась, – все шито белыми нитками. Михаил сразу понял, что придется срочно лететь на юг.
– Билеты уже заказаны. На дневной рейс. Уладить вопрос с милицией, если замешана, нелегко. Тут нужна твоя крутизна, Миша. Мы все понимаем, что не здорово это получается: прямо с больничной койки – из огня да в полымя. Но дело требует. «Ну что за злая судьба! – горестно подумал Михаил. – Будто нечистая сила ворожит, мешает встретиться с сыном, никак не дает!»
– Ладно, что попишешь. Придется лететь, – согласился он. – Только позвонить надо. Кое-кого предупредить о неожиданном отъезде. А потом – выписка и сразу за дело!
– В контору заезжать нам не надо. Все необходимые документы у меня с собой, – деловито тараторил Белоусов, помогая ему складывать вещи. – Машина ждет. Заедем к тебе домой – и оттуда прямо в аэропорт.
Квартира Михаила приобрела нежилой вид: на всем толстый слой пыли, непонятно откуда взявшейся – окна плотно закрыты. Но сейчас не до уборки. Михаил принял душ, переоделся, собрал необходимое – вроде готов двинуться в путь.
Еще из больницы он пытался дозвониться Светлане, но никого дома не застал. Решил позвонить снова из аэропорта, во что бы то ни стало предупредить. Не дай Бог подумают, что не хочу увидеть сына, – хватит недоразумений! Кто знает, сколько там придется пробыть. Первое его дело в агентстве, проиграть нельзя.
До отъезда в аэропорт не спеша обсудили с Сергеем детали, больше всего опасаясь такого варианта, как инсценировка. Сумма страховки столь внушительна, что сама по себе наводит на размышления. Подкуп должностных лиц, чтобы замести следы, вполне вероятен, и в этом случае поймать за руку и вывести на чистую воду махинаторов очень сложно. Кроме того, и сам заказчик вряд ли заинтересован в установлении истины. Белоусов предполагал, что дело все-таки чистое и владельцы груза заказали расследование не для отвода глаз – чтобы их не заподозрили.
– А вот мы на месте все и установим, – спокойно пообещал Михаил. – Я кое-кого знаю в местной прокуратуре. Надеюсь, разберемся, а там все вместе решим, как быть с заказчиком.
По дороге в аэропорт продолжали обсуждать возможные повороты и подводные камни в ходе предстоящего расследования. Перед вылетом Михаил еще раз позвонил, и вновь никто не подошел к телефону.
В этот день Светлане сообщили о гибели мужа и пригласили на опознание.
Траурные события и хлопоты, связанные с оформлением документов, организацией похорон и поминок, совершенно измотали Светлану и полностью отвлекли ее мысли от предстоящей встречи с Мишей.
Не привыкшая решать житейские вопросы самостоятельно, по природе несколько флегматичная и медлительная, она растерялась и вряд ли справилась бы с горестными заботами без помощи родных и близких. Но ей самой, слава Богу, практически ничего и не пришлось делать.
– Не беспокойся, доченька, мы с отцом все сделаем, что нужно для похорон, – заверила ее Вера Петровна. – Занимайся Петенькой и береги голос.
Документы оформил четко и без задержки Вячеслав Андреевич.
– Мой Слава похоронные дела хорошо знает – немало пациентов на тот свет отправил, – с мрачным юмором заверила племянницу тетя Варя, когда Светлана запротестовала, не желая затруднять такого крупного и занятого специалиста, как профессор Никитин. – У него это не займет много времени. И потом, он сам очень хочет тебе помочь. – И перешла почему-то на шепот: – Ты мне лучше скажи – неужели думают, что… самоубийство? Хоть Вера мне говорила, что у вас не все ладно, но ведь на Марка это совсем не похоже.
– Следствие покажет, – печально и устало, но без особого волнения ответила Светлана. – Уверена, что это просто несчастный случай. Медицинская экспертиза установила, что он был в состоянии алкогольного и наркотического опьянения. Скорее всего уснул за рулем… Была глубокая ночь.
– Ты что же, совсем не горюешь? – удивилась Варвара Петровна, и в ее тоне прозвучали осуждающие нотки. – По-моему, он к тебе относился хорошо.
– Конечно, скорблю. Жаль его – мог еще жить и жить… Но пути наши разошлись. На то есть причины, маме они известны. – И призналась: – Конец Марика ужасный… сердце у меня кровью обливается от жалости, но, знаешь… это и освобождение от мучительных проблем. Видно, так небу угодно с ним поступить. А мы проводим его в последний путь, вспоминая только хорошее.
Тетю Варю и других непосвященных родственников и знакомых удивляло, что Светлана не рыдает, не убивается по трагически погибшему мужу; но мать и Степан Алексеевич были с ней полностью солидарны.
