Например, я не мог подвинуть стул или ударить кого-нибудь так, чтобы это принесло ощутимые другим результаты.
Но у меня получалось, ценой невероятных усилий, навалившись всем телом, нажать несколько клавиш на клавиатуре.
Когда кто-то оставлял письмо на экране, я иногда дописывал пару слов.
Совершенно ненужных и нелепых, а иногда просто озорных… Во многих письмах появлялись эти неведомо откуда взявшиеся слоги. Мало кто прочитывает письмо перед отправкой еще раз.
В фразу «Добрый день» я мог добавить несколько букв и переврать ее до неузнаваемости. А все думали, что они просто опечатались, и пеняли на ширину своих пальцев.
Извините, но «добрый пиздень», пришедший нашей толстой дуре по финансам, встал кое-кому боком. А в фразе «надеюсь, теперь ты понимаешь, что я прав», трудно было удержаться, чтобы не вставить частичку «не» перед словом «прав».
И все пеняют на усталость…
На самом деле уставал от этих проделок я.
Немаленькая нагрузка для бестелесного существа.
После, обессиленный, я валился на пол и откатывался под стол к Любочке, если она была в этот день в чем-то новом.
Теперь, со стороны, мне многое становится понятно.
Я пользуюсь своим правом войти в любой кабинет.
Но мое отношение к офису и всему происходящему в нем переменилось после одного совещания. Посвящено оно было итогам первого полугодия. Во время совещания я, конечно, вел себя не очень хорошо.
Не любил я эти совещания и в бытность свою реальным менеджером, а уж в теперешнем состоянии не мог себе отказать в удовольствии немного побезобразничать.
Ходил по столу и в самый неподходящий момент, когда кто-то начинал выступать с докладом, ронял ручки со стола – если ручка не прилегала плотно к ежедневнику, откатить ее мне было по силам.
Позволял себе и покуражиться.
Вставал на плечи генерального и во время его выступления делал вид, что это самый удобный в мире стульчак, а его плешь не зря отдает фаянсовым блеском дешевого унитаза.
Испуганные взгляды, которые бросались в нашу сторону, были мне симпатичны. Казалось, все видели, где я восседаю и что делаю.
Как приятно было многим менеджерам узнать, что их директору тоже срут прямо в мозг.
Когда финансовый директор смотрела на окружающих сквозь свои полные презрения и высокомерия очки, я подходил к ней вплотную, снимал штаны и прижимался к ее линзам своими колокольчиками.
После чего она, рассерженная, срывала их со своего носа, протирала нелепым фиолетовым платком и ворчала: «Включите кондиционер, наконец! У меня даже запотевают очки».
Все удивленно переглядывались.
Никому особенно не было душно.
Конечно, жестоко.
Но эти люди не читали тех отчетов, которые я делал.
Теперь, пользуясь тем, что невидим, я часами стою за спиной у руководства.
Я стою и пребываю в бешенстве.
Мою папку на общем диске вообще никто не открывает.
Зачем я сидел над отчетом со страшным названием «Сэйлз репорт уиз деталз» по шесть вечеров кряду?!
Твои линзы всегда будут покрываться испариной, потому как я работал в никуда и не встретил ни человеческого, ни профессионального участия к результатам своей работы.
Зато теперь я вижу, какие файлы открываешь ты, плешивый Карабас, в своем тысячедолларовом кожаном кресле.
Но то собрание возродило во мне надежду, что все может исправиться.
Что в моей жизни снова может появиться общение, взгляд, улыбка, подаренная от души, а не подобная спазму прямой кишки в момент опорожнения.
4
Ее посадили за мой стол.
Дали другое кресло, но компьютер оставили мой.
И сказали все эти слова, которыми обманывают новеньких.
Слова, полные лжи и фальши.
Просто им надо было поставить галочку в графе «предприняты шаги по устранению недостатков».
Отметить плюсиком в пустом и давно заброшенном ежедневнике строчку «антикризисные меры: ужесточить финансовый контроль».
Ей сказали, моей бледной в первый же рабочий день принцессе, что:
1) на нее возлагаются особые надежды;
2) ее появление – значимое событие в жизни офиса;
3) ее работа будет под особым и пристальным вниманием;
4) с мотивацией в случае успешного сотрудничества не возникнет никаких проблем;
5) под это направление планируется в перспективе создать отдел, а то и целый департамент, и только на первых порах все придется делать самой;
6) у нас особый коллектив и чудная атмосфера. Что из этого не говорилось мне? Теперь я знаю всю глубину пустоты этих фраз. Всю безысходность их смысла.
Бледная принцесса на девятый день работы странно посмотрела в мою сторону.
Я уже сутками сидел напротив, перестав даже следить за новинками Любочкиного гардероба.