– Пусть простит меня Бог, – со свойственной ей непосредственностью говорила дочери Вера Петровна. – Но своей ужасной смертью Марик сделал доброе дело и полностью искупил свою вину перед тобой, Мишей и Петенькой. Хотя мне, как и тебе, не очень верится, что сделал он это по своей воле. Да к чему теперь разбираться? Пусть ему в иной жизни будет хорошо…
Расходы по траурным мероприятиям оказались огромными: Марк имел широкий круг друзей и знакомых, был известен в мире шоу-бизнеса, и приличия требовали отдать должное его памяти. Вот где пригодилась его кредитная карточка. Удалось не только заказать лучшие похоронные принадлежности, множество венков, оркестр, транспорт, но и на кладбище оплатить ритуальные услуги по первому разряду.
Похоронили Марка на Немецком кладбище, рядом с его родителями. Светлана заказала гранитный памятник, с тем чтобы установить его позднее, когда осядет земля.
На арбатской квартире у Марка хранилась изрядная сумма наличных в рублях и валюте; денег хватило на все, даже на богатые, многолюдные поминки – пришлось их проводить в три очереди.
Междугородный вызов застал Светлану в двенадцатом часу ночи, когда она, измотавшись за день, уже засыпала у себя в спальне.
– Прости меня, ради Бога, за поздний звонок! – услышала она в трубке незабываемый низкий голос Миши – и сон сразу отлетел от нее. – Вот уже полтора часа сижу на переговорном, но только сейчас соединили. Пытался дозвониться до тебя много раз: из больницы, из дома, из аэропорта. Хотел объяснить: всеми силами души жажду видеть сына, а все никак не получается. То лечился, теперь дела загнали на юг, в Сочи. Ну никак не могу застать тебя дома!
– Я и не могла быть дома, Миша, – прервала она его скорбным голосом. – Дело в том, что погиб Марик: упал в Яузу вместе с машиной в ночь на вторник. Вчера мы его похоронили.
– Не может этого быть! Невероятно! – хрипло произнес ошеломленный Михаил после небольшой паузы – его будто обухом по голове ударили. – Марик ведь… в этот день он был у меня в больнице… Плохой вышел разговор… Разве мог я предположить, что вижу его в последний раз? – Растерянно помолчал, не находя слов сочувствия, сказал первое, что пришло в голову: – Соболезную тебе, конечно. Похоже, вы с ним жили дружно. Я же… мне разреши иметь свое мнение.
Светлану его слова кольнули в самое сердце. Открыть бы ему немедленно всю правду; уверить, что ошибается, что любила и любит она только его. Но не время сейчас и не место…
– Ты глубоко ошибаешься, Миша, в отношении нас с Мариком. Это все, что я могу тебе сейчас сказать. – Слезы ее душили. – Может быть, со временем все узнаешь и поймешь… Марик много сделал для нас с мамой, поддержал, помог в трудное время после смерти отца. – Ей уже удалось взять себя в руки и успокоиться. – И мы все сделали, чтобы отдать ему должное и проводить в последний путь с достоинством. Сам понимаешь, какие тяжелые были дни. Прости меня, но я совсем без сил.
– Все понял, Светлана, заканчиваю разговор, – немедленно отозвался он. – Только хочу предупредить, что, как только завершу здесь работу и вернусь, сразу позвоню, чтобы договориться о встрече с сыном. И еще прошу лишь два слова: как… он?
– Петенька, слава Богу, здоров; учится хорошо, – слабым голосом откликнулась Светлана: она чувствовала себя отвратительно. – Похороны его не затронули, не отца хоронил. Мал еще и думает, что отец его погиб на войне. Предстоит нелегкое объяснение. – Голос ее дрогнул, глаза закрывались от усталости.
– Спасибо! Спасибо большое, Света! Еще раз прости, что так некстати тебя потревожил. Поскорее восстанавливай силы и приходи в норму. Я позвоню вам. Прости…
После ночного разговора с Мишей Светлана два дня раздумывала о том, как и что скажет Петеньке о предстоящей встрече с отцом. Мальчик уже большой, многое понимает, – наверняка задаст вопросы, которые поставят ее в тупик.
«Как объяснить, почему отец долго не появлялся, хотя остался в живых? – спрашивала она себя, пытаясь придумать подходящую версию. – Петя, безусловно, удивится, почему папа не интересовался им все эти годы…»
Лгать, даже из благих побуждений, не в ее натуре; наконец, она склонилась к мысли, что в основу объяснения нужно положить истинные факты. Суть всего, что произошло, сын не поймет, придется найти что-то другое, доступное мальчишескому воображению; нечто такое, что оправдает в глазах мальчика поведение отца.
Долго перебирала подходящие причины, пока ее не осенило. Ну конечно, нужно использовать всем известный драматический прием телесериалов – амнезию! Петя их смотрит – поверит. Противно обманывать ребенка, но что еще, кроме временной потери памяти, может оправдать в его глазах отца? Она облегченно вздохнула, сочинив довольно складную версию.
Когда Петя пришел из школы, она его покормила, расспросила, как прошел день; потом повела в гостиную, усадила на диван.
– Ты, сынок, уже вырос большой, и теперь я могу поговорить с тобой как со взрослым об отце. Тебе хочется узнать о нем побольше?
В глазах у Пети зажегся живой интерес: не заговаривал он с мамой и бабушкой на эту тему, мысль об отце всегда жила в его сердце. Ему недоставало отца, и он завидовал ребятам, которых папы брали на футбол, на рыбалку и другие мужские мероприятия. Марк как-то не выполнял эту роль…
– Конечно, мама! Ты ведь даже не рассказывала, что известно о том, как он погиб.
– Так вот, Петр Михайлович! – с подчеркнутой важностью произнесла Света, глядя ему в глаза и взяв обеими руками за плечи. – Держись крепко и собери все свои силы: отец твой жив!
Сын растерянно воззрился на нее округлившимися от изумления глазами.
– Это невероятно, но факт, Петя! Очень для нас радостный… Он жив, здоров, и скоро ты его увидишь!
– Но как же так, мамочка?! – вскричал опомнившись и ничего не понимая Петя. – Где же он все время пропадал? Столько лет!
– Не хочешь верить в чудеса? Правильно делаешь! – весело рассмеялась Светлана, и по ее радостному виду он понял, что мама его не разыгрывает. – Объяснение очень простое, совершенно научное: ам-не-зия, потеря памяти. Ты разве в кино такое не видел? Вот и с твоим отцом произошло то же самое.
Убедившись, что сын затих и внимательно слушает, она принялась излагать придуманную ею историю:
– Я тебе рассказывала, что твой папа – человек физически очень крепкий, – сам скоро в этом убедишься. Так вот, все думали, что он от взрыва погиб. Но, как выяснилось, его только сильно контузило тупым ударом осколка в голову. Враги подобрали его – он был без сознания – и увезли вместе с другими пленниками и своими ранеными в Пакистан.
Все сказанное – правда; это воодушевило Светлану.
– Как рассказал его друг, там он быстро окреп физически, но память к нему не вернулась. Он понимал, что находится среди врагов, но не знал, кто он и откуда родом. Ему даже удалось бежать из плена – вместе с одним летчиком, в Индию. Пробыл он там долго, но в конце концов вернулся на родину.
Светлана глубоко вздохнула и, проклиная себя за складное вранье, изложила свою легенду до конца:
– Все эти годы после возвращения он прожил в Западносибирске не помня о том, что родился и вырос в Москве. Понятия не имел, что у него растет сын. Прилетал в столицу по делам службы, но ничего не мог вспомнить из своей прошлой жизни.
– Как же… теперь… он обо всем узнал? – Мальчик затаил дыхание. – Ему что, операцию сделали?
– Совсем по-другому. Наберись терпения, сейчас все поймешь! Стараюсь тебе рассказать все как есть, чтобы к этому больше не возвращаться. Отец, как бывший афганец, участвовал в похоронах товарища, и на кладбище какие-то негодяи устроили взрыв. Погибло много народу. Ты, Петенька, об этом, наверно, слышал. Такого в Москве еще не было… Папу снова контузило осколком, и на этот раз память к нему вернулась. Теперь все понял? – Она взглянула на сына и облегченно вздохнула, чувствуя, что переплела правду с ложью довольно искусно. – Он только что из больницы, нашел нас и позвонил мне с просьбой о встрече. Мы ведь не откажем ему, сын?
По сияющим глазам мальчика она поняла, как он счастлив, что его отец восстал из мертвых.
Михаил вернулся в Москву лишь через две недели, в понедельник утром. Был конец октября; деревья на бульварах уже оголились; дождя не было, но дул холодный, пронизывающий ветер. Машину припарковать поближе к офису не удалось, и он шел, поеживаясь от холода, – не успел утеплиться: на юге ведь все еще стояла теплая погода.
Сложное, запутанное дело, которое вел, завершено успешно. Помогли его настойчивость, бесстрашие и, конечно, друзья из прокуратуры, с которыми в свое время его познакомил еще Прохоров. Весь груз, полностью, удалось обнаружить – искусно припрятанным в порту. Потребовалось немало усилий, времени и денег, но результат себя оправдал. Михаилу было ясно как день, что без покровительства кого-то из милицейских чинов здесь не обошлось, но друзья посоветовали ему не копать слишком глубоко:
– Ты своего добился, сорвал им аферу – и будь доволен! А расследование служебных преступлений – это не твоя забота.
– Не могу спорить, – согласился Михаил, – на то вы и прокуратура. Спасибо вам за помощь! Будете в Москве – я к вашим услугам, в любое время дня и ночи.
Друзья проводили его на аэродром; расставание получилось очень теплым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39