Ее взгляд, уставший от света монитора, казалось, остановился на моем лице. На долю секунды она различила меня в пространстве, и я понял: нам суждено быть вместе! У меня есть шанс избавиться от одиночества!
Это внезапное озарение и надежда настолько сильно меня взволновали, что я начал вихрем носиться по офису. В итоге, оказавшись в кабинете у директорши по финансам, я так интенсивно стал елозить своими бубенчиками по ее линзам, что она в сердцах швырнула очки об стену.
Но я даже не стал радоваться такому успеху.
Я был влюблен.
Лишь бы все продолжалось как есть.
Лишь бы она работала так же много, как и в эти первые дни.
5
«Моя бледная принцесса. Милая белокурая тень», – мог сказать про нее кто-либо другой, но только не я. Ибо сам являлся тенью.
Ее появление дало мне невиданные силы.
Я чувствовал, что окреп.
В моих жилах вновь заиграла кровь.
Но все протекало не так гладко, как хотелось бы.
На третьей неделе она дважды ушла с работы вовремя, чем чуть не ввергла меня в состояние шока.
Я привык сидеть напротив нее каждый вечер и ждать, когда наши взгляды снова встретятся.
Во второй случай ее преждевременного, с точки зрения моей любви, но не общих корпоративных стандартов ухода, я набрался сил и с трудом написал на первой странице оставленной ксерокопии ее паспорта
Останься в офисе…
Только любовь может подвигнуть на такой мужественный поступок.
На следующий день она удивленно уставилась на эту надпись.
Она и так собиралась остаться, чтобы переделать форму отчетов. Не знаю, подкрепила ли моя надпись в ней эту решимость.
Два дня я без сил лежал в ее ногах, не тая надежды увидеть ее глаза.
По телефону она призналась подруге, что, несмотря на то что одна в офисе, ей кажется, что рядом кто-то есть.
В этот момент я нежно гладил ее худую лодыжку.
Однажды я поменял плавающую заставку на ее мониторе, отсчитывающую время, на надпись:
Не уходи!
Все шло к счастливым изменениям в моей жизни. И я с предвкушением ждал их.
6
Тот вечер стал последним для наших отношений. Хотя мне казалось, что все только начинается и за ним последуют другие вечера, еще более прекрасные и романтические.
Три дня, три поздних вечера, три тяжелых утра кропотливой работы – изменение форм отчетности повлекло за собой необходимость переделки всех последних «репортов», согласно вновь разработанному содержанию.
Не буду вдаваться в подробности ее профессиональных достижений и описывать новаторство новых таблиц. Она была умница. Умница, каких не видел свет. Наверняка круглая отличница в прошлом.
Так вот, в конце трехдневного марафона она как обычно стала посматривать в мою сторону и щурить глазки… В офисе был выключен общий свет – горел бледно-голубым цветом монитор, мелькали по углам красно-оранжевые огоньки сетевых фильтров, да сквозь стеклянную дверь с ресепшен лил теплый желтый световой поток.
По радио заиграла одна из бессмертных баллад группы «Скорпионс», одна из тех самых, которая у целого поколения вызывает незабываемые школьные воспоминания о первом парном танце, о романтике классных огоньков, о влюбленности и прикосновении, которое стоит значительно больше бесконечного сексуального однообразия, приходящего в нашу жизнь через восемь-десять лет.
Когда вслед волшебному ритму баллады и раздирающему душу голосу Клауса она встала и приблизилась ко мне, я поцеловал ее в губы, провел руками по спине, погладил ее бедра. И вдруг она, почувствовав меня, обхватила мои плечи, и мы стали танцевать…
Бог ты мой, ради этого мгновения стоило задерживаться на работе.
Мы ласкали друг друга в танце, и счастье было настолько ощутимым, что казалось, эта баллада длится целую вечность…
У идиота охранника была в тот вечер Лига чемпионов. По обыкновению он должен сдавать офис на сигнализацию и покидать его последним.
И ни разу до этого охранники не имели наглости подходить с подобным вопросом к менеджеру. Но это был новый молодой, наглый бычок, помешанный на футболе.
– Вы когда заканчиваете работать?
Да никогда. Я работаю постоянно. Вся моя жизнь работа, неужели не ясно. Даже когда я возвращаюсь домой, я думаю о том, что бы мне успеть сделать на работе завтра.
Скоро в Москве будут приветствовать ночевку на рабочих местах – остались считанные дни до этого. Пробки и честолюбие генеральных директоров сделают свое дело. Зачем высокооплачиваемым специалистам тратить столько времени на дорогу. Боитесь свального греха на ваших кожаных офисных диванах? По себе судите? Он и так там произойдет, если суждено, – в необходимых позах и количествах.
Создайте элементарные условия для соблюдения гигиены – устройте мини-душевую, и мы будем работать круглосуточно…
Будьте в авангарде московских трендов.
Я подсказывал ей кучи вариантов ответа, я хотел, чтобы наш ответ был гневным и яростным. Не ответ, а отповедь.
Но моя милая белокурая принцесса вместо этого страшно засмущалась. Поправила юбку, которая очень высоко задралась во время наших жарких ласк, и, нарушив прекрасную бледность кожи ярким неестественным румянцем, прошептала:
– Да… да… я уже ухожу.
Люди, опомнитесь! Директора, где вы, слепые бездельники?
Менеджера гонят с работы!
Менеджера, которому вы платите зарплату, – гонят!
Но напрасно я бегал по офису, кричал и воздевал руки к подвесному потолку. Меня опять никто не слышал и никто не замечал…
Счастье длилось один недолгий танец…
Много это или мало?
Для меня, бестелесного существа, это целая вечность.
7
В ближайшую пятницу она заболела, а уже в следующую пошла с подругами в клуб на дискотеку восьмидесятых.
Я, конечно, как мог сопротивлялся ее новому поведению.
Я даже загнал в узкую щель между плинтусом и столом ее абонемент для фитнеса… Так что она искала четыре часа и не могла найти…
Но уже ничто не помогало…
Все мои знаки, намеки она перестала замечать.
Сталкиваясь с прямыми посланиями и предложениями провести сегодня вечер со мной в офисе, она слегка бледнела – теперь не так прекрасно и изысканно, как раньше, в первый месяц работы, – и бормотала:
– Это бред… этого не может быть…
Нас больше не могло быть!
Ах, если бы не этот охранник…
Вполне вероятно, если бы в моем распоряжении были баллады три-четыре, я бы доказал ей, что со мной лучше, чем с любым другим, состоящим из примитивной плоти и крови. Что никто не понимает ее так, как я. Никто так не чувствует и не угадывает ее малейших желаний…
Ну зачем ему смотреть в Москве матчи питерского «Зенита»?! Неужели он родом из Питера? Понаехали вслед за президентом… Просочились во все щели…
И ладно бы, например, игра «Ювентус» – «Зенит» или «Зенит» – «Реал»… Это было бы хоть как-то объяснимо… Но что матч «Зенита» с борисовским «Батэ» разрушил мою личную жизнь…
Этого я ему никогда не прощу…
Если бы я только мог выходить из офиса, я превратил бы его жизнь в кошмар. Фильмы про привидения и истории про злых духов показались бы ему детским лепетом и ребячеством.
Вы бы простили человека, разбившего вашу жизнь из-за матча «Зенит» – «Батэ»?!
8
О том, что компания переезжает в другой офис, я узнал последним.
Настолько я был убит своим горем, что потерял всякую бдительность.
Конечно, первое время я метался и стенал вместе со всеми. Проклинал Москву, эти бешеные цены на аренду и тупое руководство.
Но затем вдруг подумал: может, оно и к лучшему?
В этой компании я потерял свою любовь, может, повезет в другой?
То, что я никуда не смогу уехать при всем желании, я прекрасно понимал.
Я принадлежал этим стенам, светильникам, розеткам, ламинату, подоконникам, окнам, дверям…
Новый приступ разочарования постиг меня, когда я узнал, что здесь будет располагаться рекламное агентство.
– Это же сколько денег крутится в рекламе, что наша компания не смогла снимать такой офис, а никому не известное агентство средней руки может? – восклицал я вместе с толстой директоршей по финансам.-Как хоть оно называется? Ти Джи Дабл Э Пи Си? Бред! Откуда у них такие деньги! Вот кто жирует на белом свете и делает деньги из воздуха! Бред, полный бред! Кто они такие? Что за хрень! – кричал я вместе с ней и, наверное, уже последний раз терся об ее линзы своими пампушками.
Главной причиной моего расстройства было умозаключение, что если эта отрасль настолько избалована, то кого там заставишь работать на износ – день и ночь напролет?
С кем я смогу повторить свой успех?
Но затем, сидя под столом и любуясь красненьким кружевным у Любочки, я представил себе людей, придумывающих идеи.
Нет, не тех, кто их продает. А именно тех, кто их придумывает. Не тусуется по ресторанам и клубам, а рожает в муках.
Бледных творцов, работающих за копейки.
Неужели нет таких?
Должны быть.
Я буду ждать.
Надеюсь, долго офис не будет пустым.
В Москве не должны пустовать офисные помещения.
Работа – деньги. Деньги – работа.
Я жду тебя.
Здесь, в офисе.
Иди ко мне.
Моя новая бледная любовь.

ИДЕАС – ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА

От кого: gorkiy alexander < sanchous@yandex.ru >
Кому: Альберт Иванов < albertik69@mail.ru >
Тема:
1 2 3 4 5